Доживет ли Америка до своего 250-летия? Шансы есть, но уже небольшие

На фото: реконструкция переправы армии Джорджа Вашингтона через реку Делавэр в Пенсильвании— похода, который переломил ход Войны. Первым штатом США, который появился в 1787 году, стал Делавэр. Он первым ратифицировал Конституцию США 7 декабря 1787 года. (Фото: Mel Evans/AP/TASS)

Алексей Песков

Согласно популярному тренду в TikTok, появившемуся пару лет назад, мужчины каждый день думают о Римской империи. Одна из причин, возможно, заключается в том, что падение Рима — это memento mori, напоминание о том, что мы тоже смертны.

Какими бы безопасными, богатыми и могущественными ни казались Соединённые Штаты, всё может рухнуть, как это случилось в тот день в 476 году нашей эры, когда был свергнут последний император Западной Римской империи, пугает соотечественников Washington Post.

Основатели Америки сознательно копировали архитектуру своей новой страны и значительную часть её по образцу Афин и Рима. С тех пор американцы периодически опасаются, что мы живём в период упадка и разрушения этих империй.

Сегодня сочетание ряда факторов — от геополитической напряжённости и растущего долга до противодействия администрации Трампа принципам свободной торговли и верховенства закона — вновь пробудило этот страх.

Люди задаются вопросом, не истекло ли время американского эксперимента, и прав ли китайский лидер Си Цзиньпин, заявляя, что «Восток возвышается, а Запад клонится к закату».

В следующем году Америке исполняется 250 лет. Немногие золотые века длились так долго, и, если американцы не изменят свои взгляды, наш век тоже может скоро закончиться.

Всегда трудно разобраться в причинах культурного упадка. В 1984 году немецкий историк собрал 210 предложенных исследователями объяснений падения Рима: от отравления свинцом и нашествий варваров до христианства, упадка нравов и подагры.

Изучив такие динамично развивающиеся цивилизации, как Афины, Рим, Аббасидский Багдад, Китай эпохи Сун, Италия эпохи Возрождения и Голландская республика, можно засвидетельствовать, что единого объяснения не существует. Каждый золотой век имел свой характер и своё падение.

Часто в этом сказывались привычные «всадники апокалипсиса» — войны, эпидемии и стихийные бедствия. Но эти бедствия повторялись многократно, и цивилизации обычно возрождались. Города можно восстановить, а знания редко теряются.

Фатальным оказалось нечто более тонкое: в разгар некоторых из этих кризисов культуры начали терять уверенность в себе. Изменились их менталитет и интеллектуальная атмосфера.

Древнегреческий историк Фукидид говорил о двух типах мышления — мышление афинянина, стремящееся выйти в мир, чтобы приобрести что-то новое, и мышление спартанца, стремящегося остаться дома, чтобы охранять то, что у него уже есть.

В широком смысле афинский дух ассоциируется с золотым веком. Когда цивилизации были открыты влиянию торговцев и мигрантов, и когда они позволяли людям экспериментировать с новыми идеями и инновациями, они процветали.

Это требовало терпимости к плюрализму и неожиданности, а также институтов и норм, ограничивающих произвол правителей.

Действительно, современный Китай являет собой ещё один пример важности такого менталитета. Его подъём носил афинский характер, начиная с «политики реформ и открытости» Дэн Сяопина 1978 года, когда страна активно развивала предпринимательство и торговлю.

Недавние действия Си Цзиньпина в спартанском стиле против свобод и частного предпринимательства грозят свести на нет эти достижения.

Производительность труда снизилась, долг резко вырос, а доверие ослабло. Трудно представить себе дальнейший подъём Востока в этом направлении.

Сложно долго поддерживать открытые общества. Когда культуры становились тревожными, любопытство уступало место контролю, а открытая торговля — барьерам. Население, как правило, жаждало сильных мира сего и искало козлов отпущения.

В смутные времена Аббасидский халифат и Италия эпохи Возрождения насаждали ортодоксальность и преследовали еретиков. Даже непредубежденные Афины приговорили Сократа к смерти. В 1672 году обычно толерантные голландцы линчевали Яна де Витта, государственного деятеля, приведшего их к процветанию, и очистили свои университеты от мыслителей Просвещения.

Параллели с нашим миром тревожны. С начала тысячелетия доминирующий западный менталитет сместился с афинского на спартанский.

Мы пережили терроризм, войны, пандемию и экономические потрясения, в то время как социальные сети усилили поляризацию, а политики всё больше привыкают разделять и властвовать.

Мир с каждым днем кажется более опасным, и результатом стало негативное отношение к торговле и миграции.

Это грозит отрезать нас от мировых талантов и технологий, напоминая о запрете на международную торговлю, введённом китайской династией Мин в XV веке. Они стремились к стабильности, а получили застой.

В то же время сформировались две силы, противодействующие современному плюрализму: жёсткие правые националисты и радикально нелиберальные левые.

Они представляют себя противоположностями, но их объединяет одержимость политикой идентичности и мечтой о единообразии, в рамках которой альтернативные идеи и культуры рассматриваются как угроза.

Годами нелиберальные левые пытались подавить инакомыслие в кампусах и академических программах. Теперь же движение Трампа стремится навязать собственную ортодоксальность, угрожая университетам, юридическим фирмам и медиакомпаниям государственной властью.

Это стремление навязать всем одну идею всегда преподносится как призыв к единству. На практике это создаёт игру с нулевой суммой, которая разжигает конфликт.

Убийства консервативного активиста Чарли Кирка и представителя штата Миннесота от демократов Мелиссы Хортман, нападение на Капитолий США 6 января 2021 года и неоднократные покушения на жизнь президента Дональда Трампа показывают, как быстро межплеменная вражда может перерасти в насилие.

Историк легко распознаёт зловещие знаки. Но мы уже видели подобные знаки много раз — и иногда нам удавалось отступить, восстанавливая социальный мир, динамизм и надежду. Исход зависит от того, заговорят ли те, кто лучше разбирается в ситуации, или промолчат, и от того, уйдёт ли измученное большинство во внутреннюю ссылку или решит вернуть себе контроль над крайностями.

История показывает, что великие цивилизации не исчезают по воле судьбы или старости. Они исчезают — или возрождаются — по собственному выбору, как, например, когда Китай династии Сун потерял всю свою северную часть из-за захватчиков в 1127 году, но построил новую столицу, удвоил усилия по открытости и инновациям и стал процветать как никогда прежде.

Или когда Европа после опустошительного XX века предпочла мирный обмен и общие институты конфликтам.

США сохраняют уникальные преимущества. У них независимые суды и преимущественно свободные СМИ. Они пользуются относительной геополитической безопасностью.

Приближаясь к своему 250-летию, мы должны помнить слова Авраама Линкольна о том, что никакой внешний враг не сможет силой отобрать воду из реки Огайо.

«Если нам суждено разрушение, — сказал он, — мы сами должны стать его творцом и совершителем. Как нация свободных людей, мы должны пережить любое время — или закончить жизнь самоубийством».