«Клеветникам России» - III

Бог любит троицу, поэтому продолжу еще раз тему «Клеветников», чтобы объясниться: в связи с чем она возникла?

Когда-то отношения интеллигенции и народа, страны горячо обсуждались

в интеллигентской среде, особенно в начале ХХ века. В старой русской интеллигенции было много «столпов», начиная с А.С. Пушкина, его «Клеветники России» тому подтверждением, которые видели наши интеллигентские грехи и высказывались о них, и защищали народ и страну от клеветы как своих, так и зарубежных Чаадаевых. Совершенно недвусмысленны вот эти пушкинские строки: «Ты просвещением свой разум осветил/ Ты правды чистый лик увидел/ И нежно чуждые народы возлюбил/ И мудро свой возненавидел!»

Почему же некоторые наши умные головы ненавидят свой народ? Сами они ответа не дают, и возмущаются таким обвинениям, и выставляют с давних пор в качестве безусловного алиби рассуждения о любви-ненависти к родине Петра Чаадаева. Хотя обычно не сложно отыскать причину этой извращенной любви в каждом конкретном случае, в том числе и Чаадаева. 

«Блестящее безумие»

Исторически Чаадаев оказался неким краеугольным камнем этой нашей интеллигентской болезни, поэтому надо сказать о нем несколько слов, вдобавок к его постоянно цитируемым афоризмам. Несостоявшийся философ, написавший как бы в отместку миру «Философические письма», был болезненный, мятущийся, противоречивый ум. Что он сознавал и сам, и постоянно твердил всем, словно в оправдание, о «рюматизме в голове», о своем «блестящем безумии».

Одни великосветские барыни о нем вздыхали: великий человек! Другие шептали: бедный человек! Петр Вяземский в письме Пушкину в 1830 году выражается откровеннее: «Мне все кажется, что он немного тронулся. Мы стараемся приголубить его, ухаживаем за ним». Прогрессивная наша интеллигенция ухаживает за Чаадаевым до сих пор, и величает его непременно «философом», чтобы придать вес своим новым признаниям в любви к ненависти.

Вот пример его «философии»: «Прекрасная вещь – любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное – это любовь к истине». Блестяще сказано, но бессмысленно. Поскольку, что же такое тогда истина? А это знает или чувствует наш философ, безошибочно чувствует, во всяком случае, он стремится к истине большей, чем любовь к отечеству, и «заболевает» любовью-ненавистью. Так отечество становится игрушкой в руках разнообразных любителей истины, и яблоком раздора. В реальной, а не утопически отвлеченной жизни. Такая «философия истины» предоставляет столько удобств политическим авантюристам, что они до сих пор поют дифирамбы «философу» Чаадаеву.

Понятно, что риторические фигуры речи Чаадаева никакого отношения к философии не имеют, это всего лишь полемические приемы, причем столь откровенно намекающие на великую мудрость их автора, что вспоминается откровение Вяземского. Поскольку они сочетается с сумасшедшей безответственностью: являются оправданием произвола любого не лишенного ума проходимца, а-ля мадам Новодворская.

Современники Чаадаева это видели, пора бы увидеть и нам, и оставить его в покое на его заслуженном месте яркого прозападного публициста, первым громко сказавшего, что Россия должна быть слугою Европы, ибо «лицом не вышла».

Быть прилежной ученицей Европы и «не сметь своего мнения иметь». На его просвещенный вкус. На наш вкус это интеллигентская болезнь «горя от ума».

Лекарство от Л.Н. Гумилева

В среде русской интеллигенции вплоть до Смуты 1917 года пушкинская отповедь «клеветникам» преобладала над чаадаевской любовью к ненависти, но затем Чаадаев был вознесен победившей прозападной нашей партией на пьедестал, а Пушкину оставили в удел только изящную словесность. Грехи русской интеллигенции были преданы забвению.

Сегодня, когда старая интеллигентская болезнь вновь обострилась, постсоветская интеллигенция, в отличие от «пушкинской», никаких грехов за собой не ведает, и кажется, не без умысла. Но это полбеды. Хуже то, что она не защищает сегодня свой народ от клеветы, почти не защищает. Злословит «в общем» и по пустякам, что и легче, и приятней.

На наше счастье, симптомы интеллигентской болезни описаны в русской литературе, в первую очередь А.П. Чеховым: «Это не шарлатан, а дурачок, который верует в то, что бормочет, но мало или совсем не понимает того, о чём бормочет. (…) Он неизменно говорит об идеалах, об эмансипации женщин, о прогрессе, о тёмных силах, о науке, о литературе, декламирует с чувством стихи, в которых встречаются часто слова: заря, закат, факел, ропот, судит о газетах и журналах, издателях и редакторах, одних хваля, других обвиняя в изменничестве, третьих называя подлыми".

Какое знакомое всем нам лицо, не правда ли? Его «достоинства» мостят нам новую дорогу в «светлое будущее», так что пора уже напомнить ему об его грехах и ответственности. Однако, по большому счету, обличительная публицистика не достигает своей главной цели, когда нет новой идеи, объясняющей и связующей нашу разорванную идеологическими штампами историю. Вот ее-то и сформулировал Л.Н. Гумилев - идею пассионарной истории России. Это и есть лекарство от Гумилева для нашей интеллигентской болезни, и концептуальный ответ современным «клеветникам России».

Исторические взгляды Гумилева многим кажутся странными, потому что в них отсутствуют «красно-белые» пристрастия. Многие считают это недостатком, отсутствием «позиции», однако в действительности это большое достижение Льва Николаевича Гумилева, нашего великого историка, философа, мыслителя. Неоднократно репрессированного, политически реабилитированного, но тем не менее и посмертно подвергающегося остракизму со стороны нашей «научной общественности», пораженной чаадаевской болезнью.

Убедиться в этом нетрудно, ибо каждый может сам прочесть капитальный труд Л.Н. Гумилева «Этногенез и биосфера земли».

Пассионарный клуб