Элитарна ли российская «элита»?

Говорить об элите в России нынче модно и захватывающе. В недрах отечественной социологии и экономической теории сформировалось интересное и продуктивное направление, именуемое “элитологией”. Среди исследователей этой тематики можно найти известнейшие и уважаемые имена сотрудников как региональных, так московских институтов, среди которых О.И. Шкаратан, В.В. Радаев, О.Э. Бессонова и другие. Сложность заключается в том, что результаты их исследований говорят в подтверждение тезиса о том, что элиты в современной России нет, есть ее суррогат, заменитель, продолжение криминально-партийной системы, гламурный эрзац… но не «элита» в прямом значении этого слова. В связи с этим в статье в отношении российских высших и правящих слоев мы будем употреблять слово элита в кавычках.
Начнем по порядку: в переводе с иноземных языков слово «элита» ознает «лучший, отборный», так что даже семантическое содержание этого понятия подразумевает конкуренцию и возможность сранивать по тем или иным критериям. Каковы же показания для того, чтобы выделять тех или иных людей в группу элиты? В западных странах есть разветвленная система показателей для того, чтобы включить ту или иную персону или класс персон в элиту: это и финансовые активы, и культурный капитал, и профессиональные навыки, и опыт и т.д. При этом различные элиты соревнуются между собой за престиж и признание. Основаниями для выделения элит могут выступать различные критерии. В связи с этим мы можем говорить о существовании экономической, политической, профессиональной, религиозной и других видов элит, опирающихся на различные ресурсы – деньги, власть, знания, моральный авторитет. По мнению малоизвестного и совсем неэлитарного мыслителя позапрошлого века К. Маркса, любой из этих ресурсов может быть сведен к материальному – к собственности. Но не тут-то было. Для наших реалий эта схема срабатывает только наполовину, так как в основе редукции лежат не деньги, но власть. Ведь для российского человека, воспитанного еще в эпоху всесильной и тотальной компартийной системы, единственным критерием элитарности является приближенность к власти, к государству и его силовым структурам. Именно посредством этого ресурса добывается и удерживается собственность, порождая неразрывную связь властных структур и капитала. Тот, у кого за спиной нет политической поддержки, не может быть уверен в своей будущности, в перспективах развития своего дела, да и своей собственной безопасности – не может быть элитой.
Пример Михаила Ходорковского, преданного суду и отправленного в тюрьму по явно внеэкономическим мотивам, свидетельствует о многом! Ведь бизнес в лице Ходорковского впервые попытался предложить обществу альтернативный социальный проект, конкурирующий с патерналистским государством, утвердившемся сейчас. Суть его сводилась к попытке отделить бизнес элиту от государства, то есть это была претензия на разрыв сакральной связи «власть-собственность». То, что это не удалось, было обусловлено массой причин, которые подробно описываются во множестве изданий. Главная же, на мой взгляд, заключается в неспособности российской общественности отказаться от этатизма и чинопочитания. Эта традиция преклонения перед властью делает все другие «элиты», включая творческую и научную, вторичными по сравнению с политическим классом. Единственное, что могут себе позволить эти своего рода обслуживающие структуры это отстаивать свои интересы только в контексте борьбы между собой различных блоков и кланов властной элиты. В связи с этим бизнес начинает создавать союзы с теми или иными политическими игроками и, в крайнем случае, собственноручно создавать себе политическое прикрытие, дабы иметь конкурентное преимущество на отечественном рынке. Без такого представительства во властных структурах, любая «элита» теряет влияние и ее перестают воспринимать как элиту. Такова специфика бытия российского общества и его «элиты».
Проанализировав вопрос отсутствия конкуренции между различными типами «элит», смело перейдем к следующему вопросу – проблеме открытости высших страт для новых членов. Ведь одной из основных характеристик элиты является механизм ее формирования и ротирования. Здесь мы сталкиваемся с уже знакомым механизмом отсутствия/ограничения открытой и явной конкуренции. О том, насколько элита непрозрачна, можно судить по воцарившимся в современной российской политике, бизнесе и культуре принципах византийщины, практиках подковерной борьбы и кулуарных договоренностей. При этом реальность (Real Politik) и виртуальная имитация демократического процесса, транслируемая в СМИ, имеют крайне мало общего. Игроки и участники рынка строго определены и известны заранее, вторгнуться в эту структуру практически нереально. По сути, единственным способом проникнуть в «элиту» остаются личные связи, порождающие и поддерживающие механизма клиентельно-патронажных отношений. В связи с этим личные симпатии, дружеские отношения и родственные связи для карьерного и статусного роста того или иного индивида, да и целых групп имеют значительно большее значение, чем материальные активы, профессионализм, уровень образования и компетентности.

Не зря исследователи обращают растущее внимание на неформальные отношения чиновников, бизнесменов, деятелей культуры и глянца, а не на их явные, презентуемые публике статусно-ролевые позиции. Слабость институтов переносит акцент на персоналии. Критически важным становится то, какие привычки и симпатии имеет тот или иной руководитель, любит ли он теннис или дзюдо… Согласитесь, такой способ ротации элит как передача властных полномочий по наследству через операции «Преемник» и «Преемник-2» нельзя назвать ни прозрачными, ни реально состязательными.
В условиях функционирования правил игры, не имеющих ничего общего с эффективным управлением и менеджментом, элита перестает быть функционально полезной и КПД все системы общественных отношений стремительно снижается. Представителям власти не важно выполнять свои обязанности на должном профессиональном уровне, главное – сохранить симпатию и покровительство начальства. «Общее благо» стало для российских «элит» пустым местом, необходимым для публичных выступлений и заявлений, но вовсе не руководством к действию.
Важным моментом при анализе дееспособности и эффективности элиты является вопрос прямой связи: насколько высшие/правящие классы умеют мобилизовать население, каковы способы трансляции идей элит «в массах». Секрет успеха прост – пропаганда. Это действительно уникальное достижение – рейтинг исполнительной власти превышает 70%. «Элита» сумела применить все те приемы, которые достались ей от эпохи советской номенклатуры. Главным инструментом мобилизации населения стало возрождение в массовом сознании образа врага – внешнего (Запад, Ислам, Китай, «куда ни глянь – везде враги») и внутреннего («шакалящие у иностранных посольств» НКО, правозащитники, оппозиционные политические деятели, национальные, религиозные и сексуальные меньшинства). «Элита» сумела отвести от себя народный гнев и переместить его в сферу геополитических мечтаний о «Великой Державе». При этом мысль о качестве жизни каждого россиянина как высшей ценности и критерии оценки работы самой элиты всплывает только в рамках электорального цикла и занимает менее заметное место, чем щемящая сердце патриотическая риторика. Как бы то ни было, элите удается выдать свои интересы за интересы всего общества и внушить населению представление о естественности сложившегося порядка. При этом сама элита позиционирует себя как спасительница Отечества, миссию которой выполнить сами граждане не в силах, поэтому требовать отчета не имеют права.
Вот мы и переходим к проблеме «обратной связи». Нельзя сказать, что отношения элиты с населением являются абсолютно односторонними. Власть инициирует обсуждение обществом проблем, которые не могут показать действительное положение дел, отразить уровень непрофессионализма правящих кругов. При этом ни один серьезный информационный повод не может быть создан без ведома и одобрения властей. Этот контроль коммуникационного поля позволяет элитам не осуществлять явной цензуры по советскому типу. Есть ведь, в конце концов, так называемая «свободная» пресса, встречи Президента с журналистами, когда представителям властей можно и нужно задавать вопросы. Фокус же заключается в том, что «элита» научилась симулировать общение власти и населения, она сама задает и навязывает обществу те темы, в которых имеет хоть какие-нибудь достижения и замалчивает огромные социальные и экономические проблемы и сложности, с которыми сталкивается страна. Каждый гражданин, выключая телевизор, видит жизнь совершенно не такой, как ему рассказывали в последнем выпуске «Вестей». Такое ощущение, что «элита» и народ живут в параллельных и слабо связанных реальностях. Видимо, это ощущение не является ложным.
Итак, подведем итог. Российская «элита» консолидирована вокруг властного ресурса, который и является первичным, подчиняя все другие (включая деньги). Столкновения внутри властной элиты носят закрытый характер и не имеют никакого отношения к публичной сфере жизни общества, не обсуждаются и не контролируются оным. При этом власть симулирует диалог государства и общества в целях обеспечения своего господствующего положения при сохранении статус-кво. Таким образом, ожидать от российской «элиты» инновационного мышления не приходится. В силу отсутствия открытой конкуренции политическая «элита» превращается в малоподвижный и плохо управляемый механизм. И хотя она может поставить перед населением задачи удвоения ВВП к 2008 году и, возможно, реализовать их. Но потенциала, необходимого для качественного рывка в общество пост-модерна, у нее просто нет!
Надежду на формирование нормальной и эффективной элиты дает только молодежь, которая идет не в ногу с властью, а в ногу со временем… и это время работает на молодое поколение, смело смотрящего в будущее.

Владислав Курске,
аспирант МГИМО, активист Карельского отделения «Молодёжной правозащитной группы»