От уральских самоцветов — к «золотой оправе»

Игорь ШУМЕЙКО

Автор знаменитых «Уральских сказов» Павел Петрович Бажов родился в 1879 году, в поселении Сысертский Завод, Пермская губерния. Возможно, слыхавшие лишь о «Каменном цветке», «Малахитовой шкатулке», «Медной горы хозяйке» полагают бажовскими материалами медь и малахит, не зная, сколь огромное место в его сказах занимает золото. Партизан, подпольщик Бажов был даже в некоторой степени военачальник.

Ему и доверяли стать летописцем многих событий, истории дивизии, где он в Гражданскую войну сражался, но многие участники попадали в списки репрессированных, поручения, заказы отменялись. Он сам едва не вошел в тот список, дважды его исключался из партии, увольняли из издательства. Переезжая с семьей подальше, Бажов переходил «на подножный корм» (огород). Удивительно его пересечение с Берзиным, создателем «Дальстроя», советской Золотой Колымы. Крупнейшим хозяйственным успехом Берзина было строительство Краснокамского бумажного комбината (все виды его продукции, стратегическое его значение ныне малоизвестны), после этого ему и доверили «Дальстрой». А Бажов получил заказ: историю создания комбината, и точно так же — его герои исчезали, и книга не была издана.
Первый в серии уральских сказов: «Девка Азовка» — опубликовали в 1936 году в журнале «Красная новь». Через три года в первую книгу «Малахитовая шкатулка» вошли сказы «Дорогое имячко», «Медной горы Хозяйка» и «Про Великого Полоза». В то героическое, но и опасное время многие сказы — полет его собственной фантазии, — Бажов выдавал за «уральский рабочий фольклор». В 1946 году Бажов выпускает сборник «Золото», посвященный 200-летию уральской золотопромышленности (многажды упомянутой находке Ерофея Маркова, первому месторождению жильного золота Урала на реке Березовке). Для сборника Бажов написал сказ «Золотые дайки», включил отрывок из книги очерков В.И. Немировича-Данченко «Кама и Урал». Публикация текстов эмигранта — не только свидетельство смелости Бажова, но и дань уважения, признание «литературного первооткрывателя уральского золота». Словно примиряя соперников рубежа 19—20 веков, Бажов включает в сборник и отрывок «По горной дороге» и эскиз «Глупая Окся» Д.Н. Мамина-Сибиряка… Стиль сказа Бажова «Золотые дайки» очень напоминает знаменитые его сказы о хозяйке Медной горы. Диссертация Яна Юйбина «Магия камня и власть металла в сказах П.П. Бажова» радует не только вниманием к «уральским сказам» Бажова, но и прекрасной ориентацией в теме… метафизического влияния драгоценных камней и металлов на человека:

В сказах П.П. Бажова присутствует идея испытания человека — золотом. Представители «тайной силы», олицетворяющей силу и власть золота, испытывающие героев сказов: 

• Великий Полоз, 
• Змеевка, 
• Огневушка-поскакушка, 
• Голубая змейка. 

При этом писатель принципиально отказывался признавать старательский «фарт». Противостоять «золотой лихорадке» в бажовских сказах могут лишь дети, — не испорченные золото-манией. Мифологические герои сказов Бажова, сильные полновластные хранители золота, а бывают — его дарители, как Великий Полоз — змей. В жанре нон-фикшн, очерке «У старого рудника», Бажов пояснял детали своего сказа: «Повсеместно связаны: змея и золото. Змеиные гнезда, змеиные места — считались верным признаком золотоносности». Образы девки-Азовки и Великого Полоза восходят к фольклору урало-башкирского региона, но образ Огневушки-Поскакушки в одноименном сказе — порождение авторской мифологии писателя. 
Известный «в реале» Поскакушкинский золотой прииск на окраине поселка Кладовка рядом с рекой Поскакухой, левым притоком реки Чусовой, Бажов сделал местом явлений рыжеволосой девочки в голубом сарафане с платочком в руке — Поскакушки. Е.Е. Приказчикова отмечает: «Поскакушка получила такое прозвище, потому что умела исполнять магический танец, открывающий залежи золотого песка»…
Сборник «Малахитовая шкатулка» (1939), согласно замыслу Бажова, открывают именно сказы о золоте: 

• «Дорогое имячко», 
• «Про Великого Полоза», 
• «Змеиный след», 
• «Золотой волос». 

Медь и Хозяйка Медной горы, самоцветы, малахит — после. Бажов полагал, что самый древний образ уральской мифологии: Девка Азовка, далее по старшинству — Полоз и потом Малахитница. При этом, по мнению В.В. Блажеса, «последовательность расположения сказов, характер их соседства неслучайны — перестановки привели бы к изменению смысла»… Ян Юйбин: «Старые люди в изображении Бажова не считали золото особым сокровищем, смотрели на него как на любой другой металл…» Если коллизии романа «Золото» Мамина-Сибиряка выше сравнились с сатирически редуцированным «Золотом Рейна», то мифологию бажовского «Дорогого имячка» и соседствующих произведений бажовского цикла можно сопоставить со знаменитой тетралогией Рихарда Вагнера (либретто его опер — также его авторства) — уже без малейшего принижения.
В «Дорогом имячке» Бажов подкрепляет картины «уральской золотой лихорадки» известными к тому времени фактами калифорнийской, аляскинской:

«Золото человеку — как мухе патока. Сколь ни гинут, а пуще лезут. Так и тут. Много людей сгинуло, а другие идут да идут. Только "раненый соликамец" подсказал старым людям бросить окрестности Азов-горы с ее "поддерновым золотом" (термин Бажова), уйти в места, где золота совсем нет, а зверя, птицы и рыбы вдосталь. А под Азов-горой остается… Девка Азовка, хранительница золота и разбойничьих кладов, дочь старшины: "Смелая такая, расторопная, хоть штаны на такую надевай. И красивая — Страсть… глаза как угольки (башкирские корни! — И.Ш.), щеки, как розан расцвел, коса до пяток… сильно большая была. Тайная сила в ей, видно, гнездовала"». 

Под своей горой она укрыла чужестранца из Соликамска, лечила его раны. Осталась с ним, когда «старые люди ушли на места, где золота совсем нет, а зверя, птицы и рыбы вдосталь», и она осталась вместе с ним. «Затворилась» вместе со всеми скрытыми в горе сокровищами: золотом и хризолитами. Внешне тут сходство с «пещерой Венеры» в «Тангейзере» Рихарда Вагнера, но мотивы, душевные движения героев оказываются — весьма отличны. Раненому соликамцу, «мудреному человеку», становится лучше, когда наверху побеждают «старые люди». Или хуже — это значит, «старых» теснят новые — переселенцы, алчущие золота. Он и умирает, когда новые победив заполнили землю.
«Дорогое имячко» в названии сказа это имя и есть: «девка Азовка». Оно магически отворит Азов-гору с несметными сокровищами, где «лежит… давно умерший человек, подле которого девица неописанной красы не утихаючи плачет». Но при этом девка Азовка «не старится», остается восемнадцатилетней. Но когда-то один из новых людей подойдет к горе и скажет «дорогое имячко», после чего девка Азовка должна похоронить своего суженого и стать супругой человека, открывшего ее именем гору. И в том будущем на Урале — без «царей, купцов» будут жить здоровые люди. Они получат доступ к подземным богатствам, но в счастливой их новой природе не будет жажды золота, «золотой лихорадки».

Вспомнив древнегреческие Золотой и Железный века, сравним с Золотым (в смысле счастливым) веком Бажова, когда «у золота его сила отнята». Да и тетралогия Рихарда Вагнера, начавшаяся с «Золота Рейна», — оканчивается «Гибелью богов», а у Бажова — счастливой победой над Золотом. Видя в этом намек на «торжество коммунизма», западная критика была к нему более чем сурова. Профессор Университета штата Колорадо (США) Марк Липовецкий  называл сказы Бажова «…типичным воплощением комических попыток создания „нового фольклора“ (или фейклора), символами которого стали „новины“ Марфы Крюковой и песни Джамбула Джабаева».
Такой уничижительной оценкой отплатили Бажову за «социалистическую ориентацию» его сказов: «комические попытки, фейклор»… Но знали бы те критики, какая «социально-политическая реальность» скрывалась буквально за следующим поворотом истории! Младшая дочь Бажова, Ариадна Павловна, выйдя замуж за сына другого советского классика, Тимура Аркадьевича Гайдара, стала матерью… Егора Тимуровича Гайдара, того самого. То есть — главного борца с социализмом на родине его дедов. Получается, внук творцов Мальчиша-Кибальчиша и Данилы-мастера — пишет свои «сказы»: «Шоковую терапию», «Экономику переходного периода»… Тут уж кажется — сама Литература бессильно разведет руками пред диковинной мощью сюжетов Истории.

Максим Горький и Владимир Ленин

Первый пролетарский писатель, основоположник социалистического реализма, Буревестник революции и прочая, прочая, прочая… конечно, должен быть включен в «золотой» список. Его рассказ или памфлет «Город желтого дьявола» царил в школьных программах, вместе с романом «Мать» подводя жирную черту под капитализмом. Какой-либо золотопромышленной фактуры в рассказе нет, золото предстает как символ, но — Главный символ капитализма, точнее всей до-социалистической истории: эксплуатация, жажда богатства. В одном абзаце «Ворд» насчитал пять слов «золото». Общая тональность такова: Жёлтый Дьявол — Золото — пожирает мускулы, нервы, кровь и мозг... растет, вращается все быстрее. И громче звучит вой железа — его раба.
Значит… «Железо — раб Золота»? Поскольку под Золотом понимаются: деньги, финансы, а железо традиционно — промышленность, то данная строка Горького — намек на то, что при империализме финансовый капитал подчиняет себе — промышленный.

Но Ленин сей тезис опубликовал позже, так что это можно счесть за некое «пророчество» Горького. Кстати, рассказ «Город желтого дьявола» вышел в цикле «В Америке»-1906, когда никаких государств, укладов жизни кроме капиталистического не было, а социализм, за который боролись Горький с Лениным, на победу которого собственно и приехал в США собирать деньги Алексей Максимович, был пока мечтой, совершенно невнятной. В той невероятице уничтожив Империю, — замену ей, способ, уклад новой жизни искали чуть ли не у Томазо Кампанеллы и подобных «специалистов». Позитивной модели-то и не было. «Манифест коммунистов» Маркса-Энгельса о жизни «после победы над золотом»? — Там все более про уничтожение семьи, обобщение женщин… конструктивненько. 

А упоминаются эти занятные факты в книге о Золоте именно потому, что все громадное по последствиям социальное движение, от дореволюционных забастовок-стачек, до революций, Гражданской войны — всё вполне обходилось и без позитивной программы, без какой-либо модели нового жизнеустройства: глобальное всероссийское «Долой!» И поскольку позитивной цели, реальной модели желанного нового уклада жизни, чего-то более конкретного, чем «мировая революция», — не было… мотивом небывалых в истории усилий была: программа негативная, ненависть к: фабрикантам-банкирам, деньгам, их власти. А объединяющим символом, залиговавшим все объекты ненависти как раз и был… см. титул очерка Горького: Желтый дьявол.
Определенная ирония была в том, что в «Город Желтого Дьявола», США, Алексей Максимович прибыл в 1906 году как раз для сбора денег, «золотой пыли, чешуек Желтого Дьявола» по его же терминологии, — для финансирования партии, т.е. для борьбы Ленина — с Желтым Дьяволом. Ненависть к золоту оставалась движущей силой партии и после ее победы в 1917 году, и выразительным свидетельством стала ленинская статья «О ЗНАЧЕНИИ ЗОЛОТА ТЕПЕРЬ И ПОСЛЕ ПОЛНОЙ ПОБЕДЫ СОЦИАЛИЗМА» (опубликована в двух номерах «Правды», 6 и 7 ноября 1921 года), то есть к 4-й годовщине прихода его партии к власти. 
Другая хронологическая привязка «анти-золотой статьи»: полгода как принят НЭП. По сути это — расписка самым жирным, какой есть, шрифтом, признание того, что позитивной, рабочей экономической модели у партии ни в 1917, ни в последующие годы не было. Признав, что «ненавистью к золоту» страну не накормить, не одеть, — вернули старый экономический механизм. Он заработал, но кроме прокорма пролетариата и его партии косвенно он ведь работал на восстановление власти «Желтого Дьявола»?
Вообще включение Владимира Ильича в список этой главы вполне обоснованно. Он и сам в дореволюционных анкетах писал: «Род занятий — литератор», и по факту был таковым. Как публицист и литературный критик, см. его работы о «Зеркале русской революции» Льве Толстом. А уж приведенная здесь работа демонстрирует в высшей степени литературный прием. Нельзя недооценить сей именно литературный момент. Разгромно проиграв на поле экономики и признав этот проигрыш, вернув рынок, деньги… и золото (кстати, Золотой Червонец Сокольникова будет важнейшей ступенью НЭПа), литератор В.И. Ленин отыгрывается именно — литературной фантазией, обещая после победы мировой революции — сделать из золота — «общественные отхожие места». Этот порыв — чистейшая эмоция, литература. Да, «подняв Революцию на ненависти к золоту, мы экономически проиграли, теперь вынуждены возвратить его, чтоб не помереть с голода». — Но искорку той ненависти мы бережно и мстительно сохраним в виде высокой мечты: общественные унитазы из золота.

Вячеслав Шишков на Угрюм-реке

Русский советский писатель, инженер-путеец Вячеслав Яковлевич Шишков — родом из Бежецка Тверской губернии. Как и Мамин-Сибиряк рано почувствовал свой «вектор тяги». В 1894 году он уезжает в Сибирь, как инженер-путеец исследует реки Сибири. На главную реку своей жизни, творчества, пришел в 1911 году. Как и ранее на полутора тысячах вёрст он вел инструментальные съёмки, определял судоходность реки. Но эта экспедиция оказалась на грани гибели. Тунгуска начала замерзать ранее обычного, 4 сентября. На грохочущем пороге едва остались живы. Случайно встреченный старый тунгус сказал: «Худой твоя дело… Сдохнешь. Надо весна ждать, большой вода». В одной из услышанных песен и былин услыхал прозвище своей «героини»: «Уж ты, матушка Угрюм-река»! 
Так, помимо исследований по путейской специальности, почти погибая, в 1 500 километров от жилья писатель Шишков не мог пройти мимо «залежей» фольклора. В 1912 году собранные им песни, былины Угрюм-реки были изданы Иркутским географическим обществом. Но кроме чудесного спасения его коснулся еще один «перст Судьбы», именно в этих краях тремя годами ранее, то есть в 1908-м, упал знаменитый Тунгусский метеорит. И многие его следы впервые были обнаружены Шишковым. Когда они наткнулись на огромный участок, где все деревья были повалены в одну сторону, проводники-тунгусы объяснили: «Огненный змей упал!». Этот участок назвали в честь Вячеслава Яковлевича: «Шишковский вывал». 

Чуть-чуть (по сибирским меркам) севернее находится вообще — загадочное место, след самой древней из катастроф нашей планеты — Плато Путорана, чуть в стороне — Туруханск. Тоже тремя годами, но не до Шишкова, — а после: место «падения» (ссылки) еще одного метеора российской истории — И.В. Сталина. Известный политолог Николай Стариков описывает самую тяжелую ссылку Сталина — в Туруханский край, — где он полюбил жизнь простых людей — заполярных рыбаков и охотников. Освоил их жизнь, став именно в Туруханском крае — настоящим русским человеком. Понял главный секрет русской жизни: разумная достаточность. Проявив волю, стальной характер там он и превратился в Сталина, которого вскоре узнает мир.
Литературоведы давно разобрали, что место действия романа Шишкова, северный город Крайск, — это Туруханск. Прототипами семьи главного героя Прохора Громова были золотопромышленники братья Матонины: Лаврентий и Аверьян, приехавшие в Красноярский край из Тобольска в конце XVII века, с ними вместе прибыл и Илья Суриков — предок художника Василия Сурикова. Полных соответствий в романе Шишкова искать не стоит. Золотые прииски были не на Угрюм-реке (Нижней Тунгуске), — а выше по Енисею. Но характеры, отношения в мире золотопромышленников выписаны им выразительно и точно. Описанная им забастовка отчасти похожа на Ленскую, кончившуюся Расстрелом 1912 года.
В 1914 году Матонины обанкротились, повторив судьбу многих золотопромышленников, описанных в Главе «Встречь солнцу» и золоту. А вышедший в 1933 году роман «Угрюм-река» стал и одним из самых лучших художественных исследований мира российских золотопромышленников и своеобразны эталоном жанра, ставшего позже популярным: «сибирская эпопея».

Николай Задорнов-«Амурский» 

Николай Павлович Задорнов, родившийся в 1909 году в Пензе советский писатель, лауреат Сталинской премии (1952). Ныне он более известен как отец писателя-сатирика Михаила Задорнова, однако в 1940—1950-х года его романы о Дальнем Востоке были весьма популярны. Условно их можно разделить на две группы. Условно назовем их: «Морская» и «Земная». «Морская группа»: трилогия об адмирале Невельском и Амурской экспедиции, а также трилогия «Чёрные корабли с Севера» (экспедиция адмирала Путятина в Японию), трилогия о Гонконге («Гонконг», «Владычица морей», «Ветер плодородия», 1982—1992). Значительная удельная доля этой группы наверно связана с тем, что в 1945 году Николай Задорнов в качестве корреспондента Хабаровского краевого отделения ТАСС участвовал в Советско-японской войне 1945 года. А в 1969 и 1972 годах посещал Японию. «Земная группа» — трилогия романов: «Амур-батюшка» (1941—1948), «Золотая лихорадка», «Далёкий край». Герои более известного исторического романа «Амур-батюшка» в «Золотой лихорадке» (1971) попадают в череду приключений. Один из дореволюционных переселенцев, Егор Кузнецов, находит на реке залежи золота. Вместе с другими переселенцам организовывает прииск. Тогдашнее (царское) правительство многими ограничениями мешает старателям.
Мнения о романах Николая Задорнова различны. Есть такие: «Единственный роман, который можно сравнить с “Золотой лихорадкой” — это “Угрюм-река” В. Шишкова. Но там, во-первых, про “диких золотоискателей” не писалось, а во-вторых, в “Угрюм-реке” главная идея — социальная, то есть революционно-пролетарская. А Н. Задорнов написал чисто авантюрный роман без всяких яких, и так хорошо написал, что случайно или намеренно взял и переплюнул самых главных корифеев этой темы — Джека Лондона и Брета Гарта». Или: 

«Это продолжение романов “Амур батюшка” и “Далекий край” вышло не таким душевным, но было интересно. И вот даже в книгах, как в жизни, душевность заканчивается там, где во главу угла ставятся золото и деньги. В центре сюжета знакомые с первого романа главные герои книгоэпопеи — Егор Кузнецов со своим семейством, Дуня и Илья Бормотовы, Тимоха Силин и другие русские крестьяне и коренные жители, заболевшие "золотой лихорадкой". Новые действующие лица не менее колоритны и ярки, чем персонажи “Амура-батюшки”. Освоились, обжились, покорили тайгу и обнаружили, что здесь есть золото. Ну, и пошло-поехало. Все ринулись мыть золотой песок и мечтать о богатстве. Но увы, там, где алчность — взаимопонимания нет. Что касается героев, то герои все без исключения прописаны очень хорошо. Читать такие книги, в которых характер каждого раскрыт на пять с плюсом, одно удовольствие».

Для многих Николай Павлович и по прочтении его трилогий остался — отцом сатирика Михаила Задорнова, но я добавил бы, что он — основоположник жанра «сибирская эпопея», помните первые советские телесериалы 1970-х—начала 1980-х по тем книгам? (Впрочем, тут надо уточнять хронологии.)