«В бой хочу пойти коммунистом…»

Валерий ГРОМАК

Полк
Шинели
На проволоку побросал, —
Но стучит над шинельным сукном пулемет,
И тогда
еле слышно
сказал
комиссар:
— Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!
Александр Межиров,1947 год

Предвижу, что кое-кому не понравится это заглавие и текст публикации. Но, как говорится, из песни слов не выкинешь. Рассказывая о боевом пути 12-й отдельной бригады морской пехоты Северного флота на начальном периоде Великой Отечественной войны, нельзя обойти вниманием определенную роль большевиков в формировании бригады — в наступательных и оборонительных боях на Мурманском направлении. Благодаря фронтовым запискам и статьям корреспондента газеты Северного флота «Краснофлотец» Аркадия Марьямова, корреспонденциям в газете «Красный флот», мы можем сегодня вспомнить о делах и подвигах коммунистов — морских пехотинцев, отдать им дань памяти. 

Поздравление со вступлением в члены ВКП(б)

Архангельск в августе 1941 года находился вдалеке от всех фронтов. Широкая и спокойная гладь Северной Двины разрезала город. Улицы обрывались у самой реки, и в конце каждой, направляющейся к Двине улицы, стояли почерневшие от времени башенки маяков. Деревянный настил тротуаров поскрипывал под ногами нечастых пешеходов. Война казалась чрезвычайно далекой от этого тихого мирного города. И тем сильнее и настойчивее нетерпеливая жажда битвы нарастала в сердцах бойцов, прибывающих на формирование особой бригады морской пехоты.
В начале сентября 1941 года в бригаду прибыла группа моряков, пришедших с разных кораблей, с разных флотов, уже сумевших поучаствовать в боях на суше и на море. В батальонах бригады брали на учет коммунистов и комсомольцев, создавали первичные комсомольские и партийные организации. Партийно-комсомольская прослойка в бригаде была в то время весьма малочисленной. Тем больше была ответственность каждого коммуниста, каждого комсомольца: чтобы обеспечить необходимые успехи в боевой подготовке необходимо повседневно и настойчиво заботиться о повышении идейно-политического уровня бойцов бригады, нести в роты и взводы большевистское слово, рассказывать о легендарных примерах героизма и самоотверженного выполнения воинского долга, ежедневно проявляемые воинами Красной Армии и флота на всех фронтах Великой Отечественной войны.

И естественно, быть личным примером. Начальником штаба в батальон Семененко был назначен член ВКП(б) старший лейтенант Г. Агеев. Немолодой уже человек, по профессии учитель, участник Гражданской войны. Но с тех давних пор не нюхавший не только пороха сражений, но и не бывший даже на учебных сборах запасников. После полутора месяцев командирских занятий его стали отмечать как одного из лучших штабных работников бригады. А его выносливость удивляла даже молодых морских пехотинцев. Он прибыл в бригаду в стареньких сапогах, да так и отказался их сменить.
— Я к своим привык, — повторял он на все уговоры. — А государству сейчас ох как много сапог нужно!
И в этих своих старых истоптанных сапогах он не по возрасту резво лазил по крутым сопкам, занесенным снегом. Любил, проверяя себя, навалить на плечи полную походную выкладку и никогда не отставал от молодых бойцов. Разве только выломает себе ветку потолще и опирается на нее.
В батальоне Петрова командование одной из рот принял коммунист техник-инженер 1 ранга Ткач. Интендантское звание было получено в запасе, так как он работал бухгалтером треста «Мурманрыба» и аналогичную специальность прочили ему после мобилизации в военкомате. Но Ткач атаковал командование полка бесчисленным количеством рапортов, в которых просил назначить его на строевую должность и добился своего. Он стал командиром роты, и Петров был им вполне доволен.

…7 ноября 1941 года по ротам был зачитан приказ выдвинуться бригаде на передовую линию фронта и задержать фашистов. Митинги возникли сами собой, под косо летящим снегом, при свете неярких притемненных фонарей. А потом в землянках, во всех подразделениях бригады морские пехотинцы писали заявления на страницах, вырванных из тетрадей, на листках записных книжек. Одна и та же фраза была почти во всех заявлениях: «В бой хочу пойти коммунистом». Пулеметчик Орлов писал: « Прошу принять меня в партию. Заверяю, что буду драться хорошо. Если потребуется, то умру за Родину. Но только я не погибну, а выйду победителем». 
— Простые слова Орлова, полные глубокой и жаркой веры в победу, выражали общую мысль, — пишет корреспондент «Краснофлотца». — У всех была она, та же нерушимая вера в победу, — у каждого бойца, который в тот вечер первого военного праздника, — величественного и грозного, — собирались выступать на фронт.
Два бойца бригады — коммунист Кожевников и беспартийный Кудрявцев — лежали в госпитале. Весть о том, что бригада готовится к наступлению, проникла и в их палатку. Больные догадались: «Наши уходят на фронт». Несмотря на запреты, на протесты врачей, они поднялись с коек как были, в больничных халатах, явились в свои подразделения.
…Бригада продвигалась, занимая высоту за высотой. Командиры умело и хладнокровно руководили своими подчиненными. Несколькими стремительными атаками подразделения лейтенанта Гарагуля и коммуниста старшего лейтенанта Герасимовского овладели высотой «Исаакиевский собор» и прочно на ней закрепились. Немного позднее Герасимовский с гордостью писал об этом в тыл, на завод, где работал до призыва:
«…В последнем 15- дневном сражении мы уничтожили сотни фашистских солдат и офицеров. Характер боя в письме я вам описать не могу. Если хотите знать о нем, то советую прочесть о нем в газете “Краснофлотец” статью “Исаакиевский собор”. Купол этой высоты был взят моим подразделением…» — В истории бригады есть и другие факты личного мужества коммунистов. 

…Бои 20 декабря 1941—2 января 1942 года засвидетельствовали, что бойцы, старшины и офицеры 12-й бригады отлично сознают свой долг перед народом, подчеркивается в истории бригады. И эти дни боев ознаменовались потоком заявлений о приеме в партию. Партийная комиссия собиралась в минуты малейшего затишья и рассматривала поступившие заявления. 31 декабря 1941 года в кандидаты ВКП(б) был принят комсомолец снайпер Ибрагим Хайрулович Гобунов. 3 января он пришел в землянку секретаря партийной организации Беляева.
Боевое охранение закрепилось в отбитых немецких блиндажах, — пишет корреспондент «Краснофлотца» А. Марьямов. — Командный пункт перешел из шалаша, обложенного снежными кирпичами, в землянку с железной печкой. Люди впервые за несколько суток разулись, положили валенки к огню и заснули в тепле, на березовых нарах, тесно прижавшись друг к дружке. Беляев впервые за много дней тоже лег спать в землянке.
Гобунов протиснулся в узкие двери землянки и спросил:
— Секретарь, партийные взносы принимаешь?
Все становилось привычным. Вчера Гобунов лежал за камнем, врывшись в снег, ни одной пули не выпустил зря, как в тире — по движущейся мишени. Беляев увидел: вон еще один фриц кувыркнулся в снегу: «Правильно, Гобунов, действуй!» — Гобунов выбирал «кукушек», дразня их и высматривая, откуда летят ответные пули.

Он считался отличным снайпером. Однако разве редко бывает, что человек, отличившийся на стрельбище, теряется в бою? Потому-то и посматривал за ним Беляев там, на вершине сопки. Нет, Гобунов и тут действовал как нужно. Молодец! Теперь он пришел впервые платить членские взносы.
— Погоди-ка малость, — ответил ему Беляев. — Дай ведомость расчерчу.

Вчитаемся внимательно в строки, написанные корреспондентом «Краснофлотца»: 

«Секретарем партийной организации Беляев был избран, когда рота вышла на позиции. Коммунисты собрались в одной из землянок. Секретаря выбирали тайным голосованием. Вместо урны записки опускали в футляр полевого бинокля. Имя Беляева было написано в большинстве записок, потому что коммунистам понравилась его грубоватая прямота и всегдашняя спокойная рассудительность. 
Вскоре после того, как его избрали секретарем партийной организации роты, Беляев впервые отправился в боевую операцию: ушел с разведчиками в немецкие тылы. Чтобы разведать огневые точки врага, разведчики вступили в бой, и Беляев тогда, как это говорится, “заглянул смерти в глаза”. Рядом падали морские пехотинцы-раненые и убитые, а Беляев стрелял, как другие и, кроме того, следил, чтобы никто из наших не был оставлен тут, в снегах. Оказалось, что в бою некогда думать о смерти, некогда бояться. А боится лишь тот, кто трусливо удирает с поля боя и норовит отсидеться за камнем. Беляев не любил напоминать о себе, копаться в том, что он почувствовал и пережил, но уже если заходил разговор начистоту, то он признавался, что, мол, «да, было немного не по себе, когда еще шли туда и не знали, как это все выглядит и какой он есть — этот самый бой. А потом оказалось, что в бою человеку дела много и надо это дело хорошо сделать. Вот и все».

Они вынесли тогда всех раненых и убитых, забрали все оружие и вернулись, хорошо сделав свое дело. После этого политрук Зуев в разговоре с комиссаром батальона сказал:
— Секретарь у нас боевой…
Расчертив страничку тетради, заполнив первую графу фамилиями коммунистов, Беляев принял деньги у Гобунова и поставил первый штамп в его новой кандидатской карточке. Затем, пробежав глазами еще раз список, Беляев заметил, что одна строка так и осталась пустой: Беляев записал вместе с другими и Сухорукова, а он ранен осколком мины, ранен тяжело и возвратится в роту не скоро. Командир отделения Березин мог бы тоже находиться в этом списке, мог бы уже быть среди большевиков роты. Незадолго до боя Березин пришел к секретарю с рекомендациями, подал заявление. Но собрание так и не успели созвать. А перед самым боем Березин снова подошел к Беляеву:
— Секретарь, ежели что — считай меня коммунистом.
— Все ладно будет, — отозвался Беляев. — Ты только не теряйся.
Позже, в боях, перед ним иногда показывался Беляев, хлопотливый и возбужденный. Поднявшись на захваченную у немцев высоту, он расположил свой взвод к круговой обороне. Потом рота двигалась дальше, и тогда слышался голос Березина, надсаженный, с хрипотой:
— Вперед! Вкалывай по-матроски!
Еще видел Беляев, как командир взвода подбежал к блиндажу с гранатой:
— Полундра! — и граната полетела в дыру, за дверь, сбитую прикладом полуавтомата. А следом за гранатой вскочил туда Березин, и уже ни один немец не вышел оттуда живым.
— Молодцом, Березин! Партийное дело делаешь…
А через день Беляеву сказали, что Березин убит. Беляев хотел пойти к нему попрощаться, но бойцы взвода уже похоронили своего командира, искать могилу не было времени — нужно было идти в новую атаку.
Теперь Беляев снова вспомнил Березина, отыскал его заявление и рекомендации.
— Примем, — решил секретарь.
И он подумал, как все большевики роты будут слушать заявление погибшего храбреца и слова его станут их общей боевой клятвой: «…Я всегда буду идти вперед, и жизнь свою без колебания отдам за победу!» — И те, кто видел Березина в бою и шел с ним рядом, — поднимутся, чтя память друга. Березин натянул маскхалат, сложил все свои бумаги в сумку, взял полуавтомат и вышел на склон горы, на тропу, занесенную снегом. Он пошел в батальон по лощинам и сопкам, среди которых еще недавно был немец, потом здесь стало поле боя, а теперь здесь были наши тылы, спокойный путь. Фронт ушел дальше, на Запад.

​

О разведчике Герое Советского Союза Иване Павловиче Барченко-Емельянове, его подвигах в годы войны в периодической печати написано достаточно полно. Но мало где упоминается, что первое участие в боях младший лейтенант в должности командира стрелкового взвода 4-го батальона 12-й особой бригады морской пехоты Северного флота принял в начале ноября 1941 года. С 28 ноября 1941 года он уже командовал разведывательной ротой. Биографические источники отмечают, что Иван Павлович Барченко-Емельянов членом ВКП(б)/КПСС стал в 1942 году. И вот как это произошло. В горячие дни майских боев 1942 года партийная комиссия бригады работала с полной нагрузкой. На передовой позиции разбирались дела, морских пехотинцев принимали в партию. Лучшей характеристикой для вступающих в ВКП(б) было их поведение в боях. Вот протокол одного из заседаний партийной комиссии бригады:

«Протокол № 50 от 10мая 1942 года заседания ПК при политотделе 12 ОБМП в составе секретаря партийной комиссии Пчелкина, члена ВКП(б) Дуркина и члена ВКП(б) Тарасова. Дело разбиралось на передовой линии фронта у минометной батареи.
Слушали: заявление тов. Колупаева Николая Андреевича о приеме его в кандидаты ВКП(б). Докладывал Дуркин.
Постановили: принять тов. Колупаева в кандидаты ВКП(б) как особо отличившегося в боях с немецкими оккупантами…
Слушали: заявление т. Барченко-Емельянова Ивана Павловича в кандидаты ВКП(б) как особо отличившегося в боях за нашу родину…»

На этом протокол обрывается. Начался бой. Младший лейтенант Барченко-Емельянов вновь повел своих разведчиков в атаку. 

P.S. Читатель легко может найти сегодня в многочисленных источниках число коммунистов, сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны, Героев Советкого Союза, полных кавалеров ордена «Славы» и т. д. В исторической литературе рассказывается о том, как вступали в ряды партии великие полководцы, и к чему это их обязывало. Четырежды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков в книге «Воспоминания и размышления» пишет: 

«1 марта 1919 года меня приняли в члены РКП(б). Многое уже теперь забыто, но день, когда меня принимали в члены партии, остался в памяти на всю жизнь. С тех пор все свои думы, стремления, действия я старался подчинять обязанностям члена партии, а когда дело доходило до схватки с врагами Родины, я, как коммунист, помнил требование нашей партии быть примером беззаветного служения своему народу».

Но я не нашел информации, сколько ныне членов партии «Единая Россия» участвуют в СВО, пополняются ли ряды партии в боевой обстановке, как это было в годы Великой Отечественной войны. Или это закрытая информация?