Почему Северный Кавказ в таком хаосе?

За последние 15 лет российский Северный Кавказ стал синонимом войны, разрухи, нарушений прав человека, расстрелов без судов, коррупции, экономического краха и исламского терроризма. В прошлом году, 754 человека были убиты в ходе мелких боевых действий, в среднем, два человека в день.

12 августа вооруженный человек расстрелял двух полицейских после пятничной молитвы около мечети в Хасавьюрте, в соседней с Чечней республике Дагестан. На следующий день в близлежащей деревне Куруш, глава пожарной охраны был обстрелян в собственном автомобиле, в котором разбился.

Регион часто сравнивают с пороховой бочкой, которая вот-вот взорвется, с раком на теле Российской Федерации и с финансовой черной дырой, которая пожирает без остатка миллиарды рублей, которые должны были привнести стабильность и столь необходимое экономическое развитие в регион.

Каким образом, данный, по большей части, сельский горный регион, где проживает меньше десяти миллионов человек, превратился в смесь хаоса, разрухи, бесконечного кровопролития, религиозного и политического расслоения?

Данный процесс был запущен и закреплен недальновидными, тупиковыми, эгоистичными и аморальными действиями маленькой кучки людей. С одной стороны, российские лидеры и их местные наместники строили свои карьеры на удержании контроля сначала в Чечне, а потом и по всему Северному Кавказу. С другой стороны, местное население взялось за оружие против них, сначала во имя чеченской независимости, но теперь, все больше во имя ислама.

«Восстановление конституционного порядка»

Борьба началась, когда российский президент Борис Ельцин в декабре 1994 года отправил в Чечню российскую армию для «восстановления конституционного порядка». В ноябре 1990 года переменчивый чеченский президент, бывший генерал советских ВВС Джохар Дудаев подписывает декларацию суверенитета, которую население истолковало, как начало независимости республики. Почти три года после распада Советского Союза в декабре 1991 года, Чечня действительно функционировала независимо от Москвы.

Как-то министр обороны Ельцина Павел Грачев похвалился, что Дудаев может быть свергнут, а Чечня может быть усмирена в ходе «быстрой и победоносной войны». Но чеченцы, обладающие коллективной памятью и страхом, оставшимися после переселения Сталиным целого народа в Центральную Азию в 1944 году, мобилизовались и дали отпор.

Давид против российского Голиафа. Дудаева убили в апреле 1996 года, но уже в августе того же года нескольким сотням чеченцев удалось отвоевать столицу, Грозный, и вынудить Москву подписать мирный договор и вывести побежденные войска из республики.

Но мир был коротким. В мае 1997 года Ельцин подписал соглашение с приемником Дудаева, президентом Асланом Масхадовым, который называл чеченскую республику Ичкерию «государством», с которым Москва утверждала иметь структурные отношения «в соответствии с универсально принятыми принципами и нормами международного права». Но Москва не смогла предоставить необходимые средства для восстановления полностью разрушенной инфраструктуры и создания новых рабочих мест. Это упущение сыграло на руку противостоящим бандам, куда обратились демобилизованные чеченские войны, начавшие заниматься бандитизмом и похищениями, и которые все больше попадали под влияние пуристов ислама - салафитов.

Радикальная исламская фракция возглавлялась Шамилем Басаевым, организатором похищения сотен заложников в Буденовске, на юге России, в июне 1995 года, и саудовским наемником Хаттабом. Ограничив влияние светского националиста Масхадова, они оккупировали соседний Дагестан в августе 1999 года и провозгласили независимое исламское государство Дагестан. Так, российские власти получили столь ожидаемый повод для начала второй войны, и возможность избрать Владимира Путина для того, чтобы сменить неэффективного Ельцина на посту президента Российской Федерации.

«Стабилизация» Чечни

В этот раз российская армия избежала тактических ошибок, которые были совершены в первую войну. За несколько месяцев чеченские силы были сломлены, и почти без сопротивления ночью отступили из Грозного через заснеженные минные поля, потеряв сотни бойцов, уходя в южные горы. Они до сих пор находятся именно там, совершая вылазки для нападений на российские войска через сеть хорошо оборудованных подпольных баз.

План Путина по «стабилизации» заключался в том, чтобы главной задачей для прокремлевских чеченских официальных лиц, руководимых бывшим муфтием Ахмадом Кадыровым, сделать уничтожение последних островков сопротивления, а также в обеспечении почти неограниченных средств для послевоенного восстановления республики. После гибели Кадырова в мае 2004 года Путин обратился к его сыну, Рамзану Кадырову.

С момента его формального утверждения на посту главы Чеченской республики в марте 2007 года, в возрасте 30 лет, Кадыров успешно проводит масштабное восстановление, которое превратило Грозный из руин военных действий в живущий город.

Но постоянное использование грубой физической силы против любого, кто заподозрен в симпатиях к исламским боевикам, а также зажиточный и экстравагантный образ жизни президента на фоне хронической бедности и лишений республики, превратили его в самого ненавистного и внушающим страх человека во всей Чечне.

Тем временем, «превентивные удары» за пределами Чечни против подозреваемых в принадлежности к исламским боевикам, вызывали все больше ненависти среди молодежи, которая пополняла ряды сепаратистов, и это повлияло на то, что процесс, начавшийся в 1994 году, как битва в защиту чеченской независимости, перекинулся на соседние республики.

В Ингушетии бывший коллега Путина по ФСБ Мурат Зязиков разрешил похищения и массовые расстрелы сотен невинных молодых людей, чьи братья отвечали тем, что присоединялись к борьбе под флагом Басаева. Они убили около 80 полицейских и сотрудников правоохранительных органов за одну ночь нападений во имя мести в июне 2004 года.

Дальше на запад, в Кабардино-Балкарии местная полиция систематично запугивала, задерживала и пытала молодых мужчин, исповедовавших ислам. Басаев завербовал и их. Подав Москве тревожный сигнал, его бойцы начали подобные нападения на Нальчик, столицу республики, в октябре 2005 года.

Ислам – новая идеология

По мере того, как сепаратизм распространялся, ислам постепенно заменил изначальную идеологию национального освобождения. В конце 2007 года президент Ичкерии и лидер сепаратистов Доку Умаров формально отказался от цели независимости Чечни и самопровозгласил себя эмиром Кавказского Эмирата. Недавно он поклялся «освободить» российские регионы, далекие от Кавказа, которые исторически были заселены мусульманами.

Позиционирование Умаровым сепаратизма как части мирового джихада позволило Москве начать массивные репрессии на Северном Кавказе в ходе войны против терроризма. То же самое было сделано террористами и их новобранцами. Александр Тихомиров (Саид Бурятский), принявший ислам житель Бурятии, крайне популярный проповедник джихада, организовал два подрыва автомобилей в Ингушетии в 2009 году, в одном из которых чуть не погиб преемник Зязикова, Юнус-бек Евкуров. Дагестанец Магомед Вагапов (Сейфуллах Губденский) завербовал двух женщин из Дагестана, которые взорвали себя в московском метро в марте 2010 года, тогда погибло 40 человек, 95 получили ранения различной степени тяжести.

Евкуров и дагестанский президент Магомедсалам Магомедов неоднократно призывали молодых бойцов сложить оружие и вернуться к мирной гражданской жизни. Но лишь несколько десятков приняли данное предложение, намного больше тех, кто направился в леса с тем, чтобы присоединиться к сепаратистам. 96 бойцов было убито в Дагестане в первое полугодие 2011 года, 53 в Кабардино-Балкарии, 27 в Чечне. Как жаловался Магомедов в июле: «Ты убиваешь двоих бойцов, а четверо выскакивают на их места».

Сепаратизм является не единственной проблемой Северного Кавказа, но самой заметной, затмевая остальные, и заставляя Кремль тратить огромные средства на борьбу с ним вместо того, чтобы распределить их на столь необходимое экономическое и инфраструктурное развитие, а также создание рабочих мест.

Смена фокуса

Когда Дмитрий Козак, мудрый ставленник Путина на Северном Кавказе с 2004 года по 2007 год, заявил, что необходимо заниматься другими проблемами: коррумпированной элитой, преступностью, нарушением прав человека, межэтническим напряжением, спорами об использовании земли, экономической стагнацией, безработицей, его проигнорировали.

Лишь когда Дмитрий Медведев сменил Путина на посту российского президента, произошла смена фокуса. Многие эксперты сомневаются, сможет ли 15-летний план по превращению региона в туристический центр, представленный вице-премьером и полпредом президента на Северном Кавказе Александром Хлопониным, изменить тенденции. Терроризм уже сейчас отпугивает многих инвесторов от финансирования проектов даже в тех республиках, где сепаратизм почти не проявлялся, например, в Северной Осетии, Карачаево-Черкесии, Адыгее. Так или иначе, болезни региона невозможно «быстро вылечить», даже если бы крупные инвестиции могли предоставить такую возможность.

Российские националисты все больше призывают к тому, чтобы позволить Северному Кавказу отделиться. Но это сыграет на руку исламским сепаратистам, которые борются за то, чтобы претворить в жизнь Кавказский Эмират. Эти борцы уже неоднократно угрожали нанести максимальный урон зрителям и участникам зимних Олимпийских игр в Сочи в 2014 году.

По крайней мере, в ближайшие несколько лет, Москва может лишь продолжать пытаться удерживать контроль в регионе. Но данная борьба больше мотивирована престижем и остатками имперского мышления, чем беспокойством о судьбе миллионов российских граждан, для которых этот регион является родиной.