"Когда узнал, что везут на обмен, голова закружилась от счастья": Русский солдат рассказал об украинском плене

СВО

Владлен Чертинов  08:00  4 мая 2025

Подпишитесь:"Когда узнал, что везут на обмен, голова закружилась от счастья": Русский солдат рассказал об украинском плене

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Побывать в украинском плену и вернуться — это как заново в муках родиться. Мало кто из бывших пленных готов об этом рассказывать. Как правило, они скрывают даже сам факт, что находились в плену. Бывший штурмовик Олег — редкое исключение. В 2023 году он попал в окружение.

 Пробыл в плену два месяца и был возвращён в результате обмена. Но, рассказывая об этих двух месяцах, не готов назвать своё настоящее имя, потому что у врага есть данные его близких. И он не хочет, чтобы украинские спецслужбы им испортили жизнь. Его родители и так намучились, места себе не находили, когда Олег попал в плен. Царьград записал его монолог о том, как это случилось и через что ему суждено было пройти, и приводит дальше в том виде, в котором он был рассказан.

"Нас завязали в узлы"

Нам поставили задачу быстро залететь на опорник врага в одном населённом пункте, захватить его и удерживать несколько часов до подхода подкрепления. Мы сделали всё как надо, но попали в ловушку. Потому что зашли на территорию противника слишком далеко: этот опорник находился в трёх километрах от наших позиций.

 Подкрепление не смогло к нам прийти. Как потом выяснилось, его отрезали огнём и уничтожили. А мы вчетвером вели бой в окружении, один из нас уже был очень сильно ранен и мог умереть. Я тоже получил серьёзное ранение. У нас заканчивался боекомплект — оставалось по несколько патронов. Мы уже попрощались  друг с другом. И тут услышали крик:

Парни, мы вам не враги. Пусть один человек без оружия выйдет поговорить.

Вышел я. Сказал ребятам:

Всё равно я уже ранен и боец так себе. Убьют — так убьют. Но раз  вызывают на диалог, надо попробовать.

Скинул оружие, вышел из-за угла дома. Мне навстречу так же без оружия вышел солдат противника. Повторил:

Мы вам не враги. Не хотим вас убивать, но придётся. У нас приказ. И штурмовая группа уже выехала — будет здесь через 15 минут. Я хочу дать вам последний шанс выжить: вы складываете оружие и сдаётесь. Вы пройдёте через наши инстанции, будут допросы, вас на них, понятное дело, будут бить. Но, гарантирую, что живы вы будете. Ещё мы знаем, что у вас серьёзный "трёхсотый", он скоро помрёт, а так мы его спасем.

Он связался по рации с командиром: тот подтвердил, что нас отправят в обменник — пункт содержания пленных, предназначенных на обмен. Я вернулся к своим, сказал:

Вот такое предложение поступило.

Парни молча сложили оружие, и мы вышли. В тот момент все понимали, что  неизбежно умрём, и вдруг появился шанс сохранить жизнь. Мы все вместе ещё пообщались с украинцами. Они спокойно отвели нас в зону эвакуации, нашего раненого мы несли. Потом приехали обозлённые тыловые, сразу стали нас избивать, связали стяжками, перетянули  скотчем — завязали в узлы. Те, кому мы сдались, говорили:

Да не надо, они добровольно.

Тыловые ответили им:

Нам пофиг, а вы идите воюйте дальше.

Насчёт раненого сказали:

Его — на мусорку.

А нам замотали головы изолентами — так, что не было ничего видно, всех закинули в багажник. Было очень тесно, сверху на нас ещё кто-то уселся — всю дорогу ругался и бил.

Целлофановая комната

Привезли в какой-то погреб, там мы и несколько других пленных лежали в воде на матрасах.  А утром нас повезли на допрос. И так мы ездили три дня по разным подвалам, где нас допрашивали, записывали на видео ролики и интервью. И везде били, били. Руками, ногами, железными дубинками, палками — прилетало со всех сорон. Сбивали со стула, поднимали, били опять….

В принципе, они уже и так всё про нас знали: кто мы, откуда — разведка у них хорошо работает. Никакими военными секретами мы, рядовые бойцы, не владели. Главное для них было — заснять много унизительных роликов, в которых мы дискредитировали нашу Российскую армию, благодарили американцев за то, что поставляют на Украину ракеты. 

Всегда был суфлёр — они либо стоял перед тобой с текстом, написанным на бумаге. Либо прочитывал его один раз, ты должен был его запомнить и своими словами повторить. Если ты говорил неправильно, получал несколько ударов прикладом или дубинами. Потом стоящий сзади человек передёргивал затвор автомата и говорил:

Ну всё! У тебя последняя попытка!

Были мы и в подвалах СБУ. Там тебе снимают с головы повязку — и ты видишь вокруг кровавые носилки, сломанные кровавые палки, которыми до тебя били других. В одном из сэбэушных подвалов была комната, обитая целлофаном, где "обнуляли" людей — снайперов, тех, кто попался в плен во второй раз, и тех, кто в чём-то соврал на допросах.

Они переписывали наши семьи, специально снимали и отправляли им ролики, в которых мы с автоматом у виска просили выкуп за то, чтобы нас не убили. Причём времени на перевод давали мало — 40 минут, максимум час. Меня заставили просить 200 тысяч. Но у меня родственников не много. Маме ушло сообщение, но она по какой-то причине его не получила. А некоторые семьи деньги переводили.

Конечно, со стороны украинцев это была в основом бутафория и один из элементов давления. Они были заинтересованы не убивать нас, а обменять на своих бойцов. Но всё равно обстановка была очень страшная. Я никогда не сталкивался с чем-то подобным, это не описать словами. Потому что там любого реально могли убить, покалечить. Мы слышали, как кого-то забивали, кому-то перевязывали пальцы проволокой, в них останавливалась циркуляция крови, и их потом отрезали. Кого-то утаскивали с криком:

Ах ты из разведки!

— и он больше не возвращался. Всё это только усиливало панику. Даже самые наши крутые бойцы были напуганы.

Через три дня после всех этих разъездов по подвалам нам надели на головы мешки, привезли в какой-то лес и сказали:

Сейчас мы вас расстреляем!

Состояние было ужасное, ноги подкашивались. Но, оказывается, это была шутка — с нас сняли пакеты, и каждый должен был назваться на видеокамеру и сказать, что согласен на обмен.

Возвращение наших пленных TГ-канал "Омбудсмен Москалькова Татьяна"

Два типа украинских концлагерей

Нас отвезли в лагерь-обменник. Они бывают двух видов — официальные и неофициальные. Первые находятся в основном на Западной Украине — в обычных СИЗО. Там пленные просто сидят в тюрьме — никого из них не мучают, кормят три раза в день, и ситуацию контролирует "Красный Крест". 

Но нас привезли в обменник неофициальный — большой тёмный подвал, посредине которого горели несколько лампочек.

В нём содержалось около ста человек. Кормили там очень плохо и мало. Дважды в день. Выносили бидон: на обед — бульон, на ужин — каша, на каждого приходилось буквально несколько ложек. Ещё давали по кусочку хлеба. Кормили ровно настолько, чтобы мы не сдохли.

 Но всё равно, когда я утром вставал с койки, опять падал на неё — голова кружилась от голода. Перед едой выдавали одноразовые тарелки, но они никогда не менялись и не мылись.

Вода для питья была. Из-под крана. Её накачивали помпой в 20-литровую канистру. В туалет мы тоже ходили в канистры. Если кто-то нагадит, вонь стояла на весь подвал. Антисанитария жуткая. Раз в неделю выводили ополоснуться под душ, но без мыла и под холодной водой. Спали на голых досках.

Среди нас были раненые, в том числе с переломанными на допросах рёбрами. Приходила медик и их латала. Тех, у кого ранения были серьёзные, отвозили в специальные боксы  для пленных при госпиталях.

В обменнике нас уже не избивали. Но могли мучить какими-то упражениями — приседаниями, отжиманиями, стоянием на кулаках на бетонном полу. Ну и моральное давление шло постоянно:

Убьём, изобьём.

Один старшина заставлял нас читать книгу "Светлый путь". Ее написал украинский журналист, который около двух лет ещё до СВО отсидел в ДНР на каком-то заводе. Старшина считал эту толстенную книгу своей библией, хранил в специальной коробке и устраивал среди пленных коллективные чтения. Один читает, остальные слушают, потом чтец меняется.

Перед тем как взять книгу в руки, нужно было протереть их влажной салфеткой, которую выдавал старшина. Он заставлял учить книгу наизусть, потом приходил и устраивал экзамен: мог спросить, сколько было лет журналисту, сколько времени он провёл в этом лагере, каким пыткам подвергался на такой-то день своего заточения. И если человек отвечал неправильно, он шёл на физические упражнения — приседать или отжиматься. А с учётом того, как нас кормили, и что многие прошли через серьёзные побои, и у них были проблемы со здоровьем, это была прямо пытка. 

В подвале стоял телевизор, работал украинский пропагандистский канал, по нему говорили, что Россия такая-сякая, а они хорошие и их дело правое. Что мы можем остаться и воевать на их стороне, тогда будем нормально питаться. Периодически называли фамилии каких-то людей и выводили их на разговоры, пытались вербовать. Кто-то уходил на весь день, и можно было только догадываться, что с ним происходило.

Говорили, что некоторых во время таких отлучек нормально кормили, давали сигареты (а так в подвале курить было запрещено). Те, кто там находился давно, нас предупреждали, чтобы мы не болтали лишнего, потому что неясно, кто свой, кто чужой. Вплоть до того, что в обменнике могли быть и подсадные украинцы — ведь их по говору не отличить от наших пленных из ДНР и ЛНР.

Вагнеровцев меняли 1 к 4, лётчиков — 1 к 15

В неофициальных обменниках людей содержали хуже, но зато оттуда чаще увозили на обмены — в основном через месяц-два, а из официальных — через 8-10 месяцев. Обмены по большей части тоже были неофициальные — не те, которые показывают по телевизору. Пленных с двух сторон привозили на бэтээрах к линии соприкосновения. Бэтээры сразу разворачивались и уезжали, а бывшие пленные быстро перебегали к своим, и прятались в укрытиях. Им там сразу давали автомат и могли уже на следующий день снова отправить  в бой. В основом так меняли донецких и луганских. А с нашей стороны неофициально, например, отпускали "азовцев"*.

Среди нас были и мобилизованные, и вагнеровцы, и ахматовцы, и офицеры, и лётчики, и Росгвардия — все. Украинцам было выгодно менять вагнеровцев. Они шли в соотношении один к четырём.  Но после "Марша справедливости", когда ЧВК прикрыли, пленным вагнеровцам сказали, что они будут сидеть до конца войны. В итоге стали менять один к одному, и при мне их в подвале уже не осталось. 

Долго там находились лётчики, потому что для них был установлен очень высокий коэффициент 1 к 15, почти все они были серьёзно раненые, с переломаными позвоночниками. Много времени в обменнике провели росгвардейцы, их почему-то не забирали, они даже не верили, что когда-нибудь это случится. Но в итоге при  мне их тоже стали менять.

Нередко, после того как зачитывали фамилии уезжающих на обмен, в подвале между пленными случались разборки. Кто-то был недоволен: я сижу дольше, чем ты — почему тебя обменивают, а меня нет, что за несправедливость?! Один человек, когда его назвали, упал в обморок.  Я тоже был близок к этому. Когда услышал свою фамилию, голова закружилась от счастья. Это было одно из лучших ощущений, которые я переживал в своей жизни.

Обмен. Кадр из видео Минобороны

Голодных русских меняют на сытых украинцев

Я попал на официальный обмен. Всего меняли 100 человек, 30 из них были из нашего подвала. В том числе двое парней, вместе с которыми я попал в плен. Нам на головы опять надели мешки, посадили в автобус. Привезли в какое-то место. Мешки сняли, к нам вышел командир РДК**. 

Предложил желающим к ним присоединиться. И вот тут был огромный сюрприз — неколько человек вышли из строя! Их, видимо, завербовали ещё в обменнике и специально держали до этого момента, чтобы снять переход в РДК** на камеры и потом этот факт обнародовать. Среди согласившихся был, например, один человек, который пробыл в плену очень долго, — его там фактически заморили голодом.

После этого нас отвезли на границу с Белгородской областью. Вывели из автобуса, и мы увидели украинцев, на которых нас обменяли. У них были сытые ряхи, шли они бодро, смеялись. То есть наши в плену хорошо их кормили, а мы все были худющие, кожа да кости, и еле предвигались. 

Нас отвезли на безопасное расстояние, где к нам тут же подбежали наши бойцы, волонтёры. Выдали всем сигареты, воду, а чуть позже — новую форму, продукты, телефоны, чтобы звонили родным. Признаюсь, когда нас выпустили из автобуса, я встал на колени и стал целовать нашу российскую землю.

"Не всем в плену повезло так, как мне"

Потом отвезли в Москву, где нас проверяли ФСБ и Следственный комитет. И они, кстати, вычислили одного завербованного. Он уже из Москвы совершал какие-то звонки на Украину. Сейчас сидит за измену Родине.

Во время обмена мы встретились с нашим четвёртым товарищем, который был ранен и кого отвезли "на мусорку". Мы думали, что его отправили "в расход". А он рассказал, что ему в плену сделали операцию. Но знаю, что со здоровьем у него сейчас всё равно большие проблемы.

Наши бойцы после возвращения из украинского плена не всегда могут самостоятельно передвигаться.  TГ-канал "Омбудсмен Москалькова Татьяна"

Не всем повезло так, как мне, не всех только лишь избивали. На обмене были парни с отрезанными пальцами. А один из нашей группы вскоре после возвращения в Россию покончил с собой — наверное, с ним в плену произошло что-то такое, с чем он так и не смог смириться.

Плен — это очень травмирующий, болезненный опыт. Я со многими ребятами, вместе с которыми был на обмене или в подвале, продолжаю и сегодня общаться. И знаю, что все они стараются лишний раз не светить этот факт своей биографии.