Гимн высокий , как Анды, воздвигаем тебе

Вчера вечером и сегодня с утра читал огромный том «Ленин в поэзии народов мира». Множество удивительных стихов, и неизбежный вопрос: а есть ли ещё один русский, о котором писали стихи на всех основных мировых языках лучшие поэты планеты?

Нет. Такого русского больше нет.

Странно, что некоторые нынче не в состоянии догадаться, что отменяют Россию, лгут про Россию, клевещут на Россию – ровно те же самые силы, те же самые кланы и клубы, что всё прошлое столетие чернили и топтали русский социализм, Ленина, Советский Союз, все его победы – и лгали, лгали, лгали, лгали.

Что это, повторяю, одни и те же люди делали и делают. Нет? Непонятно?

Ах, как бы это ещё вам объяснить… Может быть, в стихах понятнее будет?

Пабло Неруда (Чили)

(1957)

ОДА ЛЕНИНУ

(фрагмент)

Ленин! Чтобы петь о тебе,
Со словами я должен проститься.
Должен писать я деревьями, злаками,
Плугом, колёсами…
Ты звучен и точен, как факты, как земля.
Не было никогда человека такого земного,
Как Владимир Ульянов.
Он видел дальше, чем кто бы то ни было.
Реки, горы и степи были для него
Открытою книгой, её он читал.
Читал дальше всех, понимал больше всех.
Взглядом он проникал глубоко в народ, в человека;
Он глядел в человека, как будто в колодец,
Он глядел в человека, как если бы был человек
Минералом ещё неизвестным,
Который он, Ленин, открыл и должен теперь извлечь
Свет минерала из тайных сокровищ народов,
Чтобы всё проросло и родилось,
Чтоб стали народы достойными времени и земли.

Мигель Барнет (Куба)

(1970)

ЛЕНИН

Мне не рассказывали в школе о тебе,
Молчали дома, так как неизвестна
Была родным твоя заснеженная песня.
На родине моей не много о тебе речей произносилось.
Как правило, среди просивших слова
Одни старались твой могучий ум
Хрустальным колпаком от мира оградить,
Другие – в грязь втоптать пять букв твоей фамилии.

Отцам же нашим выпало на долю
В горах скрываться, штурмом брать казармы,
Идти и падать, умирать и жить,
Чтоб голос твой звучал нам в школьных классах,
Чтоб нам в виски твоя стучалась мысль.

В трудах прошли года. Как изменилось время!
Тебя весь остров знает наизусть –
Вот фото, где ты руку вскинул в небо,
Как бы подчёркивая сложной фразы суть,
А вот портрет: рука на подбородке,
Ты с книгою и светом весь залит.
Как здесь похож на нашего Марти!

Всего сто лет. Ты лишь успел родиться,
Мальчишкой ты на самокате мчишь,
Ты пахарем бредёшь в продрогшем за ночь поле,
Стоишь ты сталеваром у печи
С лицом, огнём и углём прокопчённым.
Влюблённый, средь берёз, вот ты один грустишь.
Босой учитель, неизвестный воин,
Погибший безымянный партизан…
Что век тебе? Как миг, прикосновенье,
Сто кратких лет не значат ничего,
Другой отсчёт твоим годам ведётся –
Недавно ты опять рождён
В одной из стран, что к жизни возродилась.

А кто ответит, сколько Кубе лет?
Как подсчитать, когда слетает время,
Как тягостное бремя с наших плеч,
Едва мы начинаем новый путь?
Скажи мне сам. Вот ты с портрета смотришь –
В глазах с прищуром искорки огня,
Как отраженье флагов Октября –
Наверное, ты спрашивал себя, где день грядущий,
Отличить возможно ль
День будущий от нынешнего дня?

Ты расколол историю – и вот
Она день ото дня сильней тебя тревожит,
Уединиться не даёт и множит
Число лежащих на тебе забот.
Ты рисковал собой. Ты жизнь отдал борьбе,
Но, думается, это лишь начало.
Теперь, прошу, останься с нами вместе,
И с нашею свою судьбу свяжи.
Пусть в нашей песне зазвучит твоя
Далёкая заснеженная песня,
Та, что слышна уже на всех широтах.
Внимает ей Америка в лесах,
Сжав пальцы на гашетке пулемётов...

Густаво Валькарсель (Перу)


ГИМН ЛЕНИНУ

Имя твоё зажигает зарю для каждого утра,
Твой голос вершит кругосветный путь по планете,
В глазах твоих блещет вся правда народов мира,
И жизнь твоя – факел, питающий светом грядущее время.
Недвижные руки твои раздвигают земли горизонты,
Книги твои наполняют хлебом дома бедных,
Сила мысли твоей ведёт человека на штурм неба,
О товарищ Ленин бессмертной Октябрьской победы!

Сегодня правда твоя далеко простёрлась,
В бескрайнюю нить времени тонко вплетаясь.
Сегодня твоё величье достигло размаха века,
И никогда уже больше не встретит тебя молчанье,
И никогда уж тебя познавший тебя не забудет,
Ибо твой светлый разум пылает всё ярче и ярче,
Зажжён и охвачен пожаром истории мира.

В звёздной твоей Москве ты покоишься ныне,
На Красной площади наших надежд и мечтаний,
Где принимаешь ты в гости все пять континентов
В трепете гимнов и в ветре знамён победных.

А ещё ты встаёшь во весь рост и во всё сердце
В самом центре великой борьбы за нашу свободу,
Входишь в двери тюрьмы с моим товарищем вместе
И пожимаешь руку приговорённому к смерти,
Всходящему по ступеням плахи
С лозунгом имени твоего на губах бледных…

Ты живёшь, Ленин, на сбросившей цепи Кубе
И в Перу, корневище глубоком крови моей,
Во всей Латинской Америке и её битвах.

Поэтому мы тебе воздвигаем сегодня
Гимн, высокий, как самые вышние Анды,
Отлитый рукой Мариатеги в пламенной бронзе,
Гимн твоей партии, бурно растущей к неведомым ране высотам.

Ибо мы тоже незыблемо, свято верим,
Что социализм сегодняшний сотен мильонов
Станет завтрашним днём всех горизонтов мира
И что имя твоё, Ленин, будет цвести вечно
В алом цвету человечества, ставшего новым…

Константин Библ (Чехословакия)

(1970)

ЛЕНИН

С Лениным поговорить —
Это значит включиться в борьбу,
Стать марафонцем,
Который приносит известье о новых победах.
У него для всего было время, но,
Когда решалась судьба Петрограда,
Когда решался вопрос о жизни и смерти, —
Больше всего он думал о детях…

Видите — он стоит на площади перед Зимним,
По-юношески задорный.
И потому, что на руки детей брал Ленин,
Он на руки взял Землю
С её вечными полярными льдами и снежным покровом.
Взял её на руки с её кровавой историей и голубыми морями.
Своими, ленинскими руками
Он время её формирует,
Свергает старых богов и глупых, жестоких тиранов.

После краткого и ожесточённого боя,
Когда весь мир содрогался,
Рукою, давшей Земле иное вращенье,
Он смахнул снег со своей зимней шапки,
Улыбнулся на все стороны света
И на глазах тех, кто остановился перед ним в немом удивленье,
Сделал ещё несколько шагов по яркому снегу
И вошёл, совершенно простой,

бессмертный,
В сердца растущих вокруг него миллионов…

Бертольт Брехт (Германия)

(1926)

НЕПОБЕДИМАЯ НАДПИСЬ


Во время мировой войны
В камере итальянской тюрьмы Сан-Карло,
Битком набитой дезертирами, бродягами и ворами,
Солдат-социалист нацарапал карандашом на стене:
«Да здравствует Ленин!»

Написанные высоко, под самым потолком, в полутемной камере,
Эти слова были едва различимы.
Но сторожа заметили их и послали в камеру маляра,
Который, вооружившись кистью и мелом, закрасил опасную надпись.
Но он закрасил ее, водя своей кистью по написанному,
И на стене снова возникла надпись — уже не карандашом,
А мелом:
«Да здравствует Ленин!»

Пришел другой маляр и замазал всю стену,
И надпись уж было исчезла, но утром,
Когда высохла влага, сквозь мел проступило опять:
«Да здравствует Ленин!»

Тогда сторожа ввели в дело каменщика со скребком.
Целый час он выскабливал букву за буквой,
Но когда он закончил, то в камере снова сияла
Врезанная в камень непобедимая надпись:
«Да здравствует Ленин!»

— А теперь снесите стену! — сказал им солдат.

Рауль Гонсалес Туньон (Аргентина)

ЛЕНИНГРАД, ГОРОД ЦВЕТА ВРЕМЕНИ

Здесь расцвела багряная заря,
она взошла из этой колыбели.
Будь счастлив, дивный город Октября.

Хочу, чтобы красу твою воспели
мои стихи, на твой победный стяг,
я приколю их. Здесь бои кипели

и дети Кирова в огне атак
три долгих года город защищали
голодные, как ни ярился враг.

С Невы, в глухие вглядываясь дали,
своих далёких разгляди детей,
которые твоей победы ждали.

Ты славен и высок, планете всей
видны твои рабочие седины,
ты нежен, и суров, и всех щедрей.

Я так спешил к тебе из Аргентины!
Я был ребёнком, когда ты восстал,
чтоб все народы разогнули спины.

Твоих восстаний животворный шквал
расправил крылья нам, — ты был неистов
и нас своим неистовством ковал.

Мне рассказала площадь Декабристов
о том, как зрели в глубине веков
российские когорты коммунистов.

И вспомнил я холодный блеск штыков
в окрашенное кровью Воскресенье…
Пока не грянул час большевиков,

и Смольный штабом стал, и в наступленье
по зову Ленина полки пошли
в бессмертие, в земное обновленье.

И Десять дней планету потрясли,
и мир насилья превратился в груду
обломков на одной шестой земли.

«Аврора», Зимний, Невский, Смольный — всюду
я нахожу октябрьские следы
в твоём пространстве. Вечно помнить буду

я образ твой из камня и воды,
и улицы, от центра вдоль кварталов
летящие, как пять лучей звезды.

Торжественно застыли у каналов
седые — цвета времени — дома,
они зовут меня под сень порталов,

мне чудится: когда густеет тьма,
по улицам твоим в сыром тумане
меня ведёт История сама…

Прощай! Вот и настало расставанье,
но прежде, чем уеду я в Москву,
тебе, тебе, геройский город, на прощанье

дарю я то, чем жил и чем живу, —
стихи, и пусть их краткое сиянье
на миг позолотит твою листву.