Иуды на минималках: Как ВСУ вербует агентов в России

В прошлом году 564 человека предстали перед судом по уголовным делам, связанным с терроризмом.

Фото: AP/TAСС

Светлана Гомзикова

Более 560 человек предстали в России перед судом по уголовным делам о террористических преступлениях в 2024 году. Часть из них, по данным следствия, действовала за незначительное вознаграждение по указанию украинских спецслужб. Об этом сообщил председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин.

«За прошлый год нашими следователями расследовано 429 уголовных дел о преступлениях террористического характера в отношении 564 лиц. Подтвердилась информация, что украинские спецслужбы вводили людей в заблуждение, обещали небольшое вознаграждение, а те совершали особо тяжкие преступления», — сказал он.

Глава СК отметил, что в некоторых регионах были задержаны и предстали перед судом злоумышленники, повреждавшие транспортную инфраструктуру и другие объекты.

«Исполнители должны понимать: ответственность за содеянное ляжет прежде всего на них. За терроризм и диверсии в России предусмотрены крайне суровые наказания, вплоть до длительных сроков лишения свободы», — подчеркнул он.

Ранее официальный представитель ведомства Светлана Петренко информировала, что за 2024 год СК направил в суды на 40% больше дел о терроризме и диверсиях, чем годом раньше. При этом заказчики таких преступлений, по ее словам, как правило, находятся за рубежом и вовлекают исполнителей через интернет.

Петренко также напомнила, что поджоги объектов транспортной инфраструктуры и административных зданий могут квалифицироваться как террористические акты или диверсии. Эти действия относятся к категории тяжких преступлений, за которые предусмотрено строгое наказание, вплоть до пожизненного лишения свободы.

Отметим, поправки в Уголовный кодекс (УК), ужесточающие ответственность вплоть до пожизненного лишения свободы за содействие диверсиям (склонение к ним, призывы, обучение и финансирование), Госдума приняла еще в декабре 2022 года. Зампредседателя нижней палаты Ирина Яровая тогда заявила, что принятые нормы направлены на то, чтобы сделать «максимально невозможным вовлечение в диверсионную деятельность», «остановить от этого опасного выбора, опасного шага».

Увы, судя по статистике СК, говорить о снижении количества преступлений террористической направленности не приходится. Наоборот, тех, кто готов сделать этот опасный шаг, стало, кажется, только больше. Как заметил Бастрыкин, поддавшись на уловки украинских спецслужб и обещания материальной выгоды, некоторые наши граждане легко идут даже на особо тяжкие преступления. И почему-то суровость наказания их не останавливает.

Буквально на прошлой неделе ФСБ предотвратила теракт, который военная разведка Украины планировала в отношении митрополита Симферопольского и Крымского Тихона (Шевкунова). Причем исполнителями должны были стать выпускники духовной семинарии, которых владыка знал и которым доверял.

Кстати, на недавней коллегии ФСБ президент РФ Владимир Путин обратил внимание не только на рост за последний год количества преступлений террористической направленности, но и на то, что «больше половины из них спланированы и организованы украинскими спецслужбами и кураторами».

То есть Киев продолжает активно вербовать себе помощников среди граждан России для совершения диверсий и терактов. При этом мы на украинские теракты зеркально не отвечаем, потому что, как выразился в свое время Путин, «у нас все-таки государство. А там — режим. И они действуют, как режим, основанный на терроре».

Но, может, мы что-то все-таки делаем для активизации украинского подполья?

Прокомментировать ситуацию «СП» попросила руководителя Евразийского аналитического клуба, эксперта по истории спецслужб Никиту Мендковича.

— Глубоко содержательно ответить на этот вопрос я не могу в силу очевидных причин. Потому что деталей не знает никто, кому этого не положено по службе.

Что касается остального, то, судя по тем новостям, которые мы наблюдаем, такая работа, безусловно, ведется.

Можно вспомнить, к пример, активность по сожжению машин ТЦК на Украине. Опять же, судя по статистике бомбовых и ракетных ударов, достаточно много поступает информации с мест, позволяющей уничтожать вооруженные формирования укронацистов. В принципе, происходят и другие события в виде диверсий против военной техники, путей сообщения, инфраструктуры.

Принципиальное отличие лишь в том, что украинские террористы пренебрегают безопасностью исполнителей. Поэтому очень активно задействуют их в ситуациях, когда они не могут быть не арестованы. И достаточно значимый процент таких покушений раскрывается.

Россия же в первую очередь стремится, используя, естественно, поддержку дружественного населения, сохранить их безопасность. В том числе до момента освобождения конкретных районов и областей.

«СП»: Бастрыкин говорит о том, что многие из тех, кто оказался под судом за совершение преступлений террористического характера, были введены в заблуждение украинскими спецслужбами. Но если человек продается врагу за тридцать сребреников, это уже предательство. Не слишком ли мягко у нас за это наказывают?

— Насколько я понимаю, уголовный кодекс сейчас ужесточен. Поэтому вряд ли имеет смысл говорить о слишком мягком наказании, там наивысший предел достаточно большой — пожизненное лишение свободы.

Думаю, в каждом конкретном уголовном деле приговор выносится исходя из конкретных обстоятельств, в том числе опасности покушения, его фактических результатов — жертв, пострадавших и последствий. Как и в любом правонарушении, эти факторы учитываются.

Поэтому, безусловно, это вид преступлений, с которым нужно бороться. Но здесь, скажем так, важно не до бесконечности просто наращивать наказание, а сделать его прежде всего неотвратимым.

То есть повышать качество работы правоохранительных органов, шире использовать информационные технологии, в том числе автоматизированные камеры наблюдения, искусственный интеллект, который позволяет сильно облегчить розыск лиц по, собственно, по дорожным и уличным камерам. И, конечно, нужны многие другие подобного рода решения, которые позволяют сократить нагрузку на человеческий ресурс полиции и одновременно сохранить достаточно высокий уровень раскрываемости.

«СП»: Почему, несмотря на ужесточение наказания, людей, соглашающихся на сотрудничество с врагом, не становится меньше?

— Я не берусь утверждать, что их становится все больше. Их достаточно много. Но это результат наличия интернета, наличия мессенджеров неподконтрольных, где, соответственно, есть возможности установления контактов хоть между Перу и Владивостоком. Что позволяет из-за границы привлекать людей, в том числе для какой-то криминальной активности. Необязательно террористической. Мы помним, что в этой же парадигме еще до начала СВО активно работали наркосиндикаты.

Поэтому рост, скажем так, подобного рода преступлений (с привлечением людей иностранцами к чему-то), это оборотная сторона развития интернета.

Хотя, будем честны, в Великую Отечественную интернета не было, но предателей было больше. Можно обратиться к статистике (все документы опубликованы), и там, действительно, счет шел на тысячи людей. Это какие-то полицейские формировании, коллаборационистские формирования — преимущественно, конечно, на оккупированных территориях. Но это многочисленные факты. И не только в нашей стране.

В той же Франции в период оккупации фактически вся верхушка сотрудничала с фашистами. Знаменитая модельер Коко Шанель, родоначальники кинематографа браться Люмьер, которые к тому времени были живы, а также многие деятели французской культуры и искусства тоже замешаны в связях нацистами.

Так что в этом нет ничего нового. Просто сейчас стали более прозрачными границы за счет коммуникаций. В условном 1914 году было затруднительно предложить, скажем, из Берлина сотрудничество кому-нибудь в Смоленске, не отправляя туда человека. А сейчас это легко сделать по интернету — найти человека в соцсетях и выступить с предложением. Отправить сотню предложений, кто-то, может, и согласится, поддастся на уговоры.