Как британцы сделали Лондон родиной антироссийской оппозиции.

1511 мин

Как это ни удивительно, но первым русским политическим эмигрантом был человек из рода Романовых, хотя в историю он вошел под фамилией Герцен. Знаменитый революционный деятель через отца приходился родственником правящему дому и, естественно, бедствующим никогда не был. Герцену принадлежали и земли, и крепостные крестьяне. Так что по сегодняшним меркам в юные годы он относится к тем, кого сегодня называют «золотой молодежью». Правда, несмотря на богатство, у Герцена, был, что называется, изъян в происхождении. Он был незаконнорожденным сыном.

Возможно, именно обида на отца, который хоть и дал деньги, но так и не дал свою фамилию, что, соответственно, не позволяло Герцену войти в высший свет, привела его на путь борьбы с российской монархией. Он решил разрушить тот мир, куда его не пускают. В студенческие годы Герцен был активным участником различных кружков и вечеринок, где ведутся революционные разговоры. И на одной такой студенческой пирушке даже разбил гипсовый бюст Николая I. В 35 лет Герцен с семьей выехал из Москвы за границу на временное проживание.

Герцен был невероятным англофилом. Он преклонялся перед английской культурой, перед Англией как страной, наиболее развитой и наиболее могущественной в Европе.

Но спокойно наслаждаться Европой Герцену не дали сами европейцы. В 1848 году в Европе грянула целая серия мятежей. Смутой были охвачены Париж, Рим, Палермо, Милан, Венеция, Берлин, Вена, Прага и Будапешт – то есть почти вся Европа, кроме Британских островов.

Российский император Николай I, проявляя естественное стремление властей к уменьшению рисков для россиян, выпустил манифест, призывающий всех российских подданных вернуться на родину. Россияне, понимая беспокойство императора, действительно вернулись. Тем более что в Европе действительно стало очень опасно. И тут Герцен, что называется, встает в позу и возвращаться отказывается. Чтобы понимать значение его поступка, нужно вспомнить, что это сегодня мы все – граждане России, а тогда все были российскими подданными, обязанными исполнять прямой указ государя. А вот Герцен отказывается, и не просто отказывается, а публично заявляет о причинах своего решения.

Герцен пишет открытое письмо ко всем своим друзьям, которое позже будет опубликовано в его книге «С того берега»: «Прощайте! Париж, 1 марта 1849 год. Наша разлука продолжится еще долго, может, всегда. Непреодолимое отвращение и сильный внутренний голос, что-то пророчащий, не позволяют мне переступить границу России. Я не могу переступить рубеж этого царства мглы, произвола, молчаливого замирания, гибели без вести, мучения с платком во рту».

То есть Герцен не просто не поехал домой, он публично оскорбил и унизил своего императора. И естественно, после такого поступка его персона привлекла всеобщее внимание. К нему начали приезжать революционеры и вольнодумцы всех мастей, ведь Герцен – на тот момент еще самостоятельная фигура, ведь он богат. Вообще Герцен был самым богатым диссидентом в России, у него было около 20 млн франков. Сегодня это огромная сумма.

Итак, Герцен официально становится первым русским политическим эмигрантом и начинает открытую информационную войну с Россией. При этом печатает он свои антирусские материалы на деньги, получаемые из России, ведь все его имения остались на родине. Но долго такое положение дел оставаться без внимания не могло.

Вполне резонный вопрос: кто же помог Герцену, когда Николай I наложил арест на все российские финансы Герцена? Почему он не прекратил своей антироссийской деятельности? Это кажется совсем нелогичным, но в защиту русского диссидента вдруг выступают не политические, а финансовые силы – крупнейший лондонский банкир барон Джеймс Ротшильд.

Можно ли поверить, что акула капитала Ротшильд вдруг проникается светлыми чувствами к русскому эмигранту? Но это было так. Правда, Ротшильд не давал Герцену свои деньги, он начал оказывать помощь в выведении активов Герцена и его матери из России. Сам Герцен описывает это в своем произведении «Былое и думы» так: «Я познакомился с Ротшильдом и предложил ему разменять мне два билета Московской сохранной казны».

Эти самые билеты Московской сохранной казны – по сути, банковские векселя – Ротшильд поручил обналичить своему агенту в Санкт-Петербурге господину Гассеру. Однако Гассер получил отказ в выдаче денег от русского министра иностранных дел Нессельроде, который действовал по приказу самого императора Николая I.

Ротшильда взбесил отказ царя. Он заявил, что выбьет из него деньги. И в мемуарах Герцен описывает путь, которым пошел английский банкир: «Он писал Гассеру, чтобы тот немедленно требовал аудиенции у Нессельроде и у министра финансов, чтобы он им сказал, что Ротшильд советует очень подумать о последствиях отказа, особенно странного в то время, когда русское правительство хлопочет заключить через него новый заем».

Заем был нужен для строительства железных дорог. И император Николай I решил, что модернизация страны важнее, чем один сидящий за границей бунтарь. И деньги были выплачены Ротшильду, а тот их передал Герцену. 29 июня 1850 года уже Ротшильд пишет Герцену: «Мсье Александр Герцен, мы рады иметь возможность уведомить вас о последнем обналичивании ваших облигаций в Сберегательном банке Москвы. Это обналичивание было достигнуто после множества всяких препятствий и многочисленных представлений».

Может показаться, что это счастливое завершение истории помощи английского банкира русскому революционеру. Но это не так. Ротшильд подчеркивает, что он смог получить эту часть денег Герцена только после множества препятствий и многочисленных представлений. То есть банкир прозрачно намекает, что без него Герцену не получить своих денег. Так что это не конец, а начало истории, в которой русский диссидент теперь всегда будет получать свои же деньги из рук британца. И все участники истории понимают, что получать он их будет, только пока выполняет свою функцию борца против своей родины. И Герцен начинает работать, правда, уже не за идею, а за деньги – хоть и за свои деньги, но которых ему без этой грязной работы не видать.

Через некоторое время начнется Крымская война, когда вся Европа объединится против России. Герцен будет очень активно взаимодействовать с британской прессой. Был такой дом свободных народов на Флит-стрит, куда приглашались представители оппозиционных движений, и Герцен тесно общался с этими людьми.

На деньги, получаемые от Ротшильда, Герцен открыл политический салон, в котором выступают с речами самые известные бунтари и вольнодумцы того времени: Гарибальди, Прудон, Маркс, Энгельс. Правда, салон располагался не в Лондоне, а в Париже, так как сами англичане революционеров еще боялись.

Герцен открывает типографию в Лондоне в это время и там начинает печатать антироссийскую литературу. Причем Герцен не просто открывает антироссийскую типографию, а официально об этом заявляет, принимая тем самым на себя всю меру юридической ответственности. Это известно из архивного документа: «Отношение товарищей министра иностранных дел Сенявина, главноначальствующего 3-м Отделением, графу Орлову об учреждении Герценом типографии: “Имею честь препроводить вырезку из тамошней демократической газеты La Nation, заключающую в себе объявление изгнанника Александра Герцена об учрежденной им в Лондоне российской типографии для печатания возмутительных сочинений”».

Может возникнуть вопрос: зачем Великобритании использовать в идеологической войне против России русских эмигрантов, ведь есть свои английские журналисты? Оказывается Британия почти всегда выгодно торговала с Россией, поэтому на дипломатическом уровне Россия всегда могла задать вопрос: почему ваши граждане ведут антироссийскую пропаганду? Лондону отвечать было бы нечего. А в случае с российскими эмигрантами ответ прост: это не мы, это ваши российские граждане, а мы им просто не мешаем, так как у нас свобода. Такими листовками было отмечено официальное переселение Герцена в Лондон в 1853 году: «Вольное русское книгопечатание в Лондоне, “Братьям на Руси”: “Отчего мы молчим? Неужели нам нечего сказать? Дома нет места свободной русской речи. Она может раздаваться инде… Время печатать по-русски вне России… Ничего не делается само собой, без усилий и воли, без жертв… Польское демократическое товарищество в Лондоне в знак его братского соединения с вольными людьми русскими предлагает вам свои средства для доставления книг в Россию и рукописей от вас сюда. Ваше дело найти и вступить в сношения…”»

В листовке содержалась прямая инструкция, что надо связываться с польскими подпольщиками и работать с ними против государственного строя. С каждым днем таких листовок становилось все больше. А ведь каждая листовка имеет свой дизайн. Ее набирал наборщик, печатал станок, на это тратилась краска и электричество. И все это деньги, деньги и еще раз деньги, а значит, кто-то продолжает вкладывать их в Герцена.

Самой известной антироссийской печатной продукцией, которую выпускал Герцен, была газета «Колокол». Было понятно, что это материалы для нелегальной подрывной работы, так как выпускался «Колокол» на специальной тонкой бумаге, чтобы можно было сложить несколько раз и спрятать под одеждой. Чемодан с двойным дном и вовсе способен вместить огромное количество таких газет.

«Что сделано, чтобы освободить крепостных людей? Письмо к императору Александру II. Революция в России» – такими были заголовки статей на первых полосах «Колокола».

Скорость распространения «Колокола» для тех дней была просто фантастической. Через 10 дней после выхода в Лондоне газеты уже лежали на столах русских либеральных читателей и жандармских офицеров, но не только у них. Читал газету и российский император, в результате чего не раз случались скандалы – когда император видел, что в эмигрантской газете опубликована информация, которая в самой России считается секретной.

Получается, что в распоряжение Герцена попадали секретные документы Российской империи? Откуда? Кто присылал? Эти сведения Герцену сообщала английская разведка. Это подтверждает британская газета Falkirk Herald: «Однажды Герцену нанес визит джентльмен, который после долгих разговоров как бы невзначай спросил: “К вам приезжают агенты тайной полиции?” – “Конечно, – ответил Герцен, – я получил известие, что один из них придет ко мне. Вот его фотография“. Так провокатор был разоблачен, ведь это была его фотография».

Получается, английские спецслужбы постоянно снабжали Герцена оперативной информацией, ведь к этому времени Герцен стал очень ценным агентом влияния, чья вредоносная деятельность начала приносить ощутимый идеологический вред в масштабах всей Российской империи. Сей факт подтверждает донесение штаб-офицера корпуса жандармов в Московской губернии шефу жандармов, главноначальствующему III отделением князю Долгорукову о степени распространения в губернии сочинения Герцена от 10 декабря 1857 года:

«Сочинения Герцена, скорее всего, появляются у людей образованных, высшего круга и занимающихся литературой. Сочинения эти читаются с большим интересом каждым, кто только имеет случай достать их».

Статьи Герцена в «Колоколе» можно сравнить с конфетой, начиненной ядом, ведь в своих статьях Герцен писал воззвание якобы к крестьянам против русских помещиков и аристократии, хотя он, безусловно, понимал, что к крестьянам «Колокол» не попадет. «Колокол» был адресован дворянской молодежи, которая, как всякая молодежь, критически относится к старшему поколению. И именно молодежь проще поверит в то, что у себя на родине все отсталое, а там, в Великобритании, настоящая свобода. Главная опасность статей Герцена состояла в том, что именно из дворянства формировался управленческий слой Российской империи. И если сама русская элита будет ненавидеть свое государство, то в недалеком будущем дни такой страны будут сочтены.

В 1859 году в Лондон к Герцену приезжает Николай Чернышевский. Соратники Чернышевского по революционной деятельности подозревали, что тот имел в Лондоне встречу не только с Герценом, настолько Николай Гаврилович изменился после этой поездки.

Чернышевский принадлежал к совершенно другому кругу. Он был разночинцем, человеком совсем другого социального положения, в отличие от барина Герцена. И деятельность Чернышевского в основном проходила в России. Чернышевский тоже был англофилом, он считал Англию образцом прогрессивного человечества.

Именно после приезда Чернышевского из Лондона в России начинают готовиться народные выступления. Это известно из записки со сведениями о Чернышевском, собранными III отделением, от 1 августа 1862 года:

«Чернышевский ездил за границу, был в Лондоне у Герцена. Чернышевский, будучи у Некрасова, рассказывал, что к 26 августа готовятся по всей России манифестации, в которых будут выражены следующие желания всего образованного сословия: прощение политических преступников всех без исключения, уничтожение цензуры и тому подобное».

Герцен спокойно умер 21 ноября 1870 года в Париже в своем доме. Что интересно, после смерти русского оппозиционера выяснилось, что его состояние на тот момент составляло более полумиллиона франков. По сегодняшним меркам это десятки миллионов.

За десять лет было напечатано 500 тысяч экземпляров «Колокола» – колоссальная цифра для того времени. Но в ноябре 1868 года главный спонсор проекта Джеймс Ротшильд умер, и у Герцена закончился контракт. Но на этом английский инкубатор российской оппозиции работу не прекратил. Наоборот, он наращивает обороты, и следующие его птенцы уже переходят от слов к делу.