Дочь фельдмаршала, сестра фельдмаршала, жена фельдмаршала

Игорь ШУМЕЙКО

Биограф рода Голицыных (2 книги, более 300 статей в т.ч. 7 ВАК-овских), Игорь Шумейко публиковал очерк о связи российской и советской истории «Закон Голицыных-Чичериных» с голицынской. И о малоизвестных подробностях Северной войны, прославившей будущего фельдмаршала Михаила Голицына. Теперь И.Шумейко представляет сюжет 18-го века о фельдмаршале Голицыне и его дочери, жене Румянцева-Задунайского, его сыне, фельдмаршале Александре Голицыне.

*

В предыдущей статье вспомнили фельдмаршала князя Михаила Голицына, победителя шведов, завершителя Северной войны и отца семнадцати детей. Умевшего, как оказалось, не только среди петровских генералов лучше всех пить — и потому посланного с полтавского пира — догонять шведскую армию, но и прекрасному отцу, воспитателю не только сына, будущего фельдмаршала Александра, но еще дочери, замечательной женщины: Екатерины Михайловны, по мужу — графини Румянцевой.

Красота и воспитание

Неизв. художник. Е.М.Румянцева, ур. Голицына (1724—1779)

Именно красота, воспитание, и главное — природное голицынское добродушие — спасло и подарило России одного из самых значительных и вместе с тем до сих пор загадочных полководцев — графа Петра Александровича Румянцева-Задунайского. Исходная сложность задачи (выявление роли Екатерины Михайловны в одном из важных моментов русской истории) происходит от того, что российский век восемнадцатый слишком уж был наполнен великими героями — так что некоторых из них историки успели явить нам — развернутыми биографиями, величественными портретами, а многих — лишь послужными списками. «Объективками», как говорят нынешние кадровики. На «сложности и подробности» в жизнеописаниях Петра, Екатерины, Меншикова, Потемкина, Орловых, Суворова, Ломоносова, Панина, Державина, Шувалова — еще как-то хватило времени, места и внимания читателя. Но вот граф Петр Румянцо́в — в массовом сознании, рискну поспорить, — предстоит эдакой «машиной для выигрывания битв и войн». «А между тем…» 
Надеюсь, что в этом кратчайшем пассаже мне удастся показать всю неоднозначность фигуры мужа Екатерины Михайловны, и вместе с тем — не быть заподозренным в каком-то его, фельдмаршала Румянцова, принижении — в видах возвеличивания его «неудачливого конкурента» — фельдмаршала Голицына. Сразу и еще раз подчеркнем: победы Петра Румянцева гораздо превосходят по значению победы Александра Голицына. Но сложность человеческая… Одним дано быть, как фельдмаршалу Михаилу Голицыну, героем на поле битвы и кротким семьянином, нежным отцом. Другим… Расскажем о двух кризисных периодах в жизни великого воина Петра Румянцева и роли в его спасении для России — Екатерины Михайловны Голицыной.
 
Буйного юношу увещевали и родители, и ближайшая их родственница — императрица Елизавета Петровна. Отцу, Александру Ивановичу, генерал-аншефу, выдающемуся дипломату приходилось оплачивать долги сына и заглаживать последствия некоторых сыновних дел, по сути — уголовных. Виною — бешеный темперамент юного Петруши: в Выборге с солдатами вломился в дом чиновника, отнял у того жену. Еще несколько подобных инцидентов, и отец грозит отречься от буйного сына, и даже как-то выпорол его — в тот момент уже полковника! Впрочем, лучше доверить все подробности знаменитому историку Дмитрию Бантыш-Каменскому из «Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов»: 

«Пылкий огненный юноша не мог подчинять ума своего единообразным занятиям… Пламенно любил прекрасный пол, не знал препятствий, и часто, окруженный солдатами, в виду их торжествовал над непреклонными. Обучал батальон в костюме нашего прародителя перед домом одного ревнивого мужа. Уплатил другому штраф за оскорбления и в тот же день воспользовался… указав, что тот не может жаловаться, получив вперед удовлетворение!..».

Женитьба

П.А.Румянцев-Задунайский на памятнике
«1000-летие России» в Великом Новгороде

Следующим средством (после розог) была, конечно, — женитьба. Сосватана богатая невеста, дочь Артемия Волынского, — но ни мать с отцом, ни даже троюродная тетка-императрица не смогли направить Петра под венец. Смогла только — дочь нашего фельдмаршала Михаила — Екатерина. Тут история была такая: старшая сестра Екатерины уже была замужем за генералом Бутурлиным, и полковник Румянцев, бывая по службе у начальника, увидал его статную, красивую родственницу. Княжна Екатерина (свидетельства современников): «…обладала очень привлекательной внешностью, была умна». — В общем — остепенила молодца. Тут добавим еще версию. Известно, как молодой Петр всячески отбрыкивался от дипломатической карьеры, навязываемой отцом: «Хочу быть солдатом!». — Мечтал, конечно, быть — полководцем, а Екатерина, кроме красоты, была ведь — еще и носительницей отблеска великой отцовской военной славы…
Сказать, что это была у Петра Александровича — «любовь до гроба», значит сильно уклониться от истины. Однако пошли дети: первая — дочка (к всеобщему горю рано умерла) — Татьяна, в честь тещи. Но зато сыновья Михаил (понятно в чью честь!), Николай, Сергей росли благополучно — здоровые, способные юноши. Далее — война (оказавшаяся в итоге — «Семилетней») и великая Кунесдорфская битва, где Петр выручает отступающий фланг раненного шурина Александра Голицына. А после знаменитого взятия Кольберга граф Петр Румянцев со своим корпусом стоит хозяином на балтийском побережье. Его любит и ценит Император Петр Третий, поручает ему поход на Данию. 
Именно в армию к Румянцеву он планировал бежать из Ораниенбаума от заговора своей жены Екатерины. После свержения супруга, Екатерина приказывает Румянцеву сдать армию — Панину. Генерал оскорблен, подает в отставку и несколько лет живет в Гданьске с кучей метресс, являя собой реальную угрозу для некрепкой еще власти Екатерины. Самый талантливый и популярный полководец — в такой зримой оппозиции. Императрица шлет ему самые льстивые письма, объясняет всю государственную необходимость его замещения Паниным, сразу после переворота. Фаворит Григорий Орлов — тоже откровенно льстит извиняется, зовет в Россию. А жена, Екатерина Михайловна, растит детей, покрывает долги мужа, принимает слезные сочувствия и земные поклоны свекрови. Свекровь-то знает нрав своего Петруши, умоляет Екатерину Михайловну потерпеть. Еще один комический и унизительный поворот сюжета. О своих планах поехать на воды с очередной метрессой граф Румянцев по-дружески пишет бывшему своему Кунесдорфскому начальнику, а ныне московскому губернатору Салтыкову. А рассеянный старичок показывает это письмо многим любопытным… «Весь свет» знает о похождениях графа и опасается, как бы изменник супружеству — не стал еще бы изменником — государыне. 

Ее, Екатерины Михайловны простые письма «Батюшка мой Петр Александрович…», рассказы о тяжелых хлопотах, о растущих сыновьях — в конце концов и решают дело. Оскорбленный полководец и виноватый муж — возвращается в Россию. Огромная радость обеих Екатерин — жены и императрицы. Эти письма Екатерины Михайловны — сохранились. Даже биограф Румянцева — Виктор Петелин, — посвятивший 650-страничную книгу оправданию и защите Петра Александровича от упреков многих историков, и он — цитирует эти письма… Ну, чуть не сквозь слезы, что ли. 
Вообще говоря, удивительное чтение — эти письма. Сначала, конечно, — одолевает политический интерес: вы читаете письма жены, а рядом письма-призывы императрицы, извиняющиеся письма Григория Орлова. Но постепенно интерес политической интриги («Послушает/Не послушает. Вернется/Не вернется») — куда-то уплывает, заслоняется великим образом Русской Женщины. Тут, конечно, присутствуют все эти длинные, тяжеловесные обороты восемнадцатого века, — но и это тоже забывается. Столько страдания, смирения, — но и достоинства. Пробую выбрать фрагмент для цитирования — тщетно! Это как известный пример о Море, морской воде. В великом объеме — Синее, зачерпнешь — прозрачное. Как женская слеза…
Если когда-нибудь надумают ставить — Памятник Женам русских воинов, я бы очень советовал авторам перечитать эти письма Екатерины Михайловны Румянцевой, урожденной Голицыной.

Чья красота, доброта и мудрость оказались столь спасительно значимы в жизни великого полководца. На этом переходим к истории ее брата.

Фельдмаршал Александр Голицын в столице

Голицын А.М., XVIII век

2 декабря 1774 года отправляясь в Москву, Екатерина II назначила А. М. Голицына главнокомандующим в Петербурге и Петербургской губернии. Над государственными архивами, видно, царствует своя судьба, избирательно нас лишившая, например, всех донесений, рапортов от губернаторов Петербурга — Екатерине Второй, за исключением, как оказалось… Голицынских. Что делает их важнейшими (официальными) свидетельствами жизни тогдашнего Петербурга. 
Деятельность петербургского губернатора, князя Голицына, более чем обширна. Конечно, прежде всего, это — поддержание боеготовности гарнизона столицы. Как известно, весь восемнадцатый век Швеция прожила в постоянном соблазне реванша, отсчитывая свои шансы преимущественно по шкале русско-турецких войн, уводящих все наши силы на юг. И если в период Русско-Турецкой войны 1768—1774 года она все же удержалась от нападения, то в следующую Русско-Турецкую 1787—1791 годов решилась-таки, и в те годы жителям Петербурга довелось услышать канонаду нескольких морских сражений. 
Князю Александру Михайловичу Голицыну приходилось выполнять и дипломатические поручения: встречать, размещать и отправлять в Москву на встречу с Екатериной — греческого патриарха Серафима. Аналогично — путешествовавшего «инкогнито» (под именем графа Фалькенштейна) австрийского императора Иосифа II. А еще — вести «Дело» доставленной в Петербург самозванки «принцессы Владимирской», она же — «княжна Тараканова». 

Дело Таракановой

К.Флавицкий, «Княжна Тараканова», 1864.
Государственная Третьяковская галерея

Первые вести о ней пришли из Рагузы (Италия). Проживая там в окружении польского князя Радзивилла и других польских эмигрантов, она заявила о правах на российский престол, предъявив «наследственные документы»: подложные завещания Петра I и Елизаветы Петровны, чьей дочерью (тоже Елизаветой) она и назвалась. И что Елизавета Петровна оставила российский престол — своей дочери принцессе Елизавете «в вечное и потомственное владение».
Получив сообщение Сената Рагузской республики об этом, Екатерина II поручила графу Алексею Орлову (Чесменскому), флот которого в то время крейсировал в Средиземном море, — захватить самозванку. Эта часть истории стала популярной благодаря пьесе «Царская охота» и уже нескольким кинофильмам. О дальнейшей судьбе «княжны Таракановой» — только известная картина с красавицей, влезшей на тюремную кровать, водой хлещущей сквозь решетки окна и разбегающимися крысами. 
А в серьезной, задокументированной истории «княжна Тараканова» осталась именно благодаря переписке фельдмаршала Голицына и императрицы Екатерины. Фельдмаршал отправлял отчеты следствия — Екатерина комментировала, давала указания. «Известную женщину» сначала привезли в Ревель. Назначен ей был «в крепостных стенах покой, в коих несколько ж содержался и умер колодник Андрей Враль (хороша ирония)». Допрашиваемая с первых дней утверждала, что она никогда не выдавала себя за дочь императрицы Елизаветы, хотя все свои показания во время следствия подписывала «Елизабет». Это вызвало сильное недовольство Екатерины II. 7 июня 1775 г. императрица писала князю: «Пошлите сказать известной женщине, что если она желает облегчить свою судьбу, то бы она перестала играть ту комедию, которую она и в последних к вам присланных письмах продолжает... Я начинаю думать, что она не в полном уме...».

Голицын не раз увещевал самозванку сделать чистосердечное признание, но все было тщетно. Тараканова твердила, что «подлинно ни места рождения своего, ни родителей своих не знает, а думала о себе, что она дочь покойной государыни Елизаветы по уверению ее в том князем Алием и другими...». — Похоже, «известная особа», разглядела великодушие князя Голицына, в ее письме есть фрагмент: «Я имею честь говорить с таким князем, который правосуден, справедлив и одарен добрыми душевными качествами. Умилосердись надо мною, и Всевышний за это благоволит Вас». 29 июня 1775 г. князь Голицын получил еще одно письмо императрицы, где она отказывается встретиться с самозванкой (о чем последняя просила Голицына). Екатерина II настаивала, чтобы самозванка ответила: «Когда, где сие самозванство она на себя приняла, и кто первые ей были в том помощники или советчики…». — Хотя и сам факт, что впервые ее «предъявили» в Рагузе польские эмигранты с Радзивиллом — уже достаточный намек на «Польский проект-4». (Первые три — это были «ЛжеДмитрии».) Только в нынешнем случае Мнишек-2 надеялся не на польское вторжение (Польша была в полном хаосе), а на турецкое… 
Императрица грозила передать «Тараканову» — государственным органам правосудия, надо понимать — к следователям более жестоким, чем князь Голицын. К письму прилагались и новые пункты для допроса. К этому времени были переведены письма «княжны Таракановой» к: султану, министру неизвестного двора, графу Орлову, — где ясно было сказано о ее претензиях на российский престол. Вообще в этом деле главной уликой стали письма «известной особы» к турецкому султану, где она просила покровительства и помощи. Утверждение самозванки, что они подкинуты ее недругами, Голицын опровергает... Сохранились и донесения князя Голицына об ухудшении ее здоровья, и сообщение с приложенным рапортом коменданта Петропавловской крепости Л. Г. Чернышева о ее смерти 4 декабря 1775 года.

Губернаторство

По гражданскому ведомству губернатору Голицыну приходилось: укреплять невские берега, поддерживать запасы хлеба в городе, принимать меры по доставке его и борьбе с «мышеядью» на складах. Забота губернатора — строительство и благоустройство города, стихийные бедствия, болезни: «3 августа 1775 года от великой суши и от небрежения, может быть, проезжающих, как на Выборгской стороне, так и в других начали гореть леса». Наводнения и ледоходы — другая опасность для Санкт-Петербурга. А. М. Голицын — императрице: 

«Сего дня (9 марта 1779 года) из Шлиссельбурга получил я известие, что поднявшимся с ночи с 7-го на 8-е число сего месяца с западной стороны сильным ветром взломало лед Ладожского озера верст на пять и несло оный во всю ту ночь в оба устья Невы-реки немалыми глыбами. Но, наконец, миновав Шлиссельбургскую крепость вниз, версты на полторы, остановился».

И опять же — забавные параллели в истории: фельдмаршал Александр стережется угрозы — льдин, плывущих из Шлиссельбурга — города, когда-то взятого на штурм его отцом — фельдмаршалом Михаилом Голицыным. Одна из записок Екатерины просто же загадочна! 16 августа 1775 года, Екатерина II — князю Г. А. Потемкину:

— (…) в Петербурге великое было наводнение, что видя фельдмаршал князь Голицын тотчас приказал сделать фонтаны таковые, кои, втянув воду с улицы, кидали ее в облака. И теперь, буде ветер облака не разнесет, ожидать надлежит и великие дожди. 

Что это за фонтаны, и что за попытки управления погодой в 18 веке?! Князь Александр Михайлович Голицын скончался в Петербурге 8 октября 1783 года, похоронен в Александро-Невской лавре. 16 октября 1783 Екатерина II — Григорию Потемкину: «На меня же — черный год: на сей неделе умер Фельд[маршал] Кн[язь] Алек[сандр Михайлович] Голицын...» Еще свидетельство современника: «Когда умер фельдмаршал князь Голицын, тот ревностный ее служитель, прямой сын Отечества, то она (императрица), рыдая, предалась сну, и пробудилась с великим смущением».

Надгробие князя А.М.Голицына.
Благовещенская церковь Александро-Невской лавры