Россияне резко перестали тратить деньги. Что случилось с нашими доходами?

С конца 2024 года население России резко сократило свои траты. При двузначной инфляции не просел лишь продовольственный сектор. Что за чудеса: по всем статистическим выкладкам жители страны с 2022 года стали жить намного богаче. Или все же не совсем?

Фото: Антон Новодережкин/ТАСС.

Екатерина Максимова

Не успели экономисты осмыслить перегрев российской экономики, как тренд изменился. Теперь эксперты фиксируют стагнацию.

Мирная промышленность сломалась, несите военную

Эксперты Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) отмечают, что, хотя показатели 2024 года впечатляют (прирост ВВП 3,9-4%), это формально высокие темпы роста ВВП. По сути, реальная производственная активность в экономике увеличиваться почти перестала.

Проще говоря, жизнь теплится только там, где есть след СВО.

«Если же рассмотреть объем промышленного производства без учета секторов с ощутимым присутствием ОПК, следует констатировать, что стагнация наблюдается с середины 2023 года», — говорится в недавнем отчете ЦМАКП.

Руководитель направления анализа и прогнозирования макроэкономических процессов ЦМАКП и брат министра обороны РФ Дмитрий Белоусов (на фото) фиксирует: промышленность вошла в стагнацию. Фото: Петр Ковалев/ТАСС

Закон кота Матроскина: «Мы ничего выписывать не будем, мы экономить будем»

В стадии стагнации и такой индикатор, как потребление населения.

И вот что получается: по всем статистическим выкладкам россияне стали жить вроде бы лучше, а вот тратить деньги к началу 2025 года почему-то перестали.

В четвертом квартале 2024-го граждане еще активно доставали длинные рубли из своих кошельков, но экономисты объясняют это ситуативным фактором.

Тогда россияне, напуганные повышением утильсбора, помчались менять автомобили, другие спешно завершали банковские сделки, так как из-за отмены льготной ипотеки рынок недвижимости встал колом. Самые отчаянные успевали оформлять потребительские кредиты из-за прогнозов о повышении ключевой ставки.

«Поступательно увеличивается лишь потребление продовольствия (вероятно, работает эффект Гиффена — рост спроса на жизненно важные товары при повышении цен на них из-за структурных сдвигов)», — отмечается в отчете ЦМАКП.

ЦМАКП: потребление продовольствия увеличивается, а в непродовольственный сектор люди деньги нести перестали. Фото: 1MI

Заелись, экономия, осознанные траты?

Что же произошло с тратами россиян, которым с экранов телевизоров рассказывают о их безбедной жизни? И когда появился новый средний класс — военнослужащие и их семьи?

Экономист и социолог, доктор экономических наук Иосиф Дискин не согласен с потребительским «диагнозом» от ЦМАКП. Он напоминает, что до этого два года мы переживали этап очень высоких темпов повышения жизненного уровня людей.

«И замедление этого темпа называть стагнацией я бы все же не стал. Ни много ни мало за последние годы более чем на 10% вырос уровень доходов населения, располагаемых доходов населения, это просто безумный рост», — говорит эксперт.

Появилась и группа населения, чьи доходы, можно сказать, в одночасье увеличились в разы. Как тут не начнешь сорить деньгами и скупать все то, о чем раньше даже не мечтал?

После такого бума замедление роста потребления — процесс неизбежный, считает Дискин.

«Другие исследования показывают, что сейчас существенно возросла рационализация потребления. Теперь, когда чуть вышли из ситуации, когда нужда душила, стало легче дышать, люди стали гораздо более серьезно подходить к своим тратам.

Начали смотреть, от какой покупки отказаться, поездить можно еще на старой машине. Стали оценивать, что важнее. Повысилось качество питания, возросли расходы на здоровье, детей, их учебу.

И, конечно, ключевая ставка тут сыграла запретительную роль и выступила дополнительным фактором рационализации потребления», — объясняет тренд экономист Дискин.

Новый «средний класс» деньги не сберегал, а, скорее всего, направлял на потребление, и это ускоряло инфляцию. Фото: Сергей Булкин/ТАСС

Экс-министр экономики РФ Андрей Нечаев указывает и на другие факторы:

«Первое — это высокая инфляция. А поскольку у нас граждане все-таки люди доверчивые, а Центральный банк в частности и наши финансовые власти в целом обещают им лютую борьбу с инфляцией, то люди, видимо, откладывают какие-то дорогостоящие покупки.

И сосредоточились только на текущем потреблении, почему мы и видим, что продажи продуктов питания не падают, а падают в основном продажи предметов длительного пользования. То есть у кого-то, может быть, просто теперь по новым ценам нет денег для этих покупок, а кто-то наивно ждет, что будет замедляться инфляция», — говорит Андрей Нечаев.

Второй момент — банковские депозиты. На банковских вкладах скопилась рекордная для последних лет сумма — выше 50 трлн рублей.

«Те, у кого есть сбережения, они просто разместили деньги под эти высокие процентные ставки, для того чтобы хоть как-то компенсировать инфляцию, и, соответственно, отложили, заморозили текущее потребление», — отмечает Нечаев.

Потратить деньги на покупку или отправить рубли на депозит?

Ответ со ставками по вкладам оказался очевидным. Фото: 1MI

Начальник аналитического отдела инвесткомпании «Риком-Траст», к. э. н. Олег Абелев тут, правда, добавляет:

«Депозитная база банковской системы в этом смысле очень неоднородна. 90% депозитов — это примерно 10% вкладчиков. Граждане с небольшими доходами, даже если они и растут в реальном выражении, вообще не пользуются депозитами».

Эффект Гиффена еще не пройден

Олег Абелев согласен, что в 2024 году сработал эффект Гиффена.

Эффект Гиффена — это когда население предполагает, что в дальнейшем цены на тот или иной товар будут не снижаться, а расти, и предпочитают приобретать товар пусть по высоким ценам, но сейчас, опасаясь дальнейшего их повышения.

Начальник аналитического отдела инвесткомпании «Риком-Траст» Олег Абелев продолжает:

— Такую ситуацию мы наблюдали в течение сентября-октября и декабря 2024 года. Но сейчас потребление пришло к стагнации, потому что начинает проявляться (пока плавно, в начале) эффект того, что ставка не была повышена в декабре. Если в феврале ставку снова не повысят, а может быть, даже снизят, то мы увидим дальнейшую стагнацию потребления.

Потому что задача была за счет политики высоких банковских ставок не допустить перетока растущих номинальных заработных плат в потребление.

Реальные заработные платы как раз не сильно растут, при высокой инфляции растут только номинальные заработные платы.

Плюс не забываем про мощнейшие денежные вливания в регионы по линии выплат участникам СВО, которые, в свою очередь, также вряд ли их сберегали, а, скорее всего, направляли на потребление, и это ускоряло инфляцию.

Думаю, в ближайшее время мы еще будем наблюдать отголоски эффекта Гиффена, как минимум в течение полугода.

Экономист Олег Абелев: «При высокой инфляции растут только номинальные заработные платы». Фото: 1MI

Иосиф Дискин согласен, что потребительская стагнация — процесс и рукотворный, и не быстрый.

— Центробанк в значительной мере добивался рационализации. В ЦБ все время говорили об опасности перекредитования, о том, что вот сейчас будет некоторое успокоение, рационализация потребления. И самое главное, что рационализация потребления — это очень мощный фактор дефляции.

Вот только текущая тенденция еще «слаба».

«Рационализация — штука медленная. Это же речь идет о массовых настроениях десятков, десятков миллионов людей. Тем не менее, на мой взгляд, к концу марта можно будет ожидать уже последствий влияния на инфляцию этих процессов», — полагает Иосиф Дискин.

Экономика подождет, зато Центробанк будет доволен

Конечно, Центробанк добился своего: на фоне сверхвысоких ставок домохозяйства довольно активно наращивали накопления в виде депозитов, а выдача розничных кредитов начала существенно замедляться, что не могло не сказаться на динамике потребления. Но какой ценой!

Главный экономист Института экономики роста им. П. А. Столыпина Борис Копейкин отмечает:

«Проблема, однако, в том, что жесткая ДКП начала транслироваться в рост издержек производителей и поддерживать рост цен даже при сокращении спроса. А также она дестимулирует инвестиции, подрывая рост предложения товаров и услуг в экономике в более длительной перспективе. Это, в свою очередь, еще долго будет сказываться на ценовой динамике», — полагает он.

И в феврале ЦБ вряд ли пойдет на долгожданное снижение ключевой ставки.

«Я не думаю, что регулятор ее понизит. В лучшем случае, я думаю, что нам можно ждать сохранения той же ставки. Ключевая ставка играет свою роль по нескольким направлениям.

Первое — это ограничение кредитов, в том числе потребительских. Второе — это не наращивание денежной массы. Третье — это увеличение депозитов. То есть денежная масса формально от этого не уменьшается, но деньги все-таки замораживаются. Соответственно, это негативно сказывается на росте цен», — говорит Андрей Нечаев.

Председатель Центрального банка РФ Эльвира Набиуллина все чаще слышит критику в свой адрес: борьба с инфляцией убивает промышленный сектор экономики. Фото: Александр Щербак/ТАСС

Борис Копейкин добавляет:

— Инфляция, хоть она и может замедлиться в течение 2025 года, останется повышенной. А потребление у нас все же не падает, а просто растет медленнее. И растущих накоплений на депозитах опасаться не следует. Распределены они действительно неравномерно.

А самые обеспеченные домохозяйства вряд ли сократили потребление из-за роста ставок по кредитам, если только недвижимости. Поэтому если эти средства и будут направлены на другие цели при переходе к снижению ставки, то в первую очередь на инвестиционные цели, а не на текущее потребление. То есть на фондовый рынок, где компании и государство планируют ряд новых IPO, и рынок недвижимости, которому рост некредитного спроса в ближайшие год-два совсем не помешал бы.