Проникновенье наше по планете особенно заметно там вдалеке..

Однажды Георгий шёл по Шри Ланке, и ужасно страдал от её оккупации несвободным русским языком. Неразумные ланкийцы за последние два года превратили юг страны в московский район Бибирево. Всюду висели чудовищные надписи, предлагающие имперски вкусить блинов, гречки и борща..




Кое-где, презрев справедливые санкции, мерзко предлагали оплатить рублями.



"Бро, - сказал Георгию первый попавшийся в Галле таксист на несвободном. - Тебя куда отвезти? Давай за триста рупий".

Георгий в ужасе бежал от него. Довели людей. Заставили. Приказали.

Владелец сифуд-ресторана зазывал Георгия, используя слова, от которых офигели бы приличные люди в Европе.

"Это большой креветка, это маленький, это окунь, это морской ёж... очень вкусно!"

"Вы что, любите русских?" - поразился Георгий.

"Да" - подтвердил бесстыжий хозяин.

Меню тоже было на русском языке. Щупальца опасной нации проникли везде. Побледневший Георгий брел через рестораны с борщом и пельменями, и представлял, что думают об этом падении люди в демократической Европе. Как им горько на всё это смотреть..

Ещё два года назад в Галле и Уванатуне на русском не было ничего. Но щас это стала вторая Паттайя. Шатаясь, Георгий вышел на пляж.



Справа от него Маша из Новосибирска обсуждала, что карри с креветками сегодня не очень.

Слева Серёга из Нижнего и Вася из Курска обмывали знакомство.

"Братан! - крикнул на несвободном Серёга. - Дай ещё парочку пива".

"Ща, мужик!" - ответил ему на языке родных осин ланкиец.

Георгию захотелось упиться цейлонским чаем до полусмерти. Это же трындец. За жалкие чаевые человек добровольно загоняет себя в несвободное состояние, и ещё доволен.

В пляжному посёлке процветала полная несвобода. Русским предлагался массаж, обмен денег, экскурсии и бары на их опасном языке.



"Земляк! - окликнул Георгия хозяин бара. - Ты заходи, вечер же, бухнуть надо!"

Всеобщее распространение несвободного языка, похоже, всем страшно нравилось.

"Вот отстали островитяне" - огорчался Георгий. - Сами загнали себя под ярмо. Сначала пельмени, а потом референдум, а после Ланкийская Народная Республика, и русский язык всюду. А эти ещё и добровольно учат. Вот она, мягкая сила и ползучее влияние, кошмар".

Георгий сам не помнит, как оказался в баре.

- Тебе ром? - несвободно спросил официант.

- Неси, мля,- сказал Георгий.



И запил горькую.