Базовая потребность

Подспудно стремясь быть империей и «воевать по глобусу», Советский Союз в силу идеологических причин не мог позволить себе действовать по-имперски, по примеру американцев открыто создавая в ключевых точках планеты свои военные базы. В отличие от США, строивших отношения со своими сателлитами на строго деловой основе, СССР ставил во главу угла готовность зарубежных лидеров «встать на путь социализма».

В результате то и дело происходила одинаковая история: туземный царь объявлял о симпатиях к идеям коммунизма, разрешал Москве построить военную базу, получал за это от неё щедрую поддержку, а спустя время выгонял «советских друзей», оставляя себе завезённое военное имущество.

Одним из первых таких афронтов Советский Союз претерпел в 1961 году от крохотной Албании. Местный диктатор Энвер Ходжа к тому времени уже почти 20 лет «доил» СССР – Москва предоставила Албании льготный кредит на 1,5 млн долларов, бесплатно вооружила её армию и поставляла зерно, отрывая от себя. В 1957 году Ходжа в качестве ответного реверанса предложил создать в бухте Паша-Лиман Влёрского залива базу ВМФ СССР. Предложение выглядело заманчиво – таким образом советские корабли могли держать под прицелом Грецию и Италию. В итоге во Влёре разместилась 40-я отдельная дивизия подводных лодок. О её потенциале говорит следующий факт: в 1959 году дизельная подлодка С-360, дислоцировавшаяся на Влёрской базе, вышла в Средиземное море, достигла Гибралтара, обнаружила там американский крейсер «Де Мойн» и успешно провела на него учебную атаку, после чего ушла от преследования. Как позже выяснилось, на крейсере в этот момент находился президент США Дуайт Эйзенхауэр.

При этом, традиционно стесняясь обвинений в милитаризме, советское правительство делало вид, что никакой базы во Влёре нет. Для этого на кораблях даже поднимался албанский флаг, а некоторые экипажи наполовину состояли из албанцев. Закончилось всё это печально. После того как из-за экономических проблем внутри СССР Хрущёв решил прикрутить кран льющейся за рубеж финансовой помощи, Ходжа нашёл себе новых покровителей в лице китайцев. В результате 17 мая 1961 года Президиум ЦК КПСС принял решение о выводе из Влёры советских боевых кораблей. Однако албанцы заявили, что «всё, что находится в Албании, принадлежит Албании». И вообще, там наш флаг и наши моряки! Из 12 подводных лодок удалось увести только 8, на которых в экипажах были только советские моряки. Четыре субмарины, а также пять торпедных катеров, два танкера, восемь тральщиков и четыре противолодочных корабля остались во Влёре – обслуживать их Ходжа пригласил китайцев.

Дорогой товарищ Барре

Ещё в 1960 году Советский Союз установил дипломатические отношения с получившей независимость Сомали. К тому времени рвущуюся на свободу англо-итальянскую колонию, не представляющую собой ничего ценного, за исключением географического положения, вовсю окучивали американцы, славшие в Могадишо миллионы долларов. В итоге возглавивший Сомали Аден Абдулла Осман Даар решил, что демонстративные контакты с Москвой заставят Вашингтон открыть кошелёк шире

Албанская неудача не расстроила Кремль – её списали на вскоре отставленного с поста «волюнтариста» Хрущёва. Тем более что на горизонте замаячил куда более жирный куш: возможность контролировать одну из главных мировых логистических и геополитических точек – Баб-эль-Мандебский пролив.

Ещё в 1960 году Советский Союз установил дипломатические отношения с получившей независимость Сомали. К тому времени рвущуюся на свободу англо-итальянскую колонию, не представляющую собой ничего ценного, за исключением географического положения, вовсю окучивали американцы, славшие в Могадишо миллионы долларов. В итоге возглавивший Сомали Аден Абдулла Осман Даар решил, что демонстративные контакты с Москвой заставят Вашингтон открыть кошелёк шире. А если и нет, то в СССР всегда готовы прий­ти на помощь борцам за независимость от капиталистического империализма.

Так и произошло – в Кремле тут же ухватились за мысль получить под свой контроль путь из Индийского океана в Средиземноморье. Прибывшим в Москву на переговоры сомалийцам предоставили льготный кредит на 40 млн рублей, а также пообещали построить две больницы, школу, типографию, рыбзавод и т.д. Позже сомалийцы получили 55 млн долларов на модернизацию своей армии и горы советского оружия – формально речь шла о кредите сроком на 20 лет, однако каждая сторона понимала, что возвращать деньги никто не станет. Помимо танков и бронетранспортёров армия Сомали получила самолёты Миг-15 и Миг-17, а также торпедные катера. Видя, как к Могадишо тянутся транспорты с техникой, европейцы и американцы подняли шум. Однако в Москве заявили, что корабли перевозят бульдозеры и тракторы для сомалийских крестьян. И вообще – не дело бывших угнетателей следить за освобождёнными свободолюбивыми сомалийцами.

Одновременно в Бербере шло строительство порта. Свою работу он начал в апреле 1969 года, а спустя полгода сменивший Даара президент Шермарк был убит и власть в стране перешла к командующему армией Мохаммеду Саиду Барре. Новый президент оказался ещё более скользким – проповедовал странную смесь социализма с шариатом, строил свой культ личности (а на плакатах его изображали рядом с Марксом и Лениным), репрессировал «предателей» из числа соперников и заверял Кремль в своей дружбе. Там, впрочем, уже готовились предъявить счета к оплате. В 1972 году Москва и Могадишо подписали соглашение о заходе советских кораблей в порты Сомали и базировании военных самолётов. Поскольку пропаганда постоянно твердила о том, что США опутали планету своими военными базами, использовать для обозначения присутствия тот же термин было нельзя. Потому был придуман новый – пункт материально-технического обслуживания (ПМТО). Хотя, по сути, разместившийся в Бербере 527-й пункт материально-технического обеспечения ВМФ СССР был настоящей военной базой. В её состав входили порт с возможностью приёма атомных подводных лодок, зональный узел связи, хранилище тактических ракет, склад топлива, жилые помещения на 1500 человек. Жемчужиной ПМТО являлся построенный советскими инженерами аэродром с самой длинной в Африке взлётно-посадочной полосой, способной принимать стратегические ракетоносцы.

Советский эсминец «Блестящий» у входа в порт Массауа (фото: Б. Васильев/Фотохроника ТАСС)

В июле 1974 года между СССР и Сомали был заключён Договор о дружбе и сотрудничестве сроком на 20 лет. К этому времени африканская страна получила от СССР вооружений и техники на 165 млн долларов. В Могадишо любили подчёркивать, обращаясь к «советским друзьям»: мол, у нас с вами столько общего. У вас революция произошла в октябре, у нас тоже. Ваша страна называется СССР, наша точно так же – Союз Сомалийских Социалистических Республик. При этом не уточнялось, что под «сомалийскими республиками» подразумеваются соседние Кения, Джибути и Эфиопия, которые Барре считал незаконно отколовшимися «осколками» своего СССР. В результате летом 1977 года сомалийская армия вторглась в эфиопскую провинцию Огаден. Для Москвы это стало неприятным сюрпризом: Эфиопия считалась ещё одним союзником СССР в Африке. Не получив от Кремля поддержки, Барре 13 ноября 1977 года объявил о прекращении действия договора о дружбе, приказав 2 тыс. находившихся в стране советским специалистам за неделю покинуть Сомали. Остающееся советское имущество провозглашалось конфискованным. Лишь после того как капитан 1 ранга Михаил Хронопуло приказал морским пехотинцам высадиться в порту Бербера и взять оружие на изготовку, грузы удалось вывезти. Однако построенные объекты достались сомалийцам. Их Барре преподнёс в качестве презента американцам, тут же переметнувшись на их сторону. Четырёхкилометровая полоса затем использовалась США в качестве резервного аэродрома для «Шаттлов». Что особенно интересно: по свидетельству историка флота Александра Розина, военные подготовили план тотальной бомбардировки советского ПМТО и порта Бербера. Однако в Политбюро пришли в ужас и запретили «уподобляться Америке».

Йеменский торг

Лидеры Южного Йемена приезжали в Москву, чётко зная, что хотят получить от «старшего брата».

Советские лидеры это понимали, но всё же надеялись, что в этот раз уж точно не будет, как в прошлый (фото: Василий Егоров, Алексей Стужин/Фотохроника ТАСС)

Потеря Сомали не стала для СССР фатальной – на другом берегу Аденского залива советские корабли уже был готов принять другой союзник Москвы. К тому времени Советский Союз давно и горячо дружил с властями Народной Республики Южного Йемена. В страну были направлены советские военные специалисты, корабли советского ВМФ заходили в йеменские порты для пополнения запасов. В 1970 году Южный Йемен разорвал дипломатические отношения с США, после чего его связи с Москвой стали ещё теснее. В частности, за счёт СССР фактически была создана местная армия, появились свои ВВС, ВМС и другие рода войск.

Ещё весной 1977 года председатель Временного военно-административного совета Эфиопии Менгисту Хайле Мариам во время визита в Москву предложил создать в порте Массауа советскую военно-морскую базу. Однако тогда в Кремле мягко отказались, разгадав подстроенную гостем ловушку. Мятежная провинция Эритрея требовала независимости, а Массауа как раз располагался на спорной территории и находился под угрозой штурма эритрейскими партизанами. Таким образом, приглашая туда советский военный флот, Менгисту, по сути, предлагал морякам воевать за него

Помимо военных грузов в Эфиопию в большом количестве шли и гражданские - в частности, оборудование для нефтепереработки. Советское судно «Иван Сеченов» в порту города Ассаб (фото: Николай Олейников/Фотохроника ТАСС)

При этом, если верить свидетельствам участников событий, с рождения умеющие торговаться йеменцы вслед за пальцем были готовы откусить всю руку. Так, эвакуированные из Берберы плавучий док и плавучую мастерскую поначалу разместили в бухте Адена, однако вскоре местные власти начали намекать, что стоянка кораблей, тем более таких больших, облагается портовыми сборами. А за размещение центра космической связи йеменцы получили ракетные, артиллерийские и десантные катера. Однако, поскольку контроль над регионом оставался важной задачей, Москва продолжала оказывать помощь. В октябре 1979 года был подписан Договор о дружбе и сотрудничестве между СССР и НДРЙ, а в январе 1980 года в Аден на постоянное базирование прибыли два противолодочных самолёта Ил-38. Кроме того, предполагалось создать «пункты манёвренного базирования» в г. Эль-Мукалла, а также на островах Перим и Сокотра, где советские инженеры начали обустройство причалов.

Планы нарушил госпереворот, случившийся в январе 1986 года. После того как глава страны Али Насер Мухаммед устроил убийство своего политического соперника Абдель Фаттаха, в стране началась полномасштабная вой­на. В этой ситуации Кремль решил поддержать Мухаммеда, публично объявив его противников «контрреволюционерами». Учитывая, что у противников Мухаммеда имелись самолёты и танки, пребывание советских граждан в Южном Йемене после этого стало небезопасным. Эвакуироваться военным и гражданским пришлось в буквальном смысле под огнём. Не обошлось и без накладок. Писатель, в прошлом военный переводчик Владимир Дудченко приводил рассказ своего сослуживца Николая Серёгина: «Пока мы болтались в море, мою жену вместе с восьмилетней дочерью должны были эвакуировать в Союз. Но сразу не получилось. И вот почему. Паспорта специалистов, работавших на флоте, хранились в посольстве, их и привезли. А паспорта на переводчиков, работавших в разных видах Вооружённых сил (и членов их семей), хранились в отдельной коробке, поэтому семьи моряков посадили на корабль и отправили в Джибути, а моя семья осталась на берегу – паспорта не было. Только через сутки на берег высадились гражданские моряки и переправили на суда всех оставшихся. 21 января они оказались в Шереметьеве, без зимней одежды, без паспортов, без ничего. Но в Москву их не пускали: нет паспортов – нет людей! Кое-как решили эту проблему: жена и ещё одна женщина без паспорта поручились друг за друга, их сфотографировали, выписали бумаги и наконец выпустили».

Весной 1990 года Северный и Южный Йемен объединились, став Йеменской Республикой. Год спустя умирающий Советский Союз, уже не имея финансовой возможности поддерживать йеменцев, прекратил сотрудничество с ними. По некоторым данным, всего Южный Йемен получил от СССР 34 ракетных комплекса сухопутных войск, 1325 танков, 206 БМП, 1248 БТР и БРДМ, 683 ракетные системы залпового огня и т.д. на 6 млрд долларов.

Эфиопская неудача

Похожей оказалась и судьба советской военной базы в Эфиопии. Ещё весной 1977 года председатель Временного военно-административного совета Эфиопии Менгисту Хайле Мариам во время визита в Москву предложил создать в порту Массауа советскую военно-морскую базу. Однако тогда в Кремле мягко отказались, разгадав подстроенную гостем ловушку. Мятежная провинция Эритрея требовала независимости, а Массауа как раз располагался на спорной территории и находился под угрозой штурма эритрейскими партизанами. Таким образом, приглашая туда советский военный флот, Менгисту, по сути, предлагал морякам воевать за него. Потому эфиопского лидера поблагодарили за дружеское предложение и проводили восвояси.

Идея стала актуальной спустя полгода, когда Сиад Барре выставил советских военных из Сомали. Впрочем, влезать во внутриэфиопские дрязги не стали и тогда. Для размещения кораблей был выбран расположенный в стороне от Массауа архипелаг Дахлак. В результате было заключено соглашение о сотрудничестве, в рамках которого на острове Нокра появился пункт материально-технического обес-

печения подводных лодок и надводных кораблей, оперирующих в Индийском океане. Были построены причалы, база для ремонта судов, хранилища, склады, вертолётная площадка и необходимая инфраструктура.

Война Эфиопии с Сомали шла под контролем и руководством советских военных советников. Морем и по установленному воздушному мосту, который обслуживали свыше 200 транспортных самолётов, в Эфиопию были переброшены танки, артиллерийские системы, боевые самолёты, ракетные катера и т.д. Общая стоимость поставленного вооружения составила миллиард долларов. С учётом того, что армию Сомали также вооружил СССР, общая сумма расходов получалась солидной. Однако защитить союзника Мариама и наказать ренегата Барре требовалось во что бы то ни стало, потому деньги в Москве не считали. В результате к марту 1978 года эфиопы смогли не только отразить наступление сомалийцев, но и освободить занятую теми провинцию Огаден.

Председатель Временного военно-административного совета Эфиопии знал, что советские моряки будут за него воевать, если прикажет Родина. Менгисту Хайле Мариам во время посещения крейсера «Аврора» (фото: Сергей Смольский/ Фотохроника ТАСС)

Однако спокойнее в Эфиопии не стало – год от года конфликт с эритрейцами только накалялся. Советские военные принимали участие в войне, планируя операции и перевозя эфиопских солдат на кораблях ВМФ СССР. В свою очередь, эритрейцам помогали США. Со временем противостояние стало походить на открытую войну. «К маю 1984 года мы так «достали» американскую разведку, что, прибегнув к помощи «зелёных беретов» из Саудовской Аравии, они совершили диверсию: практически с 20 метров расстреляли и сожгли наши самолёты, перекрашенные под «Аэрофлот». В пепел за 20 минут превратились вертолёты Ми-8», – цитирует участника событий историк Юрий Темиров. К началу 1990 года эритрейцы усилились настолько, что остров Нокра и советская база со стоящими в её акватории кораблями стали подвергаться регулярным обстрелам береговыми батареями. Спустя год эфиопские войска потерпели поражение. В результате база оказалась в опасной ситуации, в связи с чем правительство СССР приняло решение: делать в Эфиопии больше нечего. Построенные объекты формально передавались новым властям страны «по остаточной стоимости», а по факту были брошены. 6 февраля 1991 года Главнокомандующий ВМФ СССР приказал вывести корабли с острова Нокра. Официально это было названо «проведением учений по экстренной эвакуации».

Игорь Киян