Одна из башен Кремля удар не держит: Карлсон не ожидал от Лаврова такого признания

Может ли снятие санкций стать условием Москвы для мира «по Трампу»?

На фото: журналист Такер Карлсон берёт интервью у главы МИД РФ Сергея Лаврова (Фото: x.com/TuckerCarlson)

Сергей Аксёнов​

Снятие западных санкций с России вряд ли станет условием Москвы для достижения соглашения по конфликту на Украине. Такой вывод можно сделать из интервью Сергея Лаврова американцу Такеру Карлсону, опубликованного минувшей ночью.

Отвечая на вопрос «посланца Трампа» о снятии санкций, Лавров признал, что «многие в России хотели бы сделать это условием». Но из его дальнейших слов следует, что санкции оказались полезны, так как учат рассчитывать только на себя и на дружественные страны, которые не смешивают экономические интересы и политику.

«Мы многому научились с тех пор, как ввели против нас санкции… Вы знаете, „всё что нас не убивает, делает нас сильнее“. Они никогда не убьют нас», — заявил российский министр иностранных дел.

О том, что для некоторых наших деятелей торговля с Западом, кажется, более приоритетна, чем суверенитет страны, ранее писала «СП».

Некоторых «подозреваемых» в намерении обменять независимость страны на собственные материальные выгоды назвал депутат Госдумы, секретарь ЦК КПРФ, доктор политических наук Сергей Обухов.

— Сейчас в суде Лондона выясняют отношения два приближённых к власти олигарха — Потанин и Дерипаска. По сути, они вынесли чувствительные для российской экономической и политической системы вопросы на суд нашего геополитического противника.

Ещё неизвестно, что вскроется на этом суде. Структура собственности, бывшей общенародной, а позже захапанной олигархами, покрыта тайной. Может оказаться, что обнаружится новое поле для введения санкций. Ведь никель — стратегический товар, алюминий — тоже, и то и другое — национальное богатство страны.

Понятно, что эти господа крайне заинтересованы в снятии санкций. Напоминаю расхожую фразу Геннадия Зюганова о том, что наши олигархи, несмотря на проводимую спецоперацию, продолжают торговать через линию фронта. Думаю, и Лавров имел ввиду этих граждан, особо приближённых к главе государства.

«СП»: Они всё ещё приближены?

— Вроде бы они дистанцированы от политики, но бюджет, основные траты, распределяются в интересах тех или иных кланов, регионы отдаются на кормление тем или иным корпорациям. Поэтому лишь внешне это субъекты вроде бы хозяйственной деятельности, но в реальности они сращены с политической системой, оказывают на неё влияние. И они, конечно же, верещат, что санкции нужно убрать.

Санкции прежде всего направлены на создание раскола в «элите», в окружении президента, чтобы вызвать недовольство Путиным и заставить их повлиять на политику государства. Эта часть «элиты» вынуждена, сцепив зубы, терпеть и СВО, и восстание против мирового порядка, которое сейчас подняла Россия — мятежная провинция на окраине мира по-американски.

Они все мечтают вернуться во времена, когда олигархическую «Дуньку» пускали в Европу.

А для этого им нужна отмена санкций, а не национальные интересы. А то, что 30 лет под разговоры о комфорте и либеральных ценностях нас гнали на погибель… Они всегда были слабы, потому что мамона перевешивает патриотизм. Только когда олигархию подвели под нож, тогда они поняли, что нужно поддерживать и спецоперацию, и восстание против глобального порядка.

Так что Лавров всё правильно говорит. Хотя он, скорее, намекает. А прямо и честно говорит только КПРФ.

Своим пониманием причин раскола российского правящего класса по вопросу суверенитета с «СП» поделился доцент Департамента политологии Финансового университета при правительстве РФ Леонид Крутаков.

— Многие представители элитных группировок личным финансам придают большее значение, чем государственным интересам.

Вспоминается история, как однажды Алексей Кудрин сказал Владимиру Путину, что России для того, чтобы развиваться экономически дальше, преодолеть разрывы, нужно снизить геополитическую напряжённость.

На что Путин ему ответил: мы суверенитетом торговать не собираемся.

В этом главный конфликт. Кто-то готов обменять часть суверенитета России на доступ к иностранным финансовым инструментам, а кто-то нет. Именно здесь искрит. Здесь проблема и управленческая, и то, что называется битвой кремлёвских башен.

«СП»: Кто эти торговцы суверенитетом и что ими движет?

— Прежде всего финансовые институты, которые привыкли жить в системе глобального кредита, а он, это понятно, глубже, серьёзнее и снимает ответственность за последствия с его вторичных распорядителей внутри страны чужими гарантиями и рисками. Конечный же бенефициар и гарант такого кредита — это ФРС США, а также вся военная машина Америки.

В таком мире жить удобно и у нас многие хотели бы в него вернуться, потому что он для них был благосклонен. Наша элита родом из 90-х годов, а матрица той эпохи: пили, разделяй и отгоняй в офшор госсобственность. Этот механизм взаимодействия с финансовыми рынками и офшорными структурами понятен, вшит в генофонд наших экономических властей.

И этот формат столкнулся в политическим форматом России, потому что требует отказа от суверенной политической позиции. Если представление о будущем одно, а кредитор требует совершенно другого, то рано или поздно приходится или подчиниться интересам кредитора, или послать его куда подальше.

В этой точке Россия и находится сейчас. Кто-то тянет её в сторону кредитора — ФРС США. А кто-то говорит: нет, наша самость, наша русскость, наша национальная идентичность важнее, чем финансовые показатели на глобальном рынке. И если глобальный рынок играет против нас, то нам надо создать систему, которая противостоит этой игре.

«СП»: Почему олигархи выбирают западную «крышу», если там показали уже, что готовы отбирать у них активы и преследовать в личном качестве? Разве дома не надёжнее?

— Психология человека такова, что он часто до последнего верит, что именно с ним случиться плохого не может.

А кроме того, это формат мышления таких людей. Они ориентируются на историю своего успеха в 90-е и другой не знают. Западный формат, где интересы глобального рынка выше национальных, — их базовая система принятия решений. Они так видят мир. Всё, что за пределами их сознания, это либо ватники, либо примитивные люди, либо совки.

Не исключено, что среди них могут быть и предатели, которые, как мальчиш Плохиш, готовы продать Родину за миллионы долларов, но главная причина всё же в этой матрице мышления. Это их система оценок. Хорошо — то, что связано с финансовым рынком и ФРС США, а плохо — всё, что требует суверенной «северокорейской» модели развития.

«СП»: Кажется, наш президент раньше сам мыслил таким образом?

— Конечно, он родом оттуда. Другой элиты у нас нет. И этот внутренний сбой мешает принимать некоторые системные решения. Мы видим, насколько болезненно происходит процесс вырастания из той модели. Поэтому часто наша политика выглядит половинчатой, не цельной. Делаем «две шаги налево, две шаги направо, шаг вперёд и шаг назад».

Например, у нас до сих пор нет промышленной политики. Вместо неё импортозамещение. А импортозамещение — это попытка кусками заменить то, что мы сами не производим. Промышленная политика же подразумевает создание собственного промышленного контура, который накладывается на достаточный уровень экономики.

Пусть и не полностью самодостаточный, но такой контур должен быть создан. Потому что в будущем мире кооперации выиграет тот, у кого система внутреннего обеспечения будет в наибольшей степени опираться на собственные силы. У того будут лучшие и экономические, и военные, и политические возможности на переговорах.

А если экономика состоит из сплошных дыр и, чтобы существовать, приходится продавать по дешевке газ и нефть и закупать через серые схемы квадрокоптеры или другую технику в Китае, очень сложно соблюдать политическую гомогенность. Будут терзать постоянные вызовы тут и там. Придётся отвлекаться на решение тактических задач в ущерб стратегии.