Ленинградское дело

Андрей Жданов, Алексей Кузнецов, Кирилл Мерецков, Сергей Гоглидзе – начальник Ленинградского НКВД. Фото: Санкт-Петербургское государственное бюджетное учреждение культуры "Государственный мемориальный музей обороны и блокады Ленинграда"

В рецензии на книгу Владислава Зубка о распаде СССР мы кратко коснулись ряда решений и событий ещё из сороковых, которые во многом обусловили судьбу СССР. Сегодня видится важным разобрать одно из таких событий: «Ленинградское дело», поставившее крест на перспективе «прорусского» направления государственной жизни СССР. 

 Судьба ленинградского дела определила единственную осмысленную стратегию, которую мог взять на вооружение Ельцин: резкую суверенизацию РСФСР.

Почему важно рассмотреть эту историю? Если почитать тексты, которые ей посвящены (за пределами строго научной литературы), мы увидим, что авторы чётко делятся на два лагеря: тех, кто считает, что «ленинградцев» осудили справедливо, и тех, кто считает, что «ленинградцы» были единственной надеждой русского народа. Наиболее ярко это видно по книгам С.Ю. Рыбаса и В.Д. Кузнечевского: оба достаточно вольно обращаются с фактурой (что возможно благодаря тому, что множество материалов дела до сих пор засекречено, а ряд важных документов просто-напросто уничтожены) и оба транслируют свои ценностные и пропагандистские посылы.

Но правда не «где-то посередине». В оппозиции «русская надежда – могильщики Союза»  истины нет вовсе: само её существование говорит о  том, что мы во многом не преодолели те идейные и эмоциональные влияния, которые оказало на нас сталинское время. И сразу выпрыгнуть из дремучих неверных парадигм невозможно: нужно медленно, раз за разом, разбираться в произошедших событиях, пытаться смотреть на них под новыми углами зрения, чтобы постепенно обретать более или менее адекватное понимание своего прошлого.

Биографии

Мы попробуем просто описать «ленинградцев» как феномен государственной жизни и часть «красного государя», а потом прикинем, насколько основательными в перспективе были опасения их врагов, пожелавших с ними расправиться. 

Андрей Жданов родился в Мариуполе, он был выходцем из церковной семьи. Его отец был известным библеистом, некоторое время преподававшим в МДА. Наш же Жданов в 20-х годах пришёл на партийную работу сначала в Тверской губернии; но основной стаж он приобрёл в Нижегородской губернии, где работал с 1922-го по 1934 годы. Именно из Нижегородчины он шагнул в общесоюзную номенклатуру. 

Андрей Жданов. Фото: Федеральное государственное бюджетное учреждение культуры "Государственный центральный музей современной истории России"

Толчок его карьере дала гибель Сергея Кирова: после нее, в 34 году, Жданов стал секретарём ЦК и членом Оргбюро ЦК, то есть органа, который занимался организацией заседаний ЦК. Иными словами, достаточно молодой на тот момент руководитель попадает в когорту первой сотни властвующих личностей Советского Союза.

Жданов не выделялся голубиным нравом: во время Большого террора, в 1938 году, он визировал расстрельные списки. В этом же году он становится руководителем только созданного Агитпропа при ЦК партии и председателем Верховного Совета РСФСР. Иными словами, ключевым руководителем в советской России и проводником той самой информационной линии, по которой Сталина чествуют за «русский поворот»: исторические фильмы про Суворова и Александра Невского, возвращение погон и прочее соответствующее. Вопрос – делал ли он это как управленец или сам «продавал» свои идеи Сталину как сталинские, однако саму связку «Жданов – русский поворот» (или, точнее, использование русской темы в агитационных целях) здесь важно зафиксировать. 

Во время Зимней войны Жданов – член Военного Совета Северо-западного фронта, а после присоединения Прибалтики становится уполномоченным ЦК в Эстонии: иными словами, его бросают на непредсказуемые и сложные направления работы.

Во время войны он руководит осаждённым Ленинградом, а в 1946 году стоит у истоков постановления Оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», похоронивших и так скромные социальные позиции крупнейших на тот момент ленинградских литераторов – Михаила Зощенко и Анны Ахматовой. С августа того же года совместные постановления Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) подписываются двумя фамилиями: его и Сталина. Кстати, предлагаем оценить их взаимоотношения по количеству церковных пасхалочек в цитате: «В своей книге “Только один год” Светлана Аллилуева пишет: “Однажды, незадолго до смерти А. Жданова, зная о его постоянных сердечных приступах, отец, раздражённый тем, что Жданов за столом молчал, вдруг набросился на него: “Сидит, как Христос, как будто это его и не касается! Вот – смотрит на меня как Христос!” Жданов побледнел, его лоб покрылся потом, но продолжал молчать».

Будучи ответственным за отношения с зарубежными коммунистическими партиями, Жданов выступает инициатором Коминформа – международного коммунистического информационного центра, который предполагалось разместить в Белграде. И умирает в августе 1948 года, вскоре после выпуска известной резолюции Информбюро, резко критикующей югославскую компартию. Но подробнее об этом поговорим ниже. 

Николай Вознесенский – возможно, самый «чистый» в плане отношения к репрессиям человек. Его происхождение выдаёт фамилия. В 1934 году он получает степень доктора экономических наук и в 1938 году, в 34 года, становится председателем Госплана. Ещё через год – членом ЦК.

Николай Вознесенский. Фото: Государственное бюджетное учреждение культуры Воронежской области "Воронежский областной краеведческий музей"

В 1941 году он становится кандидатом в члены Политбюро, а во время эвакуации советского правительства в Куйбышев собственно возглавляет это правительство.

Сразу после войны он пишет работу «Экономика СССР в период Отечественной войны». В 1947 году он получает Сталинскую премию за эту работу, что позволяет нам предположить, сколько времени у Вознесенского ушло на написание объёмной и системной работы. 

В том же 1947 году он за несколько месяцев вырабатывает программу партии на много лет вперёд. Этот документ был уничтожен во время следствия: возможно, самая большая потеря для мира мыслей и идей, связанная с «Ленинградским делом».

Наконец, с 1938 года и практически до ареста Вознесенский был депутатом ВС РСФСР, которым руководил Жданов.

Третий яркий представитель «Ленинградского куста» – Алексей Кузнецов, родом из Новгородчины. С 1932 года он на партийной работе, в 38 году становится вторым секретарём Ленинградского обкома и как член  тройки пачками подписывает смертные приговоры. В 1939 году он становится членом ЦК.

Алексей Кузнецов. Фото: Санкт-Петербургское государственное бюджетное учреждение культуры "Государственный мемориальный музей обороны и блокады Ленинграда"

Во время войны он меняет должность члена военного совета нескольких фронтов, сражавшихся на севере: Северный, Ленинградский и т.п. Собственно, в самом Питере его имя связывается с руководством города плотнее, чем имя Жданова.

В 1945 году Кузнецов становится первым секретарём Ленинградского обкома, с 46 года – секретарём Оргбюро ЦК и кандидатом в члены Политбюро – святая святых «красного государя». Тогда же он становится партийным куратором МГБ. И здесь стоит отметить, что между собственно партийной номенклатурой и ЧК в его разных воплощениях с 30-х годов наличествовала серьёзная напряжённость. Во время Большого террора чекисты убили множество партийцев, и как только немного ослабилось их давление, партийцы пошли в контратаку. А. Тепляков в «Машине террора» пишет, что партийцы в Западной Сибири даже отправляли чекистов на сельхозработы – так что у  последних не оставалось времени на оперативную работу.

В 1946 году Кузнецов становится секретарём ЦК и начальником управления кадров ЦК. Учитывая, что сам Сталин поднялся к верхам с «кадров», это назначение выглядит как постановка на наследство.

Мы посмотрели на базового партийца, многовекторного руководителя и экономиста на самом верху сталинской пирамиды. Теперь нам важно рассмотреть персону регионального уровня, но предельно важную для нашей работы.

Это Геннадий Куприянов, который с 1931 года был на партийной работе, а с 1938 года стал первым секретарём карельского обкома. Он тоже был членом тройки, а во время Зимней войны регулярно выезжал на фронт.

Геннадий Куприянов.

Фото: Федеральное государственное бюджетное учреждение культуры "Государственный музей политической истории России"

В начале войны было сформировано правительство «Финской демократической республики», расположенное в городе Териоки, откуда ушли почти все финны. Правительство возглавил ветеран социал-демократического движения Отто Куусинен. По легенде, свободное финское правительство при поддержке РККА воевало против белобандитских шаек, пытающихся выглядеть регулярной армией.

Однако легенда не сработала, а воинские части из этнических финнов так и не увидели фронта. Тем не менее в расчете на будущие приобретения (и, возможно, чтобы порадовать Куусинена), приросшая финскими землями Карелия стала Карело-Финской союзной республикой. Главой президиума Верховного совета, то есть формальным государственным руководителем, там стал Куусинен, а вот первым секретарём остался Куприянов. Про эту республику говорили, что там осталось только два финна – Финкельштейн и фининспектор, да и те оказались одним человеком. Тем не менее это была крупная территориально, важная стратегически и, главное, союзная республика.

Вторым секретарём у Куприянова был Юрий Андропов. Во время войны Куприянов активно работал по военной части, в том числе с подпольным и партизанским движением. С этим связана некрасивая история, ставшая, возможно началом восхождения Андропова.

Карело-Финской ССР «Ленинградское дело» касалось в числе прочих обвинений и тёмных историй тем, что Куприянов, согласно версии следствия, помогал каким-то подпольщикам, в свою очередь обвинявшимся в традиционных для СССР преступлениях. Куприянов обратился за поддержкой к Андропову, но тот сказал, что не занимался во время войны подпольным движением (хотя в его официальной биографии это важная часть). Андропов тогда действовал уже в рамках клиентеллы Куусинена. И когда мы вспоминаем, чьей креатурой был Михаил Сергеевич Горбачёв, мы понимаем, насколько длинны эти исторические влияния.

Что мы можем увидеть, анализируя представленные биографии? Перед нами уроженцы Центральной России, этнически – насквозь русские, вплоть до происхождения из родов с ясно выраженным церковным бэкграундом. Эти люди – умелые управленцы, которые показали свою высокую компетентность в самых масштабных и трагических событиях из тех, что выпали на долю нашей страны в прошлом веке. Многие из них осуществляли репрессии. При этом сплотил их скорее военный опыт, полученный во время Великой Отечественной. Ленинградские партийцы, заезжая по делам в Москву, очень часто заходили в кабинеты к Жданову, Вознесенскому и Кузнецову. 

Конструкция

Вместе с этим важно понимать, чем была Ленинградская область. Ею был назван в 1927 году Северо-западный край, который в свою очередь был создан в рамках районирования территории СССР, предполагавшего создание очень крупных субъектов. И если иные края довольно быстро распилили по областям, то на конец 30-х годов Ленинградская область охватывала огромную территорию, включая в себя, например, территории современных Псковской, Новгородской и частично Тверской областей: 72 района и 12 городов областного подчинения.

Теперь попробуем свести паззл воедино.

– умелые руководители, охватывающие весь спектр деятельности государства – от политического террора до экономики;

– имеющие ярко выраженный великоросский бэкграунд и проводящие его в официальную  идеологическую линию страны;

– занимающие ключевые должности в партии – от ЦК до ЧК – плюс курирующие международное коммунистическое движение;

– выходцы из огромного и мощного региона со своей масштабной промышленностью, выходящего границами к другим государствам и имеющего столицей «город трех революций». 

Могли ли эти люди действительно задуматься о неравноправном положении РСФСР в «Союзе народов»? Могли ли они поставить вопрос о большей самостоятельности России? Безусловно да. Был ли такой вектор разрушителен для партии и государства?

Для партии – да, для государства – скорее нет. Сами по себе региональные сборки партийной номенклатуры всё равно выросли – и в итоге разломали Союз. 

Ход дела

Прежде всего стоит помнить, что оно началось вскоре и в русле конфликта «Информбюро», о котором мы начали говорить, описывая биографию Жданова.

Верхушка югославской компартии в 30-х работала в Коминтерне, то  есть в Москве. Тито был креатурой Сталина, став руководителем партии вместо расстрелянного в 1937 году Милана Горкича.

Йосип Броз Тито. Фото: Digital Library of Slovenia

Как только Тито оказался в свободном плавании, он повёл очень осмотрительную политику относительно Москвы. В частности, Югославия оказалась практически единственной европейской страной, из которой советские войска были выведены сразу после окончания боевых действий против немцев.

После войны самостоятельность КПЮ стала вызывать подозрения у Москвы, которые переросли в обвинения – изначально относительно несогласованной с Москвой отправкой военных в Албанию.

Эти обвинения начали звучать вскоре после ареста старого коммуниста Андрии Хебранга, откровенного сталиниста, которого большевики из Москвы хотели поставить «на хозяйство».

Обвинения отлились в формулировки московских процессов 1938 года, «информбюровцев» (то есть руководителей КПЮ) вызвали на партийный суд на Украину, куда те предусмотрительно не поехали. С мая 1949 года в Москве стала выходить газета югославских политэмигрантов, к августу антититовская риторика приобрела мощнейший накал, в ноябре превратившись уже в буквальный лозунг «Югославская компартия во власти убийц и шпионов».

А.А. Жданов, Г.М. Маленков, И.В. Сталин, М.Ф. Шкирятов, Л.П. Берия и Н.С. Хрущев на совместном заседании Совета Союза и Совета Национальностей на второй сессии ВС СССР первого созыва, 1938 год. Фото: Федеральное государственное бюджетное учреждение культуры "Государственный исторический музей"

Как мы писали выше, первая разгромная резолюция Информбюро относительно югославских коммунистов вышла летом 1948 года, за месяц до смерти Жданова. После его смерти на оставшихся без вождя «ленинградцев» посыпались обвинения из тщательно подобранного Маленковым и Берией пакета компромата. 

Ленинградцев обвиняли в занижении производственного плана (это относилось прежде всего к Вознесенскому), к проведению в Ленинграде Всесоюзной ярмарки без согласования с Москвой и, наконец, в нарушениях при проведении партийных выборов. Расследование началось в конце января 1949 года, а первые аресты прошли в июле 1949 года. Иными словами, «Ленинградское дело» и «конфликт Информбюро» шли практически в параллель, оба будучи расправой с детищами Жданова.

Подследственных жестоко пытали, специально для них была восстановлена отменённая в 1947 году смертная казнь. Расстреляно было 26 человек, а негласные репрессии коснулись нескольких тысяч руководителей не только в партии, но и в образовании и культуре. Зачастую управленцы попадали под каток репрессий не столько по принципу близости к ленинградскому клану, сколько в силу национальности.

Выводы

Ключевое, что стоит отметить: да, фигуранты «ленинградского дела» были зачастую сами повинны по многих смертях, не отличались голубиным нравом и т.д., однако осудили их незаконно, а убили – в нарушение права. На фоне этого факта многие другие отходят на второй план. 

Второе: их убила система партийной власти, и это убийство было, по большому счёту, неизбежно. Эта неизбежность вырастала системно из самого механизма власти, в который эволюционировал «красный государь» за тридцать лет своего правления. Более частным образом эта неизбежность вырастала из столь же неизбежной суверенизации отдельных национальных партий.

Третье: необходимость для РСФСР «великорусского поворота» ощущали даже насквозь советские партийные функционеры, фигуранты «ленинградского дела». Это ощущение укрепила Великая Отечественная война, где по-настоящему сработала только одна форма агитации – национальная, апеллирующая к предшествующей истории России. 

Конфликт Информбюро и «Ленинградское дело» – это попытки уничтожить самостоятельность отдельных национальных ветвей коммунистического движения, и наш главный вывод состоит в том, что «красный государь» глазами Сталина просто не видел принципиальной разницы между этими кейсами. После окончания Второй мировой войны, ликвидации Коминтерна он не проводил строгой разницы между «своими» партийными функционерами, объединёнными «великорусским бэкграундом», и югославской партией, уже создавшей своё, отдельное государство. 

И это неведение, в свою очередь, стало ключевой причиной разрушения и СССР, и Югославии. И там, и там партийное руководство, увлекшись внутриноменклатурными разборками, просмотрело укрепление государственных институций в республиках и спайку государственных и партийных олигархий.

Жестокость расправы с «ленинградцами» в этом контексте раскрывает фактическую немощность тоталитарной левой партии: ведь расстрелы не спасли её ни от перерождения в клубок региональных мафий, ни от ельцинской автономизации. Кроме того, эта расправа лишний раз подтверждает: «прорусское течение» в рамках советской идеологии невозможно, и любые современные попытки скрестить одно с другим обречены либо в ближайшем, либо в близком будущем.