«Жизнь не для радости». Как балерина Олеся Новикова справляется с четырьмя детьми

— Олеся, если бы вы девочкой мечтали о многодетной семье, вряд ли поступили бы в Вагановскую Академию? Легенды русского балета Павлова, Лепешинская, Уланова, Плисецкая, Максимова матерями не стали. Да и сейчас ваши коллеги решаются на одного, максимум — двух детей.

— Я ребенок 1990-х. А это совсем другое понимание житейского уклада. Только повзрослев и приобретя опыт, ты понимаешь, что семья — необходимость и потребность для человека.

•     

•     Два     года назад вы родили четвертого малыша     и вместе с мужем сказали врачам: «Мы к     вам вернемся». На эмоциях же были?

      

      — Ну     почему?! Для нас дети — главное счастье     в жизни. Главное богатство. Если нас     благословят рождением еще одного     ребенка, с удовольствием вернемся в     тот же роддом.

— Не поверю, что быть прима-балериной одного из лучших театров страны и одновременно многодетной мамой несложно!

— Женщинам, которые трудятся с 9 до 17, сложнее. У меня не такой загруженный рабочий график. Репетиция — максимум три часа в день плюс спектакль. И то не каждый вечер. Все благоприятствует тому, чтобы успевать с домашним хозяйством и детьми.

— Вам идут навстречу?

•     

•     Это     сольный график. Артисты кордебалета     трудятся больше. Они приходят утром.     До двух-трех часов — репетиции. Потом     явка с семи до десяти вечера. Даже в     день спектакля. А если он вечером, нужно     прийти в 17:00, чтобы подготовиться.

      

      — Какие     преференции у прима-балерины? Можете     отказаться от роли или, напротив,     попросить?

— Нет, мы все в равных условиях. Это раньше были градация, иерархия, особые отношения. Сейчас все проще в плане выбора, диктовки планов.

— Можете диктовать свои условия?

— Ой, стараюсь этого не делать. Иначе на душе будет нехорошо. Это же значит, я кого-то подвину, кому-то перейду дорогу, кто-то останется без спектакля. Стараюсь никогда никого ни о чем не просить. Чтобы не было неприятного ощущения.

— Даже при несложном графике четверо детей требуют внимания.

— Зато какая отрада — видеть растущее дитя. То, что ты в него вкладываешь, всегда окупается. Старшему сыну уже 15.

— Сложный возраст. Я с одним таким порой не знаю, как быть…

— А с одним, мне кажется, сложнее. С четырьмя — веселее! Да и с каждым ребенком спокойнее становишься. Матереешь. Самый переживательный момент — первые роды, взросление первенца. Потом все идет по накатанной, больше удовольствия получаешь. Можно расслабиться. К тому же мальчики — помощники. И в быту, и с малышом. Конечно, бороться с ленью и трудиться всех приходится заставлять. Но вообще, что ни попросишь — все сделают. Не бывает ответа: «Не могу!» Понимают уже.

— Вы всегда довольно скоро выходили на работу. Не было послеродовой депрессии?

— Конечно, происходит перестройка организма, меняется химический состав, гормоны. Очень часто это похоже на депрессию. Но… Вот как плоха стоячая вода, так же плохо, когда в жизни нет изменений. Тем более в профессии. Все-таки в некотором роде это авантюризм — укротить тело после родов, вернуть прежние ощущения.

И я ведь не одна такая. Все балерины стараются быстрее вернуться в строй. У нас многое основывается на физических ощущениях. Не позанимаешься классом — и тело зудит, как бывает… зубы хочется почистить. У нас другой химический состав крови. Иное состояние тела. Если неделю не буду заниматься, во мне все будет свербеть и чесаться. А когда мышечный тренаж прошел, все хорошо.

— Но малышам очень нужна мама. Не считаете, что вы им чего-то недодаете?

•     

•     От     маленьких уходила совсем ненадолго.     Сначала на час, во время дневного сна,     позволяла себе убежать, повозить ногами,     поделать упражнения и вернуться. Не     было такого, чтобы я бросала ребенка     на полдня! Я всех кормила грудью. И     кормила долго. А то некоторые думают,     что балерины все ненормальные, убегают     от детей, бросая их на няню.     Балерины     не кукушки!

      

      — Живете     рядом с театром?

— Да, мы давно поселились рядом, чтобы было удобно. Семь минут пешком — и ты в театре. Жила бы далеко — вряд ли получилось бы быстро вернуться на работу после родов.

— Еще один стереотип о мире балерин — что они питаются святым духом. Плисецкая когда-то говорила: «Есть только один способ держать себя в форме — не жрать».

— Как и все, я поправляюсь, и очень быстро. Если нет физической нагрузки. В принципе ничего сладкого не могу себе позволить. Единственная возможность с чистой совестью съесть пирожное или мороженое — после спектакля, когда потрачено много калорий и сброшен минимум 1 кг. Без физнагрузки похудеть практически невозможно. Калории постоянно должны уходить в минус. По-другому не бывает. За все надо платить. Хотя бывают тонкокостные девочки — сколько бы ни ели, все вылетает. Я не из числа таких счастливиц.

— У балерин особая диета?

•     

•     Белок     необходим. Поэтому нормальный рацион     должен включать в себя мясо. Если энергия     уходит, на чем будешь стоять? Сил не     хватит. Но… сладости — моя страсть.     Бонус, от которого приходится отказываться.

      

      — Завидую     вашей силе воли!

— Если через несколько дней выходить в пачке, включаешь совесть.

Нехорошо перед зрителями появляться с лишним весом. Да и у самой неприятные ощущения. И партнера жалко — в поддержках чувствуется даже один лишний килограмм.

— Третий стереотип, который вы разрушили: артисты самолюбивые, им необходимо нравиться. Сейчас многие ведут свои блоги, Telegram-каналы… У вас ничего нет.

— Я очень стеснительная. Мне лишнее внимание не нужно, оно даже неприятно. Выходить на сцену — моя профессия.

— Что же, танцуете ради собственного удовольствия?

— А ради чего еще? Если ты сам получаешь удовольствие, то и другие его получат.

— Как вы с такой теорией выбрали публичную профессию?

— Просто не задумывалась об этом. Нравилось, что она красивая. Теперь приходится употреблять лекарства «нахалин» и «дерзость». Впрочем, они, наверное, в любой профессии нужны. Без волевых качеств — никуда!

— При поступлении в Академию у вас поначалу не обнаружили данных. Вы пошли их искать. А если бы не нашли?

— У меня была убежденность, что поступлю. Хотя с первого раза этого и не случилось. В детстве я только кассиром хотела быть, чтобы кнопочки нажимать на аппарате.

— В этом году вы получили большую награду — Бенуа де ла Данс, которую называют балетным «Оскаром». Какие бонусы он дает?

— Приятен сам факт оказаться в числе великих людей, награжденных этим призом. Было счастьем станцевать с партнерами Большого театра Артемием Беляковым и Денисом Родькиным. Но самое яркое впечатление я получила от участия Светланы Юрьевны Захаровой в завершающем Гала.

Все балетные артисты знают, что совершенство недостижимо. И вот Светлана Юрьевна была совершенна на сцене!.. Кроме того, это еще и светоч в жизни. Ее добротой, человечностью покорены все. Помощь оказывается, даже если ты не просил. И делается это всегда так правильно, тихо, по-евангельски. Когда «правая рука не знает, что делает левая». К слову, мы из одного балетного поколения. Обе — ученицы Ольги Николаевны Моисеевой, величайшей балерины в прошлом и педагога, наверное, самого большого количества балерин. 

— Много лет назад вы дебютировали в Ла Скала. А какая сейчас ситуация с выступлениями на Западе? Многие артисты стали невыездными.

— Мне повезло — я побывала во многих странах. И ощущение, когда ты представляешь свою Родину, ни с чем не сравнится. Это такая гордость! Такое понимание, что ты должен быть на высоте! Наверное, это самое ценное, что ты увозишь с гастролей. В Ла Скала я работала довольно долго, представляя Мариинский театр. Но сейчас, честно говоря, уже и не хочется никуда уезжать. Мучительно отрываться от семьи.

— Мариинка соединила вас и с мужем Леонидом Сарафановым. Но потом он ушел в другой театр…

•     

•     Пришлось     уйти. Выдающемуся танцовщику в тот     момент нелегко было в Мариинском.     Атмосфера была неподходящей. В     Михайловском же балете, наоборот, жизнь     кипела — пришел Начо     Дуато,     с которым Леонид мечтал работать. Но     сейчас он вернулся в Мариинку. Как     педагог-репетитор. И труппа счастлива.

      

      — Вы     рано вышли замуж. Теперь, наверное, и     разногласий уже нет?

— Муж и жена — один организм. Мы всегда пытаемся договориться, понять, уступить, уважить мнение другого, а свое — задушить. И смиряемся. Это постоянная работа над самим собой, совместный труд. По-другому никак. А вообще женщина должна во всем слушать мужа, быть ему покорной. Как будто супруг ее господин. Тогда будет легче всем.

— Удается вам побыть вдвоем, отдохнуть без детей?

— Тяжело вырваться. Постоянно мучает совесть, что ты где-то прохлаждаешься, а ребята дома. Да и домашнюю работу никто не сделает. В лучшем случае мы можем в театр вдвоем сходить. Но все равно в подкорке: а дети сидят и ждут…

— Романтика осталась в отношениях?

•     

•     Конечно.     С Леонидом не соскучишься.

      

      — Вы     как-то признались, что перетанцевали     все, что можно. Как же существовать     балерине без мечты?

— А очень легко! Не мечтаешь, но получаешь много больше, чем ожидал… Вообще жизнь ведь не для радости. Иначе это аморально. Особенно сейчас. Скажите воину или его близким, что жизнь — для удовольствия, живи для себя, не жертвуй ничем… Давно пора переформатироваться, поменять повестку, воспрямиться и поднять головы.

— Людям порой кажется, что солдатам они ничем помочь и не могут.

— Ответ на все времена — это пост и молитва. Мы никогда хорошо не жили, и слава Богу! Человек жиреет и хамеет в чрезмерном комфорте. Развращать и вливать ложь в уши нам стали в 1990-е. И понятно, с каким умыслом. Но, оглянувшись на всю нашу историю, мы понимаем, что все наше богатство, наше достояние приобреталось слезами, потом и кровью. Что бы мы сейчас делали, если бы наши предки жили для себя?!

— Мариинский театр помогает фронту?

— Мне кажется, Валерий Абисалович (Гергиев, худрук — директор. — aif.ru), как настоящий гражданин своего Отечества, этим занят — средства от спектаклей отправляются на благое дело.

— Много вокруг вас людей, которые считают так же: жизнь — не для радости?

    Мне     кажется, каждый нормальный человек это     понимает. А иначе — что же? Одна радость,     другая, третья… Так и оскотиниться     можно, превратиться в чудовище, которое     будет жить только ради удовольствия…

    Татьяна     Уланова, “АиФ”