Юлия Воинова-Жунич. Путь на Голгофу: несколько мгновений из жизни княгини Елизаветы Романовой

«Она всюду вносила с собою чистое благоухание лилии; быть может, поэтому она так любила белый цвет: это был отблеск ее сердца»…

1 ноября 1864 года  в  герцогстве  Дармштадт, в дружной, на тот момент еще небольшой, семье Великого герцога  Гессен-Дармштадского  Людвига  IV  и принцессы Алисы  — дочери королевы Виктории,  родилась вторая  малютка.  Нарекли принцесcу Елизаветой, в честь  святой родственницы – родоначальницы Гессенского дома принцессы Елизаветы Тюрингской. Несмотря на столь богатую родословную, никто не мог предположить тогда, что имя этой девочки  будет не единожды вписано в историю человечества. Сначала — как красивейшей женщины эпохи (позднее европейцы скажут, что на Европейском олимпе есть только две красавицы:  Елизавета Австрийская — супруга императора Франца Иосифа и Елизавета Федоровна Романова), а затем — как неутомимой труженицы, подвижницы, которая своей святой любовью сумела обогреть и спасти многих. Для этого ей самой предстояло взойти на Голгофу.

Отправной точкой  пути, пожалуй, можно считать 1878 год

Принцессе Елизавете 14 лет, только что она лишилась любящей и любимой матери. Великая герцогиня Алиса в свои тридцать пять умерла от дифтерита. Заразилась, ухаживая за своими страдающими, измученными детишками – трехлетним Фридрихом и четырехлетней Марией. Они ушли втроем…

Воспитанная  в христианском духе любви, Елизавета с самого детства была научена думать, в первую очередь, о других. Вместе со старшей сестрой Викторией они изо всех  сил старались утешить овдовевшего несчастного отца, помогая ему во всем. И нежной сестринской заботой окружили малышей: Ирену, Людвига, шестилетнюю Алису (будущую царицу Российского престола Александру Романову). 

Родители прививали детским сердцам любовь, милосердие, которые затем принесли добрые всходы. Одна из традиций, существовавших в семье - посещение больниц, домов для инвалидов, приютов. По субботам, с большим букетом цветов, семейство отправлялось  в госпиталь на Мауерштрассе, где с нетерпением и живым восторгом их ожидали   верноподданные. Отношения между ними были дружескими, простыми.

Элла, так в семье называли нашу героиню, была напрочь лишена чувства эгоизма. Часто, даже в ущерб себе, помогала другим, никогда не критиковала, напротив, искала оправдания чужим погрешностям. По-другому она попросту не умела.

Получив щедрые дары от Господа, Елизавета являлась обладательницей прекрасного альта. Во дворце герцога Людвига собирались талантливейшие люди, среди которых было немало музыкантов. Классические произведения настолько увлекали Эллу, что ее и без того  изумительной красоты лицо становилось божественно прекрасным, похожим на лик.  Вспоминая ее образ, протопресвитер Михаил Польский говорил так: «Она всюду вносила с собою чистое благоухание лилии; быть может, поэтому она так любила белый цвет - это был отблеск ее сердца».

Такова точная и емкая характеристика незаурядной личности принцессы. Она будто с самого начала не принадлежала земле, ее взор был мечтательно обращен к небу.  Серо-голубого цвета глаза Эллы были всегда широко распахнуты,  девушка восторженно отмечала каждую деталь  неповторимого Божьего мироздания. Стараясь отобразить, отзеркалить увиденное чудо на бумаге или холсте  юная принцесса  много рисовала. Ее излюбленной темой была природа - пейзажи и цветы… На листах ее альбомов расцветали  поляны скромных голубоглазых васильков, ромашек или невиданных каких-то фантастических  растений. Повзрослев, она уже писала иконы.

В Гефсиманской обители до сих пор хранится маленькая иконка Ангелу-Хранителю, написанная ее рукой. Наверное, не без его святого участия у нашей героини однажды произошла судьбоносная встреча с красивым белокурым юношей, старше ее на семь лет. Благочестие и вера, живой ум, незаурядность мышления, патриотизм и прочие добродетели, какими был наделен великий князь Сергий (пятый сын царя польского,  Великого князя финляндского из династии Романовых Александра II),  произвели добрые впечатления на принцессу. 

1881 год…

Все светское общество Европы всколыхнуло появление на историческом подиуме    двух принцесс  Гессенских - Елизаветы и Алисы, девушек чарующей красоты и тонкого ума, безупречного воспитания. О них стали отзываться как о самых прекраснейших невестах  Германии. Почти через три года, в сентябре 1884-го, в России было написано  стихотворение, в котором его автор, великий князь Константин Константинович Романов (президент Императорской Санкт-Петербургской академии наук, переводчик, драматург, поэт), пытается выразить свой восторг и хвалу Богу при помощи слов:

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно, под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!
Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.

Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту,
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!

Многие именитые художники  того времени брались за кисть, но реального сходства изображаемого портрета с принцессой добиться никому не удалось. Скопировать с предельной точностью образ, созданный Творцом, для человека практически невыполнимая задача, несмотря на все его дарования. Тщетно пытался рисовать портрет княгини мастер портретного жанра — Фридрих Каульбах. Ни один из семи написанных им эскизов не имел сходства с оригиналом. Отчаявшись, художник признался, что прежде у него не возникало подобных трудностей. Подумав, добавил: «Совершенства передать невозможно». И все-таки портрет был им впоследствии написан, но не с натуры, а по памяти.

Елизавета была третьей по счету невестой Гессенского дома, которая готовилась связать  свою судьбу с домом Романовых. Отношение родных и общества к предстоящему браку было неоднозначным. Сама Королева Виктория поначалу была против, но затем смягчилась. Принцесса Элла со временем станет великой княгиней Елизаветой Романовой,  русской - по духу и по вере, жизни своей не пожалеет за эту Отчизну. Но это будет потом…

Прибытие поезда в Российскую столицу пришлось на праздник Пресвятой Троицы, 27 мая 1884 года. Княгиня сошла на перрон, изящная, благородная, умиротворенная.

Отныне ее великокняжеский путь не всегда будет устлан цветами, куда больше будет снегопадов

Увидев ее, великий князь Константин Константинович  Романов записал в своем дневнике: «...Всех нас словно солнцем ослепило. Давно я не видывал подобной красоты. Она шла скромно, застенчиво, как сон, как мечта...»

Таинство венчания состоялось в воскресенье 3 июня, а день бракосочетания – в праздник Всех святых. Медовый месяц в Ильинском, неподалеку от Москвы, в имении князя Сергия, был, вероятно, самым безмятежным и счастливым временем в их жизни. 

В Ильинском все располагает к откровению. Тут вполне обдумано и осознанно Романовы приняли важное решение, которое впоследствии вызвало непонимание у многих родных.   Перед иконой Спасителя Сергий и Елизавета дали обет Господу: «Благослови, Господи, нашу семью жить в целомудрии, чистоту душевную соблюдая, как брат с сестрою…» А ребенка им Господь вскоре дал – осиротевшего племянника.

Здесь, в деревне, время текло размеренно… Ежедневные уроки русского. Изучению языка и культуры способствует совместное чтение. Излюбленные  книги – Евангелие и произведения Федора Достоевского.  

Елизавета впитывала знания о новой Родине по крохам. Ее интересовало буквально все.     Она стала обходить жилища крестьян, ужаснувшись их бедности. Выяснилось, что в Ильинском нет квалифицированного фельдшера. Врач приезжал раз в две недели, акушерки не было в целом районе, поэтому высока была смертность новорожденных. Сергей Александрович  незамедлительно выписал опытную акушерку для постоянного обслуживания крестьян  округа. Вскоре их чаяниями была построена родильная больница. Там же в больнице совершалось Таинство крещения.  Романовы часто лично выступали в роли восприемников.

Знаменательное событие произошло  в октябре 1888 года – посещение Святой Земли. Назарет… Подъем на Фавор… Неземная радость, которую не опишешь словами…  Когда Романовы вошли в Иерусалимский храм Святой Марии-Магдалины, ошеломленная его красой и благодатью, она прошептала мужу: «Я хотела бы, чтобы здесь меня похоронили». Они никак не могли знать того, что это сокровенное желание княгини осуществится спустя двадцать три года. 

В русских храмах  Елизавета чувствовала себя по-особому. Здесь все было так не похоже на то, что встречала она в протестантской кирхе. Господь открылся ей здесь, в России. В 1891 году она пишет в письме своему отцу: «Земное счастье я всегда имела, будучи ребенком в моей старой стране, а как жена - в моей новой стране. Но когда я видела, каким глубоко религиозным был Сергий, я чувствовала себя отставшей от него, и чем больше я узнавала его церковь, тем больше я чувствовала, что она приближает меня к Богу…» Елизавета просила благословения отца на то, чтобы принять Православие.

Однако отец не одобрил ее решения. Желание супруги  глубоко тронуло великого князя Сергия.

Как вспоминает архиепископ Анастасий (Грибановский): «Великая княгиня по собственному внутреннему побуждению решила присоединиться к Православной Церкви. Когда она сообщила о таком намерении своему супругу, у него, по словам одного из бывших придворных, "слезы невольно брызнули из глаз». 13  апреля, в Лазареву субботу, было совершено таинство миропомазания великой княгини Елизаветы Федоровны с оставлением ей прежнего имени, но уже в честь святой праведной Елизаветы — матери святого Иоанна Предтечи, память которой Православная Церковь совершает 5  сентября.

26 февраля 1891 г. великий князь Сергий Александрович был поставлен на высокую и ответственную должность московского генерал-губернатора. Люди православно-патриотических настроений остались этим очень довольны. «Назначение Сергия всеми встречается с радостью», -  записал в своем дневнике великий князь Константин  Романов.  У великой княгини Елизаветы с этого момента появилась тревога  за Сергия. Все время приходили письма с угрозами.

Четвертое февраля 1905 года стало  переломным днем

Проводив супруга, Елизавета уединилась в комнате для молитвы. Непреодолимая тоска и боль щемила ее внутри. Громкий взрыв, раздавшийся на улице, растерзал ее сердце:  «Это Серж!»  Здесь, на этой земле, его уже не было. Осталась его кровь и кусочки мундира. Елизавета собирала все своими руками.  Полиция умоляла ее уйти. Княгиня тихо отказалась. Она не хотела и не могла доверить этого никому, ведь это ее любимый Сергий!  В снегу  засиял его нательный крест. Княгиня приложилась к нему губами. Мысль о том, что смерть ее дорогого супруга была мученической, укрепляла Елизавету. Духовно они были по-прежнему едины, но все равно ей было очень больно.

Путь к святости, как мы видим из истории, может быть длиною в жизнь, а может занять только один краткий миг. Утратив горячо любимого супруга,  Елизавета не растеряла огромную любовь, живущую в ее душе, а готова была обогреть ею весь мир. В ее сердце зреет намерение открыть обитель милосердия.

...Елизавета достала из шкафа шкатулки с драгоценностями. У каждой вещицы из шкатулки имеется своя история, и связана она с дорогими людьми. Большинство украшений – подарки Сергия. Он так любил дарить супруге украшения, выбирая самые изысканные. Что-то осталось от мамы, что-то от бабушки… А в этой шкатулке подарки отца…  Родные, с любовью подарившие ей все это богатство, уже перешли в мир иной… Ей самой это все уже было не нужно, правильнее будет употребить на нужды других. Напоследок, она сняла с пальца обручальное кольцо и присоединила к прочим украшениям. Вырученной суммы на устройство монастыря будет недостаточно, предметы искусства вскоре тоже будут проданы.

Монастырь в сочетании с благотворительной и медицинской миссией в честь святых сестер Марфы и Марии (Марфо-Мариинская обитель) начал свою деятельность 10 февраля 1909 года. А весной 9 апреля произошло еще одно знаменательное событие - по разработанному Святейшим Синодом чину епископом Трифоном были посвящены в звание крестовых сестер любви и милосердия 17 сестер во главе с великой княгиней Елизаветой.

Впервые после гибели мужа она сняла траурное платье, чтобы одеть монашеское

В это утро княгиня произнесла такую фразу: «Я оставляю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир – в мир бедных и страдающих».

Список ее деятельности все более расширялся: управление обителью, наставление сестер, шефство над Черниговским полком, порученное Императором, посещение дворянских институтов, работа в лазарете (бывало часами сидела у постели больного, держа за руку, ободряя). А еще она ассистировала при операциях, принимала посетителей, отвечала на письма, хлопотала в комиссиях по попечительству над сиротами, отыскивала детей-сирот по ночлежкам, чтобы дать им приют в обители…  Отдыхала при этом всего три-четыре часа, спала на голых досках… Как и кому можно такое выдержать?  Обычному человеку, думаю, это не под силу. Разве только  в особом благодатном укреплении от Господа…

Думаю, мою мысль подтверждает письмо княгини тете Саше (Княгине Александре Нарышкиной), написанное 20 января 1909 года:  «…Вы ведь достаточно меня знаете, чтобы понять, что я не считаю свою работу чем-то совершенно необыкновенным; я ведь знаю, что в жизни каждый – в своем кругу, в самом узком, самом низком, самом блистательном… если мы притом и исполняем свой долг, и в душе нашей, в молитвах доверяем свое существование Богу, чтобы Он нас укрепил, простил нам наши слабости, наставил бы нас. Моя жизнь сложилась так, что с блеском в большом свете и обязанностями по отношению к нему покончено из-за моего вдовства;  если бы я попыталась играть подобную роль в политике, у меня ничего бы не получилось, я бы не смогла принести никому никакой пользы, и мне самой это не принесло бы никакого удовлетворения. Я одинока – люди, страдающие от нищеты и испытывающие все чаще и чаще физические и моральные страдания, должны получить от меня хотя бы немного христианской любви и милосердия – это меня всегда волновало, а теперь стало целью моей жизни.

Одну сторону жизни я узнала благодаря моим прежним обязанностям – это то, что называется светом «обществом»; я делала для них что могла... Вы думаете, что я хочу осудить свет или уже осуждаю его? Ведь я и раньше понимала и видела, что богатые, честолюбивые люди, думающие только о развлечениях, не страдают, а если и страдают, то утешить их сложнее всего – поклонение золотому тельцу, собственной персоне – какое же это беспросветное страдание!

Возможно, я ошибаюсь (я знаю, что надо мной будут смеяться из-за того, что я хочу перенести свое существование в нищенскую среду), но я верю, что иногда и в мою сторону кто-нибудь посмотрит и придет мне помочь  и оставит на несколько часов свои пустые развлечения, если хоть раз увидит, какую безграничную радость дают доброе слово, поддержка, пусть даже небольшая, помощь впоиске работы или утешение в страданиях. Вы можете вслед за многими сказать мне: оставайтесь в своем  дворе в роли вдовы и делайте добро «сверху». Но, если я требую от других, чтобы они следовали моим убеждениям, я должна делать то же, что они, сама переживать с ними те же трудности, я должна быть сильной, чтобы их утешать, ободрять своим примером; у меня ни  ума, ни таланта – ничего у меня нет, кроме любви ко Христу, но я слаба; истинность нашей любви ко Христу, преданность Ему мы можем выразить, утешая других людей, именно так мы отдадим Ему свою жизнь…» 

Дальше была война, множество смертей и раненых

Сестры милосердия не успевали помогать всем страждущим и нуждающимся. А потом... Инокиня Елизавета разделила судьбу своей семьи, своего народа, своей новой Родины.

На грани крушения Российской империи в Марфо-Мариинскую обитель зачастили зарубежные гости. Это был шанс для княгини спасти свою жизнь. Германский и шведский послы предлагали  помощь с отъездом из России. Немца, как противника в войне, она отказалась принять. Шведа настоятельница Елизавета приняла, но от отъезда отказалась. На Светлую Седмицу ее арестовали.

Ранним утром, 18июля 1918 года (день памяти прп. Сергия Радонежского и день ангела князя Сергия), по дороге из Алапаевска в направлении Синячихи двигалось несколько повозок. Узников везли  для расправы.

Рядом с княгиней Елизаветой  находилась ее послушница - инокиня Варвара, она не захотела оставить настоятельницу одну, последовала с ней. В этой же повозке и великий князь Сергей Михайлович Романов со своим секретарем Федором Ремезом. Пассажиры другой повозки - сыновья великого князя Константина Константиновича Романова (того самого, который княгине посвящал стихи): Иоанн, Константин и Игорь. Тут и молодой князь Владимир Палей.

Глубина шахты Селимской около 60 километров. Первой вниз столкнули княгиню, перед этим она успела перекреститься и произнести: «Господи, прости им, не знают, что делают». 

Когда все жертвы были сброшены, палачи стали забрасывать шахту гранатами. Даже в такой ситуации княгиня не изменила Господу и по-прежнему служила. Она, а затем и князь Иоанн упали не на дно шахты, а на выступ,  находившийся примерно в 15 метрах. Спустя много лет при раскопках тела были найдены. И обнаружилось, что пальцы правой руки княгини были сложены для крестного знамения. Так же были сложены пальцы и у инокини Варвары и князя Иоанна. У князя Иоанна была перевязана голова. Повязкой послужил апостольник княгини.

Какое-то время из глубины шахты вверх доносилось пение Херувимской, его слышал крестьянин, проходивший мимо. Было ли это человеческим пением или гласом Ангельским — мы уже не узнаем...

По материалам православного журнала «Лоза»