18 октября 1991 года был принят закон РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий»

Избранные 4 марта 1990 года народные депутаты РСФСР не представляли тогда масштаба политических репрессий, начавшихся 7 ноября 1917 года, и процесса пересмотра архивно-следственных дел в отношении граждан, осужденных по статье 58 Уголовного кодекса РСФСР (14 составов преступлений), а также учетных дел выселенцев и спецпоселенцев.

Процесс реабилитации до октября 1991 года имел свои взлеты и падения. Первый его этап начался с 1953 года, сразу после смерти Сталина. Уже 24 марта первый заместитель председателя Совета министров СССР и одновременно глава объединенного МГБ и МВД маршал Лаврентий Берия направил в Президиум Ц К КПСС письмо, в котором указал, что из 2 526 402 заключенных ГУЛАГа лишь 221 435 являются «особо опасными государственными преступниками». В подавляющем большинстве, считал Берия, «заключенные не представляют для государства серьезной опасности».

28 марта 1953 года была объявлена широкая амнистия. В считанные недели многочисленные лагеря покинули почти 1 200 000 заключенных. Но под бериевскую амнистию не попали осужденные по политическим мотивам.

За отсутствием состава преступления

После ареста и расстрела Берии и особенно после ХХ съезда КПСС (март 1956 года), осудившего культ личности Сталина, начался этап персонального, точечного, по заявлениям родственников, пересмотра архивно-следственных дел в отношении граждан, арестованных НКВД в тридцатые годы.

Такой процесс был выигрышным для Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева и его окружения. Их внутренние побудительные мотивы к реабилитации (восстановлению прав) безвинных объяснялись не состраданием и покаянием (Хрущев, Молотов, Маленков, Каганович, Ворошилов, Микоян тоже подписывали расстрельные списки своих товарищей по партии), а инстинктом идеологического сохранения: «Лучше это сделаем мы, чем вместо нас кто-то другой».

По официальным данным, с 1953 по 1961 годы были пересмотрены дела в отношении 737 182 человек, что составило 19 процентов от всего количества репрессированных по политическим мотивам. Остались нерассмотренными дела 3 116 718 человек, или 80,9 процента.

Методика хрущевской реабилитации такова: по поступавшим в прокуратуру заявлениям запрашивались из территориальных органов КГБ архивно-следственные дела, по которым проводилась дополнительная проверка (изучались документы, допрашивались свидетели и бывшие следователи НКВД). Затем в суды вносились надзорные протесты, которые рассматривались президиумами республиканских и областных судов с принятием постановлений: «Решение… в отношении… отменено, производство дела прекращено за отсутствием состава преступления».

Избирательный характер такой реабилитации проявился в выборе жертв сталинского террора: преимущественно коммунисты-руководители партийных, советских, комсомольских органов, верные и послушные исполнители политики партии на местах.

30 июня 1956 года ЦК КПСС принял постановление «О работе партии по преодолению культа личности и его последствий». Партийным и советским органам на местах было рекомендовано отказаться от названий улиц, носящих имена живых и здравствующих героев войны и труда, государственных, партийных и общественных деятелей. Образовавшиеся в городской топонимике вакансии предстояло заполнить именами местных партийных, советских, комсомольских, хозяйственных деятелей и военачальников, необоснованно репрессированных в тридцатые годы.

Сейчас известно, что в отчетности политического террора (с 1918 года по 1990-й) по обвинению в государственных преступлениях осуждено 3 853 900 человек, 827 995 из них приговорены к расстрелу. Особое место в этой статистике смерти занимают два года — 1937-й и 1938-й. За это время было осуждено судебными и внесудебными («тройкой», особым совещанием НКВД) органами 1 345 000 человек, или 35 процентов от общего их числа за период 1918 — 1990 годов.
Еще более впечатляющая картина по статистике приговоренных к смертной казни из их числа. Всего за весь советский период их было 827 995. На 1937-1938 годы приходится 682 000 (или 82 процента).

Эти страшные цифры назвал 2 августа 1992 года журналистам начальник отдела регистрации и архивных фондов Министерства безопасности Российской Федерации генерал-майор Краюшкин. Однако большинство СМИ обошло тогда эту информацию чекистского ведомства гробовым молчанием. Одним эти цифры показались слишком большими, другим — слишком маленькими. В итоге газеты и журналы различных общественно-политических направлений предпочли не публиковать этот материал, утаив тем самым от своих читателей общественно значимую информацию.

И только газета «Известия» разместила под заголовком «НКВД — расстреливал, МБРФ — реабилитирует» (03.08.1992) подробный отчет о брифинге в министерстве безопасности с указанием приводимой там статистики.

Жертвы и палачи

Жена начальника УНКВД Западно-Сибирского края, комиссара 3-го ранга Сергея Миронова (Мирона Короля) Агнесса вспоминала, как однажды первый заместитель наркома внутренних дел, командарм 1-го ранга Михаил Фриновский, рассказал о беседе со Сталиным:

«Как-то он вызвал меня.

— Ну, — говорит, — как дела?

А я набрался смелости и отвечаю:

— Все хорошо, Иосиф Виссарионович, только не слишком ли много крови?

Сталин усмехнулся, подошел ко мне, двумя пальцами ткнул в плечо.

— Ничего, партия все возьмет на себя".

Но Сталин умер 5 марта 1953 года. Фриновского и его начальника, наркома внутренних дел СССР Ежова, еще раньше — 4 февраля 1940-го — расстреляли как ненужных свидетелей сталинских преступлений. Брать за них ответственность КПСС не собиралась. Поэтому, по представлениям прокуратуры, виновными в массовых арестах и расстрелах, пытках арестованных, фальсификации следственных дел признали в партийном порядке «за нарушения социалистической законности» бывших руководителей территориальных органов НКВД. А также наиболее усердных в выбивании вымышленных признательных показаний следователей и оперработников. Их исключали из КПСС и отправляли на пенсию.

При рассмотрении архивно-следственных дел в отношении безвинно расстрелянных граждан о расстрелах и местах тайных захоронений родственникам не сообщалось.

В выдаваемых им свидетельствах о смерти указывалось: «…умер в местах заключения от… стенокардии, диабета, туберкулеза (в зависимости от фантазии чиновника в погонах)». Это санкционированное руководством КПСС вранье дорого обойдется потом в восьмидесятые-девяностые годы коммунистической партии и ее идеологии.

При случайном обнаружении останков жертв политических репрессий и невозможности их сокрытия предлагалось легендировать обстоятельства возникновения таких захоронений

Из бессрочной ссылки

В соответствии с указом Президиума Верховного совета СССР от 12 декабря 1956 года, без пересмотра архивных дел были сняты все ограничения по спецпоселению репрессированных граждан по социальному («кулацкая ссылка» 1929-1933 гг.) и национальному (депортации 1941-1945 гг.) признакам (немцы Поволжья, калмыки, чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы, крымские татары, турки-месхетинцы, греки, прибалты).

По свидетельству бывшего начальника УКГБ СССР по Москве и Московской области В. И. Алидина, возглавлявшего в 1953 году отдел «П» (поселение) МВД СССР, «в местах ссылки творились бесправие, беззаконие и произвол. Существовала масса вопиющих противоречий, несуразных явлений, грубых нарушений прав личности и их достоинства.

Среди спецпоселенцев оказалось немало видных, заслуженных и образованных людей (например, дважды Герой Советского Союза, командир соединения крымских партизан Козлов). В ссылке находилось семь с половиной тысяч коммунистов. Образовалось немало смешанных семей: муж — поселенец, жена — свободная, или наоборот. У них рождались дети. По распоряжению В. М. Молотова такие младенцы становились поселенцами и подлежали спецучету.

Когда режим спецпоселения отменили и спецкомендатуры МВД упразднили, официальных извинений и обещаний о компенсации причиненного материального и морального ущерба репрессированные люди не услышали. С 1962 года хрущевская реабилитация пошла на спад, а при Брежневе она фактически прекратилась: до 1986 года всего реабилитировано 157 055 человек, или 4,1 процента от общего числа репрессированных. Оставались нереабилитированными, то есть невосстановленными в правах, 2 959 663 человека, или 76,8 процента.
Никогда больше

С 1987 года, после десятилетий замалчивания, недосказанности и обмана, любимое детище горбачевской перестройки — гласность — потребовала настоящей массовой реабилитации. Но Горбачев и его окружение попытались ограничить реабилитацию «дополнительными мерами по восстановлению справедливости» (указ Президиума Верховного совета СССР от января 1989 года), что означало партийное «прощение» знаковых исторических личностей — расстрелянных при Сталине соратников Ленина: Троцкого, Зиновьева, Каменева, Рыкова, Бухарина, Угланова… Первых советских маршалов и командармов: Тухачевского, Егорова, Блюхера, Уборевича, Якира, Корка, Эдельмана… Казненных в октябре 1950 года по «ленинградскому делу» члена Политбюро Ц К ВКП (б), председателя Госплана и заместителя главы правительства Вознесенского, предсовмина РСФСР Родионова, секретаря ЦК, организатора обороны Ленинграда Кузнецова…

Исключая из преступлений сталинизма кровавое подавление крестьянских антибольшевистских восстаний 1921 года, уничтожение духовенства и казачества, насильственную коллективизацию, голодомор 1932-1933 годов, депортацию народов в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию, расстрел в 1940 году в Катыни польских военнослужащих, горбачевская реабилитация обходила молчанием главное — покаяние КПСС перед обществом за репрессивную политику с 1917 года.
Но в условиях гласности ограничить, зажать правду о массовом партийно-государственном терроре не удалось.

Чтобы не забылось…

Считается, что реабилитация осужденных по политическим мотивам граждан завершена в 2000 году. По персонифицированному учету ФСБ реабилитировано 2 438 000 человек (63,3 процента).

Одновременно с пересмотром дел из архивов КГБ-ФСБ изучались на предмет реабилитации учетные материалы на спецпоселенцев, хранящиеся в территориальных органах внутренних дел.

От обилия вышеприведенных страшных цифр может подняться кровяное давление. Понятно потрясение, которое испытал президент России Владимир Путин, полковник ФСБ в отставке, возглавлявший это ведомство с 25 июля 1998 до 16 августа 1999 года, при посещении 30 октября 2007 года Бутовского полигона НКВД (там погребено более сорока тысяч безвинно расстрелянных).
«…Для нас, — сказал тогда глава государства, — это особая трагедия. Масштаб ее колоссален. Сосланы, расстреляны десятки тысяч, миллионы граждан. Уничтожались наиболее эффективные люди, цвет нации. Мы до сих пор ощущаем эту трагедию на себе. Нам надо многое сделать, чтобы эта трагедия никогда не забывалась».

После окончания в 1985 году московской высшей школы КГБ майор Путин служил в Дрездене в представительстве КГБ в ГДР. Поэтому не участвовал в пересмотре архивно-следственных дел репрессированных по политическим мотивам граждан.

После чтения таких дел многие оперативные работники, пришедшие в органы из романтических побуждений ловить шпионов, узнав, чем в двадцатых-сороковых годах занимались их предшественники, вышли из КПСС и уволились из КГБ.

За тридцать лет, прошедших после горбачевской и ельцинской реабилитаций, изменилась страна. Выросло новое поколение, не осознавшее еще в полной мере нравственную и правовую (юридическую) значимость этого длительного и мучительного процесса. Не представляющее пока в силу своей молодости и кажущейся бесконечной жизни простоту и легкость возбуждения в обществе зависти, подозрительности, ненависти и страха.

О лагерях НКВД-МВД написано немало. И все-таки не все знают, сколько «островов» входило в неотмеченный ни на одной географической карте архипелаг ГУЛАГ. Десять? Сто? Тысяча? Не меньше 233. Столько управлений исправительно-трудовых лагерей и номерных строительств было расформировано после смерти Сталина и казни Берии. А в каждом управлении и строительстве — сотни лагерных отделений, пунктов и командировок. Как горячечная сыпь они покрывали всю страну — «от Москвы до самых до окраин». Миллионы безвинно закабаленных людей в жутких условиях прокладывали железные и шоссейные дороги и каналы, строили морские порты, заводы, гидростанции, секретные атомные центры и даже… московский университет.