Криминальная драма

Целующихся голубков у тюремной стены не увидишь. Зато воронья... Чуют чужую беду — и каркают, каркают.

БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЙ
— Сколько лет прошло, а ничего не изменилось.
Мой собеседник Иван Охотин сам недавно освободился из колонии. И этот пейзаж ему до боли знаком. Прикуривает, отойдя к дереву, и показывает на тюремные постройки.
— Вот в этой женской колонии у нас с Настей и была свадьба.
Делает паузу и тихо добавляет:
— За убийство она сидела.
Женскую колонию в Нижнем знают многие. Суеверно крестятся: не дай бог! А 25-летняя Настя Кислова, попав за решетку, особо не грустила. Жалела лишь о прошлой загульной жизни. Любила она выпить и с чужим мужем ночку провести. Потому и не жаловали ее соседки. Знали: такую слезы покинутой жены не смутят.
Задолго до встречи с Иваном случилась в жизни Насти любовь. Пришел к ним в контору новый сотрудник, и сжалось ее сердце. Вениамин был женат, двое детей. Конечно, он замечал Настины взгляды, намеки, но всячески старался от нее отгородиться. И тогда она придумала...
— Вень, не посмотришь компьютер? — попросила как-то при всех. — Я тебя на машине вечером к себе подброшу.
Веня покраснел, но к Насте поехал. А на столе закуска, выпивка.
— Я не пью, — пытался объяснять.
А утром проснулся в Настиной постели. Она потянулась к нему:
— Ой, баловник ты! Помнишь, какие слова говорил? А ласкал как?
Веня ничего не помнил. Он был в шоке. Неужели изменил жене? Нет! Он слишком любил Лизу. Откуда ему было знать, что ничего и не было, Настя все подстроила, подпоив снотворным? А когда заснул, сама перетащила в постель и раздела.

НЕ ДОСТАВАЙСЯ НИКОМУ
Для меня всегда было загадкой: как можно «отбить» мужчину? А если он любит жену? А если он тебя ненавидит? Настю такие вопросы не волновали. Ею руководило лишь собственное «хочу». И она начала охоту на Веню. Даже лично доложила его жене, что муж изменяет. Но Лиза лишь рассмеялась:
— Ну зачем вы? Я своего Веню знаю.
Тогда Настя решила зайти с другой стороны.
— Ты подумай хорошенько, — внушала она любимому. — У меня есть деньги: квартиру в Москве тетка отписала. И под Нижним дача имеется. Женишься на мне — все твое!
Напрасно Вениамин пытался поговорить с Настей. Она, словно норовистая лошадь, закусила удила. И Веня уволился. Да что с того? Настя, как заправский детектив, тут же отыскала его новую контору. Караулила по вечерам. А однажды поставила дикий ультиматум:
— Или по-моему будет, или тебе не жить!
Даже мягкий Веня на этот раз взорвался:
— Да пошла ты!
А через день, когда Вениамин переходил дорогу, его на всем ходу сбила машина. Насмерть.
Убийцей оказалась Анастасия Кислова.

И В ТЮРЬМЕ ЛЮДИ
Суд, учитывая обстоятельства, дал Кисловой десять лет. На суде она держалась. Лишь когда к скамье подсудимых подошла жена Вениамина, Настя отвернулась, чтоб никто не увидел слез. В первые годы в колонии пыжилась, мол, и в тюрьме люди живут. Но время, тянувшееся медленно и однообразно, уничтожало в ней природную веселость, а от тяжких дум о будущем не спасала даже работа. По ночам на Анастасию нападало оцепенение. В полудреме казалось ей, что рядом на нарах Веня и что ласкает ее ненасытное, упругое тело. Не так тяготила ее жизнь в колонии, как отсутствие этих самых ласк. Потому, может, и решилась написать в газету знакомств. Зэчки, узнав, изгалялись как могли:
— Глянь, нашей-то неймется!
И прибавляли для верности парочку острых слов.

ЛЮБЛЮ. ЦЕЛУЮ. ЖДУ
Смотрю на Ивана Охотина — и никак не возьму в толк: что могло заставить умного, красивого мужчину ответить на письмо зэчки?
— А по-вашему, там не женщины, что ли? Всякая оступиться может... Не знаю, что-то меня будто толкнуло, когда Настино письмо прочел. У самого с женой не сложилось. Развелся, один жил.
Помнит, как приехал в колонию на первое свидание:
— Вышла птаха: худенькая, льняные волосы, глаза серые прямо в душу смотрят, — вспоминает Иван. — С первого взгляда и влюбился.
Зачастил к Насте. Гостинцы собирал. А потом разрешили им и длительное свидание — как жениху и невесте.
— Бросилась она ко мне. Обнимает и шепчет: «Нашла, нашла...»
Расписали их, как и положено, с представителем ЗАГСа. Насте даже где-то сотрудники колонии белое платье раздобыли, а Иван приехал с цветами в черном костюме. Кольцами не обменялись, не положено. Брачной ночи тоже не было. Когда прощались, он шепнул жене: «Ты уж старайся здесь. А я за условно-досрочное освобождение хлопотать буду».
И полетели в колонию записки. А в каждой «Люблю. Целую. Жду». И так семь лет.

КРУГОВОРОТ
Не замечали, что в жизни часто повторяется то, чего уже, казалось, никак не должно случиться? Вот и у Ивана...
— А вам, собственно, про меня-то кто рассказал? Мой бывший следователь? — неожиданно спрашивает Охотин. — Хороший мужик. Сочувствовал мне очень. А вы, раз из газеты, значит, статью писать будете? Имена поменяйте, прошу...
И я молча киваю головой.
Когда Настя освободилась, Иван приехал встречать ее с цветами:
— Ну все, жена, новую жизнь начинаем!
Поначалу она и правда встрепенулась, потянулась за ясной с Иваном новой жизнью. В квартире все блестело. Мужа ждал обед, а сама Настя даже не стала на работу устраиваться. Иван все просил о ребенке, но она недовольно морщила носик:
— Ну погоди. Дай в себя прийти!
И целыми днями трещала по телефону с бывшими подружками. Она удивительно быстро снова вписалась в давно забытый ритм жизни: бегала по магазинам, кафе. Частенько, придя с работы, Иван заставал дома шумную компанию ее подружек с дружками. Раза два даже попытался поговорить с женой. Какое! Настя начинала плакать, говорила, что он контролирует ее, не дает «дышать». И Иван сдавался. А она, переломив сопротивление мужа, становилась все жадней до той, своей прежней жизни. Ей нужны были сумасшедшие эмоции, потрясения, бешеное веселье. И она пустилась в настоящий загул.
Как-то Иван, вернувшись с работы, застал полуодетую Настю и какого-то мужчину.
— Это как понимать?!
Мужика он вышвырнул, с женой неделю не разговаривал, хотя она лисой вилась, доказывая, что у них «ничего не было». И Иван поверил.
А через месяц все повторилось: в своей же постели он снова застал гуляку-жену с другим. Мужик успел увернуться и сбежать, а Иван буквально схватил Анастасию за горло:
— Ты мне что... что обещала?..
Она с ненавистью смотрела ему в глаза:
— Думаешь, люблю тебя? Дурак... Да и не любила никогда... С горя вышла. С го...
Но она не договорила: на ее шее мертвой хваткой сошлись его пальцы.

* * *
Ивана Охотина за убийство осудили на десять лет. Как когда-то саму Настю. Была и другая параллель:
— По условно-досрочному я вышел тоже, как и она, через семь лет, — говорит Охотин.
И, помрачнев, добавляет:
— Если бы Настю можно было вернуть... Клянусь, встал бы на колени и молил ее о прощении. Никого в жизни не любил, как ее.
Он, не замечая, все мнет и мнет в руках сигарету.
— Да что там. Я и сейчас ее люблю.
И невольно опускает глаза.
— Такая вот ирония судьбы.