«Спросили бы ее, че сама не рожает». А мы и спросили.

Корреспондент @news_74ru поинтересовалась у Екатерины Мизулиной, выступающей против пропаганды чайлдфри и за семейные ценности, почему у нее нет своих детей:
 
— Откуда у вас такая информация? — ответила Мизулина.
 — Значит, есть?
— Откуда у вас такая информация? Я личную жизнь не обсуждаю, — оборвала диалог глава Лиги безопасного интернета.
 
 После этого к нашему корреспонденту подошли «люди в штатском» и попросили предъявить документы, сфотографировали паспорт. По словам очевидцев, стоявших ближе к Мизулиной, от нее поступил приказ «пробить по базе».
 
 Затем силовики задали журналистке вопросы, где она училась, в каком вузе, на каком факультете, а также поинтересовались, как поживает один из ее друзей. Молодого человека, который попадал в поле зрения полиции из-за участия в работе оппозиционных политических объединений, назвали по имени и отчеству.
 
 Зачем силовики негласно присутствуют на такой встрече, в общем-то понятно, но почему они выполняют указания Мизулиной —

Комментарий: Анатолий Несмиян

История более чем тривиальная. Мизулина-младшая продвигает «традиционные ценности», которые должны исполняться населением неукоснительно и без вопросов. Однако применять к себе эти ценности она не обязана, так как сословное общество подразумевает существование нескольких правовых и понятийных систем - у каждого сословия своя.
 
 Воспитанные на прежней системе ценностей, которая хотя бы декларировала равные права всех, «черные людишки» задают каверзные вопросы, не понимая, что их обязанности не распространяются на тех, кто эти обязанности им вменяет. А если у кого-то на этот счет имеются заблуждения - то есть сотрудники органов, которые потребуют предъявить паспорт, зададут вопросы и вообще посоветуют на первый раз поменьше трепать языком.
 
 Не стоит питать иллюзии: в нашей стране уже нет даже формального равенства. То, что обязано делать «глубинное население» - это механизм управления им.
 
 Мизулина, конечно, не относится к управляющей касте, она - обслуживающий ее персонал. В концлагерях была такая должность - капо. Это такой же заключенный, но обласканный администрацией, и ему разрешалось чуть больше, чем остальному контингенту. Баланду зачерпывать со дна, погуще. Место в бараке поприличнее и прочие очень ценимые в этой среде маленькие радости. Но за это капо должен был поддерживать порядок, стучать администрации на несоблюдающих режим, а если получается - то и самому раздавать пинки и тумаки.
 
 Вот, собственно, между правящей знатью и населением есть такая прослойка. Кто-то визжит в телевизоре, заплевывая его изнутри, кто-то следит за моральным обликом контингента и строчит доносы, но они для правящей знати не свои и никогда своими не будут. Они - просто наемники за небольшую пайку. И в любой момент их бросят на потеху толпе. И они это либо понимают, либо чувствуют, а потому служат хозяевам со всем возможным рвением. Иначе сами могут оказаться среди тех, кого сегодня ненавидят и презирают. И очень быстро.
 
 В данном случае на самом деле к Мизулиной нет никаких претензий. Не было бы её - на это место нашли бы кого-то другого. И на место плюющихся пропагандистов нашли бы точно таких, возможно, еще более омерзительных. Здесь вопрос в том, что в существующей системе отношений есть такая позиция, а заполнить ее - вопрос сугубо технический.