Потребность читать... А что?

В очередной раз сталкиваюсь с одной и той же проблемой… Надо бы что-то почитать. А что? Снова иду к книжному шкафу и, заранее осознавая трудность выбора, с которой столкнусь там, роюсь в знакомом до оскомины «ассортименте», собранным мною же за несколько десятков лет. Вот и сегодня – закончилось, как, впрочем, и всегда классикой! «Анна Каренина». Иногда это бывают книги из серии ЖЗЛ. Иногда – кто-нибудь посовременнее, вроде Пикуля или Окуджавы. Совсем редко (вернее, всё реже – Акунин). И совсем уж категорически никогда – глуховские-донцовы-сорокины-минаевы-черт-его-знает-ктоевы…

Не собираюсь навязывать никому своего сугубого мнения, но, когда берешь в руки Гоголя или Толстого, только у них можно наслаждаться вот такими вот предложениями:

«…Степан Аркадьевич в школе учился хорошо…, но был ленив и шалун и потому вышел из последних…»;

или «…Признаюсь, я ощутил сердечное беспокойство, когда вообразил себе необыкновенную нежность и непрочность луны. Лунь ведь обыкновенно делается в Гамбурге; и прескверно делается…».

Ну кто, кто сейчас так напишет? Ведь, давайте признаемся честно, в большинстве своем современные тексты, если их автор не Петрушевская и не Улицкая и не Толстая и не Быков, перефразируя Николая Васильевича, «делаются в Гамбурге, и прескверно делаются…». Работа над стилем, орфографией и прочими литературными изысками нынче не в почете. Сплошь и рядом можно прочесть такие вот прозаические «деликатесы»:

« - Хорошо! – удовлетворенно сказала Саша.

  - Не то слово! – поддакнул Василий.

  - Жаль, что мало! – добавил Степан.

  - Да! – подтвердила Саша…»

Правда, прелесть?

И писать – недолго, а уж читать-то…

Нет, разумеется, я намеренно утрирую, ведь и «Букеры» кому-то даются, и прочие премии, и книжные магазины еще вроде на месте, не разорились, стало быть, да и издательств после кризиса 2008 года поубавилось, конечно, но еще остались…

Но вот парадокс: идешь к прилавку, листаешь этого Букеровского номинанта, а читать-то и не хочется! Не говорю уж о том, что и стОит эта книжечка не два-пятьдесят.

Вот, не читается что-то "про менеджеров". И издевательские по объему и гигантскому шрифту переводные книжонки "про Джонов и Сандр" тоже как-то "не катят". А уж детективы современные - это отдельного пардону прошу... Немногочисленные клише многоуважаемых авторов нехитры как пинок под зад.
Клише первое: ГЕРОИ. Их - бесчисленное множество, и именуются они Танями, Николаями (в прямой зависимости от пола автора), Сергеями Петровичами, а дальше как горох - незапоминаемые до смешного веры, маши, иваны, димы и прочие существа, столь же, впрочем, безликие, как и главные персонажи. Путаться во всех них можно уже страницы с десятой, а потому примерно с двадцатой уже и не пытаться понять: что, кому и зачем надобно.
Клише второе: МОТИВЫ ПРЕСТУПЛЕНИЯ. Поскольку описываемые в сих опусах события происходят как правило в наше время (и это понятно: описывать прошлое - это ж уметь надо, необходима справочная литература, да и, вообще, хотя бы элементарная образованность!), мотивами убийств, конечно же, являются  ДЕНЬГИ. Большие. Или не очень. Но ДЕНЬГИ. А от того, собственно, убийца - при немудрящем складе ума авторов - вычисляется читающим  изумительно быстро, тем паче, что ни одному из "сименонов" даже не приходит в голову пустить читателя по ложному следу. Впрочем, вру, один пролистнутый мною автор как-то все-таки сделал это в середине, но сделал настолько неловко, что становилось очевидным: если это - середина романа, то, стало быть, убийца - не он. То, что мотивы преступления могут быть несколько отличными от банальных "денег" - месть, к примеру - авторам тоже в головы не приходит.

После таких изысков я стал еще более настороженно относиться к детективам и к авторам, их сочиняющим, не говоря уж о том, что иначе как "ярмарочными престидижитаторами" их и назвать не могу, ибо они неумело, неловко и постыдно пытаются жонглировать читательским интересом к этому жанру, но ни черта у них не получается: сюжет как вялое авторское достоинство умудряется провисать уже с первых строчек, буква "П" западает, а Вера почему-то трансформируется в Машу, хотя, право же, это и неважно... Все одно никто не заметит!
В общем, как говаривал персонаж Михалкова в "Неоконченной пьесе...": "Больше, конечно, у Калитиных я не бывал!". О чем, надобно заметить, ничуть не сожалею!

А потому – здравствуйте, мои дорогие, собранные за двадцать пять лет, ветераны в обтрепанных корешках и потертом коленкоре. Вы – все равно самые лучшие!