11 сентября – важнейший по последствиям день XXI века

«Несокрушимая свобода» положила конец романтическому глобализму с надеждой на единые правила, уважение к правам человека и малых стран, «невиданную личную свободу» и «свободу информации». Свобода проиграла «безопасности», а безопасность трансформировалась в контроль и принуждение.

Глеб Кузнецов

Шок и так называемая моральная паника после терактов в США 11 сентября 2001 года привели к совершенно тектоническим изменениям в политике и мироустройстве. Сегодняшний Запад, а через него вся система международных отношений создана бушевской «войной с террором» – операцией «Несокрушимая свобода» и ее последствиями.

Насилие – лучший ответ на любой вызов. А страх сам себя продает. Кампании в Афганистане, Ираке, на Африканском роге и еще много где вроде малоизвестной «Несокрушимая свобода – Филиппины» стали классической войной по выбору, проданной обществу и медиа как «война по необходимости». Обоснованием как первых шагов – атаки на Афганистан, так и всех последующих были либо нагнетание медийной истерии, либо громкое публичное вранье. (Как у Пауэлла с Ираком и «пробирками биооружия»). Общество требовало громкого ответа на теракт, буквально мести, США хотели и могли развернуть военные силы за кордоном, они это сделали. Долгоиграющих позитивных военных результатов военные операции не достигли – достаточно взглянуть на Афганистан, Ирак или Сомали, но политических – более чем.

Принуждение к консенсусу. «Несокрушимая свобода» – уникальный опыт выстраивания добровольно-принудительного консенсуса сначала на страновом уровне, а затем и на международном. Та искренняя поддержка и сочувствие, которые получили США, в том числе и от традиционных оппонентов – Китая и России, – были конвертированы в небывалую в мировом масштабе кампанию по нарушению государственного суверенитета – не только враждебных США государств, но и союзных им. Шерстили тысячи банков и компаний от Европы до Залива и Дальнего Востока, полностью игнорируя национальные законодательства, вели расследования против тысяч граждан третьих стран. Сотни из которых оказались в тайных тюрьмах ЦРУ, открытых от Европы до Гуантанамо.

Легализованы пытки как «важный инструмент добиться от террориста ключевой информации» – естественно, «для спасения жизней». Мир Тэтчер, Миттерана и Коля, где США были «первыми среди равных», на Западе ушел в прошлое.

Мир контроля. Patriotic act – закон октября 2001 года – дал спецслужбам беспрецедентные полномочия по политической цензуре, экономическому преследованию за то, что государство считает нелояльностью, контролю за интернетом. Эпоха «интернета – пространства свободы» закончилась. Так же, как и независимость СМИ в старом понимании. После 2001 года никакой расследовательской журналистики в масштабном стиле «Уотергейт» или «Иран-Контрас» не осталось, потому что расследования такого рода стали преступлением с санкцией лет до 20. Начался мир цифровой прозрачности для спецслужб.

Уничтожение доверия. Конец не то что «конфетно-букетного» начала 1990-х, но любого доверия между США и Россией. Россия охотно и с энтузиазмом присоединилась к инициативам Штатов по борьбе с террором. Однако в ответ получила кучу проблем – от долгоиграющего скандала с базой в Манасе в Киргизии (и менее известного с базой Ханабад в Узбекистане) до ускоренного расширения НАТО на восток (Прибалтика, Болгария, Румыния), решение о котором приняли в 2002-м в контексте войны с террором. Нельзя не вспомнить, что войска Грузии, участвовавшие в войне 08.08.08, были тренированы и вооружены в рамках программы США «Несокрушимая свобода – Панкиси».

Конец международного правосудия. Менее чем через год после 09/11 принят акт о защите американских военнослужащих, не просто запрещающий судить американских военных преступников, но и обязывающий США в том числе военными методами освобождать их из-под юрисдикции международных судов, за что его прозвали «Акт о вторжении в Гаагу». Тогда же отозвана подпись США под Римским статутом.

«Несокрушимая свобода» положила конец романтическому глобализму с надеждой на единые правила, уважение к правам человека и малых стран, «невиданную личную свободу» и «свободу информации». Оказалось, что есть вещи поважнее, чем эти мечты и надежды. Свобода раз и навсегда проиграла «безопасности», а безопасность – не обеспечив, собственно, никакой реальной физической безопасности, – трансформировалась в контроль и принуждение.