Просуществует ли Россия до 2020 года

Что дальше? Этот вопрос висит в воздухе, на его фоне совершаются сделки, ведутся дискуссии и разрабатываются «стратегии-2020». Несмотря на разнообразие сценариев, ответ неумолим — чуда не случится. Какие перспективы могут быть у государства с архаичными институтами, сырьевой экономикой, повальной коррупцией, незащищенной собственностью, продажными судами, «изнасилованными» выборами, аморальной властью и безучастным обществом? Эксперты расходятся лишь в сроках и деталях: тлеющее расползание или молниеносный развал. Есть и часовой механизм, отсчитывающий время до наступления момента истины, — цена на нефть.

Я почти уверен, что Россия не просуществует в нынешних границах до 2020 г. Это не либеральная страшилка или псевдопатриотическая спекуляция, а неизбежное последствие политики последнего десятилетия. Замечу в скобках для «патриотов», что цель этой статьи — не подталкивание к сепаратизму, экстремизму и сионистскому заговору. Скорее, это сто первая попытка бить в колокола в надежде обратить внимание общества на спасительные сценарии, тем более что методы опробованы. Достаточно взглянуть на Грузию.

Сегодняшнее тревожное настроение заставило меня вспомнить о появившемся больше 40 лет назад эссе молодого советского диссидента Андрея Амальрика «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года». Доморощенного пророка, как водится, арестовали и отправили в лагеря. Кто-то из редких читателей счел автора сумасшедшим, кто-то — фантастом. Писалось эссе в 69-м, распространилось в 70-е. Эпоха казалась воплощением стабильности, но автор, как мы знаем, ошибся в прогнозе всего на семь лет.

Вот как выглядел анализ Амальрика: «Регенерация бюрократической элиты шла бюрократическим путем отбора наиболее послушных и исполнительных. Этот бюрократический “противоестественный отбор” наиболее послушных старой бюрократии, вытеснение из правящей касты наиболее смелых и самостоятельных порождал с каждым разом все более слабое и нерешительное новое поколение бюрократической элиты. Привыкнув беспрекословно подчиняться и не рассуждать, чтобы прийти к власти, бюрократы, наконец получив власть, превосходно умеют ее удерживать в своих руках, но совершенно не умеют ею пользоваться <...> По-видимому, мы уже достигли той мертвой точки, когда понятие власти не связывается ни с доктриной, ни с личностью вождя, ни с традицией, а только с властью как таковой: ни за какой государственной институцией или должностью не стоит ничего иного, как только сознание того, что эта должность — необходимая часть сложившейся системы. Естественно, что единственной целью подобного режима должно быть самосохранение. Его девиз: не троньте нас, и мы вас не тронем. Его цель: пусть все будет, как было».

Примеряя сказанное к нашей действительности, можно скорректировать лишь тезис о том, что бюрократы не умеют пользоваться властью. Сегодня умеют. Правда, исключительно в личных целях. Сегодня Путин, как когда-то Брежнев, стал заложником созданной им самим ситуации. Даже если вдруг на минуту предположить, что он захочет уйти или радикально изменить систему, сделать это ему не дадут. Он стал знаменем элитных групп, считающих государство своей собственностью. Расставшись с формальным титулом гаранта Конституции, он приобрел неформальный — гаранта коррупции. Сохранение путинской элиты у власти до 2020 г. может стать одной из главных причин развала страны. Дело даже не в том, что коррумпированная бюрократия не способна на экономические и политические реформы. Она вообще не в состоянии пропускать никакие сигналы, включая команды сверху. Всякие благие намерения власти, если бы вдруг такие появились, увязнут в ней, как топор в тесте. Как часы работают лишь схемы всероссийского «роспила».

А что же общество? Снова цитирую Амальрика: «Проводимое десятилетиями планомерное устранение из жизни общества наиболее независимых и активных его членов наложило отпечаток серости и посредственности на все слои общества — и это не могло не отразиться на заново формирующемся среднем классе». Народ по-прежнему не связывает себя с властью и не пытается на нее влиять. Народ по-прежнему не ходит на выборы, забывая о своем праве выбора. Люди динамично освоили современные стандарты потребления, но не поведения. Гражданскую активность усыпили относительным материальным благополучием.

Но когда упадет достаток, проснется гражданская агрессия. Предсказав с точностью до деталей будущее страны, автор пророческого труда не угадал только источник «последней капли», которая свалила колосс под названием СССР с его глиняных ног. Андрей Амальрик недооценил экономический фактор. Тем неизбежнее звучат сегодня предсказания 40-летней давности.

Любой студент экономического факультета назовет десяток факторов, несущих в себе угрозу развала. Среди них — сырьевая зависимость, низкая производительность труда, чрезмерная централизация власти, неэффективный, коррумпированный и раздутый госаппарат, продажный и зависимый суд, фактическое отсутствие институтов гражданского общества, технологическая отсталость, инвестиционная непривлекательность, порождающая порочный круг бедности в большинстве регионов, отсутствие национальной и демографической политики, а также долгосрочной стратегии развития, бегство умов и капиталов из страны.

Знакомый индийский бизнесмен недавно жаловался, что за 10 лет пребывания в России у него не осталось русских друзей — все уехали. Согласно статистике, около полутора миллионов успешных и предприимчивых людей уехали из страны за годы ее независимости.

Схематично сценарий кризиса уже не раз озвучен. Бюджет сверстан при цене $125 за баррель. Падение ниже $90 будет означать начало больших проблем. Стабилизационный фонд растянет бюджетную агонию на год-два. Неминуемое сворачивание социальных программ породит недовольство зависимых от государства слоев общества.

Экономически самодостаточные регионы начнут мягко отползать от центра. Дальнейший сценарий зависит от стечения обстоятельств и темперамента региональных лидеров. Власть ответит усилением реакции. Но сытая и богатая власть — плохой диктатор. Логичнее будет воспользоваться запасными аэродромами. «Можно представить себе аллегорическую картинку: один человек стоит в напряженной позе, подняв руки вверх, а другой в столь же напряженной позе, уперев ему автомат в живот. Конечно, слишком долго они так не простоят: и второй устанет и чуть опустит автомат, и первый воспользуется этим, чтобы немножко опустить руки и чуть поразмяться. Но если считать происходящую “либерализацию” не обновлением, а дряхлением режима, то ее логическим результатом будет его смерть, за которой последует анархия» (тоже Амальрик).

Можно ли представить, что Кремль все-таки попытается что-то изменить в ближайшее время? Учитывая, что не для всех представителей политической элиты перемены означают политическое самоубийство, минимальный шанс такого развития событий есть. Даже декларация о твердом намерении укрепить гражданские и рыночные институты способна стать позитивным сигналом и привести к ускорению экономического роста. Представим, что политическая конкуренция будет негласно одобрена сверху уже на ближайших выборах, что будет дан сигнал на невмешательство в избирательную кампанию и честный подсчет голосов. Тогда и у страны, и у популярных политиков появится шанс.

Но пока Кремль посылает иные сигналы: создает странные объединения, пытается включать либеральную риторику, не забывая «играть мускулами». Но эти попытки демонстрации силы уже никого не могут обмануть. Пару лет назад мой друг вернулся из небольшой левоориентированной латиноамериканской страны, где консультировал местных политиков. Один из сенаторов на правительственной презентации демонстрировал телевизионный ролик, в котором собакам отрубали головы со словами: «Так мы поступаем с врагами революции». Замечу, что профессионалы политконсалтинга — люди с редким самообладанием. Когда дар речи вернулся к моему товарищу, он спросил: «Не слишком смело с моей стороны поинтересоваться, как подобная телереклама отразится на инвестиционной привлекательности страны?» — «Смело», — ответил чиновник.

Мы подошли к такому рубежу нашей истории, что только кризис способен вызвать настоящие перемены. А когда происходит кризис, действия, которые будут предприняты, зависят от имеющихся в наличии идей и ценностей. Мне кажется, основная задача думающих и неравнодушных людей — разрабатывать альтернативы существующей политике и держать их наготове. Пока политически невозможное не сделается политически неизбежным.