История одного шедевра. "Ночлежный дом". Владимир Маковский, 1889 год

На картине художника-передвижника Владимира Маковского "Ночлежный дом" (1889 год) изображён доходный дом купцов Ляпиных - "ляпинка" - ночлежка для нищих.

Мы видим множество людей, большинство из которых имеет довольно жалкий вид. Одеты они не по погоде, поэтому трясутся от холода и прыгают с ноги на ногу, пытаясь хоть как-то согреться. Чего же ждут обездоленные на улице в лютый мороз?

Все эти люди не имеют постоянного места для проживания, поэтому ждут, когда их пустят в ночлежку, изображённую на этой картине красно-кирпичным цветом. Этот дом стоял в Большом Трехсвятительском переулке и был известен как «ляпинка» — по фамилии купцов Ляпиных, которым он принадлежал.

Ночлег здесь предоставлялся бесплатно, поэтому «ляпинка» пользовалась большим спросом. Она открывала свои двери страждущим в 5 вечера, но очередь сюда выстраивалась ещё днём. Для сна в ночлежке стояли нары, но пускали туда до тех пор, пока даже на полу не останется свободного места. При этом многие бездомные всё равно оставались на улице, часть из них так и замерзала перед дверью.

Из воспоминаний  писателя П,Д. Боборыкина:

"Наконец двери отперли. Толпа зашумела и, толкаясь, хлынула туда, как лавина. Я очутился в огромной полутёмной "камере". Двойные нары занимали её всю, оставляя узкие проходы около стен и посредине. Чёрный, сводчатый потолок мрачно висел над головами, придавая необычайно угрюмый и дикий вид обстановке. Необыкновенно гулкий, хаотический шум нёсся со всех сторон. Дверь, беспрестанно визжа и хлопая, отворялась, впуская всё новых и новых ночлежников. Люди испитые, полуодетые, молодые, старые и совсем дети, ругаясь, толкаясь, крича, спешили занять места на нарах. Что-то страшное, звериное было в этой общей свалке за обладание местом.

Вскоре места на нарах были заняты, а люди всё шли и шли... Стали ложиться на полу, в проходах, полезли под нары. Крик и гам усиливался с каждой минутой и, наконец, слился во что-то хаотически-страшное. Двери заперли, наконец, и не стали больше пускать... Да и некуда было пускать, везде, где можно было приткнуться и лечь, всё было занято. Воздух стал удушливо-тяжёл. Лампа едва горела, окружённая туманом. Курили махорку, и дым, разъедавший глаза, сплошной, удушливой волной плавал по "камере".

Писатель П. Д. Боборыкин отмечал, что среди завсегдатаев ночлежек было немало и «чистой» публики. «Обездоленные и впавшие в нищету отбросы общества приходят каждую ночь согреться и получить место хоть на полу — отставные офицеры, бывшие помещики, старые барыни, выгнанные чиновники. Некоторые бывают весьма прилично одеты».
Поражённый всем этим, я сидел и думал, что вижу всё это не на яву, а во сне. До того странна, дика, безобразно ужасна казалась мне эта, невиданная мною до сих пор, картина человеческого унижения."
В центре картины примечателен оборванец в шарфе и шляпе и с альбомом в руках. Это великий художник Саврасов, к концу жизни превратившийся в полубезумного и полунищего алкоголика, отдававшего свои работы за стакан водки.

Считается, что он и умер в этой ночлежке.
"Величайший артист с умным и добрым лицом" - так писал о Саврасове его ученик Константин Коровин, - "...мы все так его полюбили. Его огромная фигура с большими руками, широкая спина, большая голова с большими добрыми глазами. Он был похож на доброго доктора, - такие бывают в провинции..."

В чем же причина трагедии одного из самых тонких, интеллигентных и нежных русских живописцев?
У него было блестящее начало. Его талант быстро оценили в училище, на него сразу обратили внимание августейшие особы, пригласив в загородную резиденцию великой княгини Марии Николаевны писать виды с натуры.
В 24 года Саврасов уже получил звание академика и стал руководителем пейзажного класса, сменив на посту своего учителя.

Он точно чувствовал близких по духу: у своего друга юности художника Перова Саврасов буквально выпросил 13-летнего ученика - Исаака Левитана, и мальчик с радостью и восхищением перешел в мастерскую нового учителя. Коровин, Левитан, Нестеров - это все "дети" Саврасова.

Кризис начался в конце 1870-х. Неоправданная агрессивность критиков и журналистов, проблемы в училище, постоянная нехватка денег повергли ранимого и безответного Алексея Кондратьевича в тяжелую депрессию и ускорили психическое расстройство.
"Неумеха!" - обзывали его "специалисты" и удивлялись, как ему вообще удалось написать "Грачи прилетели".
Саврасов стал быстро терять зрение и еще быстрее пристрастился к алкоголю - так бывает с непьющими людьми.

Художник пристрастился к алкоголю, впал в депрессию, остался без работы и жилья. Он бродяжничал и скитался по ночлежкам, пытаясь хоть как-то выжить. При этом художественный талант у живописца не пропал.

«В последние годы, когда А. К. Саврасов уже окончательно спился, он иногда появлялся в мастерской в рубище», — вспоминает Владимир Алексеевич Гиляровский в книге «Москва и москвичи».

В то самое время, когда тысячи поклонников любовались его шедевром «Грачи прилетели», он писал кое-как, по памяти, за кусок хлеба и стакан водки. Его работы продавались на Хитровском рынке по 2-3 рубля.

Такие картины осели в частных коллекциях и практически не поддаются учету. Когда сейчас встречаются новые, доселе неизвестные картины, чаще всего они оказываются относящимися к последним годам жизни художника. Среди них много не заслуживающих права называться произведениями искусства. Это — откровенно рыночные холсты, написанные в не вполне здравом рассудке, часто, может быть, чтобы расплатиться в трактире. О таких работах достаточно знать, что они были, и принимать их в расчет не приходится.

На картине Маковского Саврасов вполне узнаваем. Под мышкой он держит папку с рисунками, а другой рукой даёт прикурить какому-то нищему бродяге. Вокруг художника собрались такие же несчастные и обездоленные, как и он сам.

Саврасов умер в возрасте 67 лет в клинике для нищих на Хитровке. Его заслуга в области живописи никогда не будет забыта русским народом.

​