«Где же вы 20 лет были со своими стенаниями по правосудию? Родственники убитых вашим выродком не заслуживают справедливости?»

«Тут СМИ-иноагенты сочувственно публикуют заявления родни Зелимхана Хангошвили по поводу освобождения Вадима Красикова в ходе обмена, — заметил в своем ТГ-канале военкор «КП» Александр Коц. — «Мнение пострадавших властям Германии неважно», — надувает губки вдова террориста Манана Циатиева, обиженная, что с ней не посоветовались.

«В мире, похоже, не существует закона, даже в странах, где закон называют высшей инстанцией», — цитируют каких-то безымянных родственников Хангошвили.

Так я им напомню. Родственничек их причастен к целому ряду нападений в России с многочисленными жертвами.

В 2003 году он в составе банды расстрелял колонну федеральных сил между населенными пунктами Алхасты и Галашки Сунженского района Ингушетии. Погибли 15 военнослужащих.

В ночь на 22 июня 2004 года подконтрольные Басаеву группировки, в одну из которых входил Хангошвили, вторглись в Назрань, Карабулак и станицу Орджоникидзевскую.

Жертвами террористов стали 98 человек, из них 67 — сотрудники правоохранительных органов, включая и.о. министра внутренних дел Ингушетии Абубукара Костоева, его заместителя Заудина Котиева, а также прокуроров Назрановского района и Назрани Белана Озиева и Мухарбека Бузуртанова. Из того, что установлено точно — он лично расстрелял 32-летнего прапорщика ФСБ Батыра Гадаборшева, отбивавшего атаку на Карабулакский ГОВД.

После нападения на Ингушетию Хангошвили «отошел от дел» из-за ранения в ногу, но к последовавшему через два месяца теракту в школе Беслана он имел косвенное отношение: во время нападания использовалось оружие, похищенное в Назрани. Также его связывают подготовкой взрыва в московском метро в том же 2004 году.

Где же вы 20 лет были со своими стенаниями по правосудию? Родственники убитых вашим выродком не заслуживают справедливости?

И ведь мы через Интерпол запрашивали его выдачу. Отказали. Поэтому я, пожалуй, соглашусь с родственниками Хангошвили — «не существует закона, даже в странах, где закон называют высшей инстанцией».

Иногда приходится брать правосудие на себя».