28 июля 1934 года произошёл самый удивительный побег из ГУЛАГа

Не будь этого побега, Иван Солоневич не стал бы тем, кем он стал — блестящим писателем и мыслителем. И остался бы только известным русским спортсменом. Но после издевательского побега, совершенного им и такими же атлетами-богатырями — сыном Юрием и братом Борисом — одновременно из двух лагерей (!), о Солоневичах узнала вся Европа. Потом была книга «Россия в концлагере», которая тоже нашумела в мире. А уж после нее — философские труды. Все это вместе сделало Солоневича крупнейшей фигурой в русской эмиграции. Но старт его славе дал именно побег.

Иван родился в семье журналиста-издателя Лукьяна Солоневича, которому благоволил губернатор Гродно, будущий премьер-министр Петр Столыпин. Юноша, как и отец, придерживался правых монархических взглядов. Активно занимался спортом. Как и его братья Борис и Всеволод. В начале прошлого века они гремели как тяжелоатлеты и борцы, популяризаторы сокольской гимнастики. Борис был еще и лидером скаутского движения. В 1913-м Иван поступил на юрфак Петербургского университета. В 1914-м женился, в 1915-м у него родился сын Юрий, вместе с которым ему суждено будет пройти через многие испытания. После Февральской революции Иван Солоневич со студентами-спортсменами организовали милицейский отряд, но революционных идеалов не разделяли. Во время Корниловского мятежа Иван готов был выступить против Временного правительства. Просил атамана Дутова вооружить его отряд, но получил отказ.

В Гражданскую войну Всеволод погиб, воюя за Врангеля, Борис работал в ОСВАГе (министерстве информации белой армии), а Иван сначала в Киеве, а потом в Одессе занимался разведдеятельностью в пользу белых. Эвакуироваться вместе с ними не смог — заболел тифом. А Борис и вовсе вернулся в Крым из Константинополя, когда все, наоборот, убегали. Чтобы прокормиться, братья организовали бродячий цирк, устраивали борцовские и боксерские поединки.

В составе труппы гастролировал и знаменитый Иван Поддубный.

Благодаря спортивным связям братья смогли устроить жизнь в СССР. Борис стал инспектором физподготовки флота, а Иван возглавил тяжелоатлетическую секцию Высшего совета физкультуры. Написал учебник «Самооборона и нападение без оружия» для работников НКВД, став по сути одним из основателей самбо. Параллельно вернулся в журналистику. Но Солоневичи не питали иллюзий. В СССР начались гонения на бывших скаутов и сокольских гимнастов. В 1926-м Борис был сослан на Соловки. В 1930-м Ивана уволили со спортивной работы.

Как журналист, он ездил по стране и много чего насмотрелся. Видел, как «весь плоскостной Дагестан вымирает от малярии», и в то же время «вербовочные организации вербуют туда людей — кубанцев и украинцев — приблизительно на верную смерть». Государство не могло купить для Дагестана нескольких килограммов хинина. Но при этом собирало тонны золота на мировую революцию: «на китайскую красную армию, на английскую забастовку, на германских коммунистов, на откорм коминтерновской шпаны».

В Киргизии Солоневич видел «неслыханное разорение киргизского скотоводства», «концентрационные лагеря на реке Чу, цыганские таборы оборванных и голодных кулацких семейств, выселенных сюда из Украины».

«Меня заставляют разрабатывать и восхвалять проект гигантского стадиона в Москве... Стадион этот имеет единственное назначение — пустить пыль в глаза иностранцев, обжулить иностранную публику размахом советской физической культуры».

Великое отвращение, накопившееся за 17 лет жизни при советской власти, по признанию Солоневича, и толкнуло его к финской границе.

Поверив московскому бюро погоды, сообщавшему, что в августе-сентябре в Карелии не было дождей, Солоневичи четверо суток вязли и тонули в болотах — на самом деле до этого шли сплошные ливни. Вторая попытка побега сорвалась из-за приступа аппендицита у сына Юрия. А третью предотвратили чекисты. В компанию Солоневичей затесался сексот ГПУ. Он в вагоне опоил беглецов чаем со снотворным. Иван очнулся от того, что «кто-то повис на моей руке... кто-то обхватил мои колена, какие-то руки сзади судорожно вцепились мне в горло, а прямо в лицо уставились три или четыре револьверных дула». Вагон, где ехали Солоневичи в сторону Мурманска, был забит агентами, изображавшими кондуктора и пассажиров — всего 26 человек. Некоторые знали известных спортсменов. «Для охоты на столь “крупного зверя”, как мы с братом, ГПУ, по-видимому, мобилизовало половину тяжелоатлетической секции ленинградского “Динамо”».

Борис и Иван получили по 8 лет лагерей, Юрий — 3 года. Перед отправкой на Беломорканал встретились в тюрьме на Шпалерной. На прогулках в тюремном дворе они устраивали пробежки. А уже в самом лагере согревались на морозе боксерскими «боями с тенью». Иван сделал открытие: поскольку интеллигенции в СССР не хватает и она все-таки нужна, ее очень редко сажают зазря в отличие от абсолютно бесправных крестьян. И в самих лагерях образованные люди всегда могли устроиться на легкий «умственный» труд. А крестьянам доставалась тяжелая работа, и они гибли десятками тысяч. Солоневичи тоже худо-бедно устроились. Иван — экономистом, Борис — доктором, Юрий печатал на машинке. Очень выручали физические данные. «Если бы не семейная спаянность нашей “стаи” и не наши кулаки, то спаянная своей солидарностью стая урок раздела бы и ограбила нас до нитки».

Солоневичи продолжали строить планы побега. Для этого ни в коем случае нельзя было разделиться. Но Юрия в числе других зэков едва не отправили на строительство БАМа. Борис два дня прятал его в покойницкой. А Иван смог в итоге «отмазать». Но «стаю» все равно разделили. Ивана и Юрия перевели в Медгору, а Борис остался в Подпорожье. Прощаясь, договорились, где бы они ни были, 28 июля 1934 года одновременно уйти в побег.

Иван с сыном работали грузчиками, рубили дрова, чистили уборные в управленческом городке. А потом он явился в лагерное спортобщество «Динамо». Там известному спортсмену обрадовались, решив с его помощью создать образцовую футбольную команду. Нарисовали радужные перспективы: «Будем, во-первых, играть в теннис, во-вторых, купаться, в-третьих, пить водку...» Отец и сын стали инструкторами. Их прикрепили к спецстоловой. В каких-то 15 верстах целые лагпункты вымирали от цинги, а они жили почти курортной жизнью. Но от плана побега не отказались, даже несмотря на то, что 7 июня 1934 года вышло постановление о смертной казни для всех, кто попытается нелегально покинуть СССР. Как на грех, Ивана решили отправить в долгую командировку. Это угрожало побегу. И тогда он предложил начальнику Белбалтлага Успенскому идею вселагерной спартакиады Беломорканала, которая опровергла бы буржуазную клевету о ГУЛАГе и показала воспитательный эффект системы лагерей. Успенский назначил спартакиаду на 15 августа, Ивана — ответственным за нее, а Юрия — его помощником. Им разрешили ездить по лагерям, отбирать спортсменов, которых переводили в спецбарак, усиленно кормили и лечили. О предстоящей спартакиаде писали в столичных газетах. Благодаря новому статусу Солоневичи тоже поправили здоровье (принимали в лагере душ Шарко, им делали массаж, электротерапию), сошлись с начальством, разузнали о расположении постов охраны в лесу, спрятали в тайнике за лагерем несколько пудов продовольствия. На 28 июля Иван выписал себе и сыну служебные командировки на несколько дней, чтобы их не сразу хватились. Первые 6 километров шли по железной дороге, выяснив, что на ней собаки не берут след. Свернули в лес. Спали, укрываясь «одеялами» из срезанного мха. 8 раз преодолевали вплавь водные преграды. Убегали от пограничников. И через 16 дней пришли в Финляндию с лицами, «распухшими как тесто» от комариных укусов.

У Бориса была своя эпопея. Он, начальник санчасти лагеря в Лодейном Поле, накопил для побега «килограмма четыре макарон, кило три сахару, кусок сала и несколько сушеных рыб». 28-го его позвали сыграть за местное «Динамо» против команды Петрозаводска. Борис забил решающий гол в матче. И отправился в побег. Шел до границы 14 дней. Выдавал себя за землемера, тонул в трясине, уходил от погонь, сбивая собак со следа хлорпикрином.

В Финляндии Солоневичи воссоединились. В 1935-м Иван написал бестселлер о пребывании на Беломорканале «Россия в конц лагере». ГПУ в отместку пустило среди эмигрантов слух о том, что Солоневичи — советские агенты. Он развеялся в 1938-м, когда уже в Болгарии в дом Ивана под видом книг принесли посылку с бомбой. От взрыва погибли его жена и секретарь. Солоневичи эмигрировали в Германию. Иван написал меморандум Гитлеру, предрекая ему наполеоновский конец в случае, если он будет воевать не с большевиками, а с русским народом. За «пораженческие настроения» его отправили в лагерь. После войны Солоневич отбыл в Аргентину. Именно там в 1951 году в издаваемой им газете «Наша страна» начал публиковаться фундаментальный труд всей его жизни «Народная монархия». Последняя часть вышла в 1954-м, уже после смерти автора. Ивана Солоневича не стало 24 апреля 1953 года. Он уходил с надеждой на лучшее будущее своей страны — за полтора месяца до этого пришла весть о смерти Сталина.

Владлен Чертинов