Виртуальное убийство историком Кипнисом дедушки Ленина

Есть такой весьма известный военный историк и преподаватель Борис Григорьевич Кипнис. Он читает публичные лекции на телевидении, выступает на различных Ютуб-каналах, да и свой ведет - «Живая история с Борисом Кипнисом». Как пишут его фанаты, «его рассказ всегда вдумчив и артистичен. По форме его лекции похожи на моноспектакль, а по содержанию – на хорошую книгу, полезную для ума».

И с этим действительно можно согласиться! Правда, у нас с ним разные идеологические предпочтения, поэтому я не являлся большим поклонником Бориса Кипниса. Но периодически слушал, ряд его выступлений мне нравился. Например, ролик о том, почему многие декабристы перед восстанием 1825 года не освободили своих крестьян.

При этом казалось, что это человек хорошо знает, что такое хорошо и что такое плохо. Про этические нормы рассуждает, про духовность нашу православную…

Но вот намедни решил я послушать его лекцию «Россия в 1830 - 1835 гг. Польское восстание, холерные бунты, новые реформы». Слушаю. Опять же, все интересно, вдумчиво, увлекательно… Пока Кипнис не дошел до рассказа про известный знатокам истории холерный бунт в Петербурге 1831 года, начавшийся с инцидента в лавке на Сенной площади. Дословно цитирую речь Кипниса с 38 минуты:

«...Но волна побежала по Сенному рынку, что сыплют холеру. Народ поднялся. Куды идтить? Кого убить? А? Холерная больница, это там где магазин «Океан», туда свозили со всего города с подозрением на холеру. Но народ у России всегда не верил никогда властям, в народе давно было известно, что людей туда привозят для того, чтобы морить холерой здоровых. А подлые соседи или родственники сунут целковый в зубы полицейскому, два целковых в зубы врачу, и тебя везут на погибель. Освобождай! И они пошли штурмовать больницу, освобождать невинно страждущих. Если бы они её взяли, выпустили холерных больных, был бы полный пердимонокль.

Но вы знаете, одна вещь может быть была бы нам на пользу. Они бы убили доктора Исаака Бланка. Не посмотрев что он уже крестился. А вот он остался жив и родил дочку Машу, которая вышла потом замуж за Илью Николаевича Ульянова. Вот бывает такое. Я не знаю, не знаю, но вот иногда когда начинаешь так вот выяснять, генеалогические древа... Нет же. Не добежали… Удовлетворять нужно первые порывы...»

И тут выпадаю в осадок от подобной непристойности Кипниса. Как говорилось в одном хорошем советском фильме, «размечтался, одноглазый»…

Владимира Ильича Ленина, как одного из величайших деятелей русской истории, можно уважать или, наоборот, очень сильно не любить.

У каждого есть право относится к нему совершенно по-разному. Дело же не в этом. Просто интеллигентнейший гражданин Кипнис с какой-то нездоровой ухмылкой тут пожелал смерти, пусть виртуальной, человеку, который тут, вообще, не при делах! Ну дедушка за внука по-любому не отвечает!

И потом, историку Кипнису вообще-то должно быть понятно, что «1917 год» в той или иной форме совершился бы в России и без Ленина. Слишком много накопилось противоречий в прогнившей империи Романовых-Гольштейн-Готторпов. Однако, например, русский поэт Сергей Есенин так оценивал роль Владимира Ильича в тех событиях: «Того, кто спас нас, больше нет» (Подробнее в публикации «Того, кто спас нас, больше нет»). Мне кажется, Сергей Александрович Есенин был поумней и информированнее нашего историка.

Историку Кипнису также должно быть понятно, что если бы события на Сенной площади повернулись так, как он вдруг возмечтал в своем выступлении, погиб бы не только невинный доктор Бланк. Обезумевшая толпа там бы забила всех, и докторов, и каких-нибудь сиделок и даже больных… Этих людей Кипнису совсем не жалко?

Понятно, что человека понесло, понятно, что это лишь какие-то нездоровые фантазии. Но это позиция не только аморальная, она вроде как даже антихристианская. Нехорошо православным так думать.

Поэтому вспомнил слова другого историка и публициста, между прочим тоже не поклонника большевиков, Вадима Кожинова, написанные им в 90-е годы:

«Не столь давно один широко популярный академик, желая показать особое высокое достоинство интеллигентного человека, рассуждал с телеэкрана, что вот, мол, можно быть злым, но притвориться добрым, можно быть лжецом, но притвориться честным, можно быть аморальным, но притвориться высоконравственным и т. п.; однако никак нельзя притвориться интеллигентным — это качество либо есть, либо его нет.

И тогда один из слушавших, согласившись с мыслью о невозможности притвориться интеллигентным, мудро прибавил, что в то же время именно — да и пожалуй, только — интеллигентный человек (и в этом-то его прискорбное своеобразие) умеет скрыть свою злобность, лживость, безнравственность и т. д.; «простые» же люди к этому очень мало — или даже совсем — не способны… И не забудем то, о чем говорилось выше: именно в интеллигентном человеке пороки предстают в самом отвратительном своем проявлении, ибо в состав интеллигентности обязательно входит ясное и полное знание о том, что порочно, что недостойно человека в истинном смысле этого слова».

Интеллигентнейший Кипнис прекрасно понимает. Но он это сказал, невольно подтвердив на все сто процентов ленинское определение интеллигенции.