"Ужасы" царских застенков

Читая историю революционного движения нельзя не обратить внимание на то, как содержались политические заключенные в Российской империи. В советское время нам всем рассказывали об "ужасах царских застенков", революционеры называли эти самые "застенки" - "университетами", в которых и ковались железные характеры будущих героев революции.

Собственно воспоминания о них оставили многие. но мало кто их читал. А мы возьмем и почитаем. на примере известных революционеров конца 19 -начала 20 века.

слева направо - Лейба Давидович Бронштейн (Лев Троцкий), Изра́иль Ла́заревич Ге́льфанд (Александр Правус), Владимир Ильич Улянов (Владимир Ленин). "русские" революционеры.

Итак, первым нам расскажет товарищ Александр Парвус, он же Изра́иль Ла́заревич Ге́льфанд. Человек сыгравший огромную роль в революционном движении, в том числе посредника между революционерами и немецким генштабом.

Парвус и Роза Люксембург

При этом нужно учитывать, что тов. Парвус в описаниях "царских застенков" старался сгущать краски. Итак, окунемся в ужасы мрачных казематов в которых ненавистный царизм угнетал революционеров.

Ну и для того чтобы читатель понял насколько же ужасными были условия, добавим чуть чуть фактуры самой человечной и прогрессивной власти - советской.

"....Парвуса привезли в тюрьму. Он разглядывал свое новое жилье оценивающим взглядом избалованного заключенного с международным опытом.

На первый взгляд его камера в тюрьме, расположенной на берегу Невы, с выкрашенными в белый цвет стенами и лепным потолком показалась ему довольно уютной по сравнению с впечатлением «доменной печи», которое на него произвела кирпичная постройка берлинской тюрьмы.

Список на стене включал все предметы, вплоть до шоколада, которые заключенный мог заказать себе на собственные деньги;

позже он будет с гордостью вспоминать, как он, находясь в заключении, шил себе на заказ костюмы и шелковые галстуки."

Интересно, могли ли шить костюмы на заказ заключенные тюрем НКВД и как у них было с шоколадом?

"В Лефортовской тюрьме было жутко проходить, слыша крики избиваемых. Я не мог заснуть ночами, вспоминая эти картины."(с)

-из показаний Меркулова

да, костюмы наверное некогда было шить.....

Лефортово

впрочем продолжим воспоминания Парвуса.

....................

Скуки тоже можно было не бояться:

каталог содержал информацию об огромной тюремной библиотеке, где были книги практически по всем областям знаний и на многих языках.

....

Между тем становилось темно.

В восемь часов вечера колокольный звон и гул голосов оторвали Парвуса от размышлений.

Одиночные камеры были открыты, чтобы заключенные могли вместе помолиться перед сном. Из строгих мужских голосов политических заключенных и обычных преступников получился неблагозвучный хор.

Пережить такое Парвус мог только в русской тюрьме. (с)

Пишет нам немецкий историк Элизабет Хереш

Действительно, "мрачные" воспоминания....

А чем там занимались заключенные в советской тюрьме?

Меня здесь били — больного шестидесятишестилетнего старика.

Клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам (сверху, с большой силой) и по местам от колен до верхних частей ног.

И в следующие дни, когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-сине-жёлтым кровоподтёкам снова били этим жгутом, и боль была такая, что, казалось, на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток (я кричал и плакал от боли).

Меня били по спине этой резиной, меня били по лицу размахами с высоты…(с)

Вс. МЕЙЕРХОЛЬД

Всеволод Мейерхольд. Русский и советский театральный режиссёр, актёр и педагог. Теоретик и практик театрального гротеска, автор программы «Театральный Октябрь» и создатель актёрской системы, получившей название «биомеханика». Народный артист Республики. Убит советским режимом. По решению Политбюро от 17 января 1940 года № II 11/208, подписанному лично Сталиным, тогда расстреляли 346 человек. Их тела кремировали, и прах, ссыпанный в общую могилу, смешан с прахом других убитых. В 1955 году Верховный суд СССР посмертно реабилитировал Мейерхольда.

Ну вот, хороший тамада! И конкурсы интересные!

Но, вернемся к "ужасам царизма".

Допрос продолжался в таком вежливом и нежном тоне, какой может быть только у жандармов в России:

— Итак, Вы — иностранец. Зачем. Вы приехали в Россию?

— Очень многие люди приезжают в Россию. Я мог бы Вам назвать имена многих соотечественников, которые приехали сюда как

иностранцы, а сейчас занимают высокие чиновничьи посты.

- Это, может быть, и так. Но в Россию не приезжают для того, чтобы быть заключенным в одиночную камеру.

- Заключение зависело не от меня.

- Вы идентифицируете себя с Парвусом?

- Мое литературное имя, разумеется, Парвус. Я написал статьи, опубликованные под этим именем. Я хотел бы знать, в чем меня

обвиняют.

— Вы были председателем Совета рабочих депутатов?

— Я отказываюсь давать показания об этом. — «Предали!» —подумал я.

— Я Вам уже сказал, что Парвус — мой литературный псевдоним. Вам надо будет доказать, что тот Парвус, который выступал на Совете рабочих депутатов, и я — одно лицо.

— Для этого мы должны арестовать Вас.

— Вы мне скажете, как звучит обвинение?

— Вы обвиняетесь по статьям 101 и 126 Уголовного кодекса в том, что Вы участвовали в сообществе, целью которого является подрыв формы правления и свержение общественного порядка, что с этой целью Вы подготовили восстание и приготовили запасы оружия и взрывчатых веществ. Не хотите ли высказаться по этому вопросу.

— Я отказываюсь от показаний.(с)

Интересно, долго ли тов. Парвус смог бы отказываться от показаний в стране советов?

Впрочем, дадим слово советской же прокуратуре о методах, применяемых советскими гуманистами. (главное не как при царе!)

«Родос взял крученую веревку с кольцом на конце и давай хлестать по ногам, ударит и протянет ее по телу... Я извивался, катался по полу и, наконец, не помню ничего, и, придя в сознание, увидел только одно зверское лицо Родоса. Он облил меня холодной водой, а потом заставил меня сесть на край стула копчиком заднего прохода. Я опять не выдержал этой ужасной тупой боли и свалился без сознания.

Через некоторое время, придя в сознание, я попросил Родоса сводить меня в уборную помочиться, а он говорит: «Бери стакан и мочись». Я это сделал и спросил, куда девать стакан. Он схватил его и поднес мне ко рту и давай вливать в рот, а сам кричит: «Пей, говно в человечьей шкуре, или давай показания».

Я, будучи вне себя, да что говорить, для меня было все безразлично, а он кричит: «Подпиши, подпиши», и я сказал: «Давай, я все подпишу, мне теперь все равно»(с) - заявление бывшего начальника отдела руководящих комсомольских органов ЦК ВЛКСМ Белослудцева, который описывает истязания, применявшиеся к нему Родосом с целью понудить Белослудцева к ложным показаниям.

Генеральный прокурор Руденко по делу Родоса.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 479. Л. 12-25.

Ну вот! то ли дело какие то мямли в царской охранке!

Обвиняемый по делу об убийстве Михаила Герценштейна Егор Ларичкин под охраной в окне здания, где происходили заседания суда Фотоателье Карла Буллы, 1900 - 1906 годы, г. Териоки, Центральный государственный архив кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга. Теперь представьте себе следователей НКВД "фоткающихся" с Мейерхольдом или Белосудцевым.

Но наверное царские тюремщики издевались над революционерами?

Наступила весна 1906 года, а вместе с ней пришла и Пасха, которая отмечается в России как величайший праздник года.

Неожиданно весь тюремный комплекс наполнился колокольным звоном маленькой тюремной церкви. В полночь, кульминационный момент пасхальной ночи, тюремщик просунул Парвусу в окно, как, впрочем, и всем остальным заключенным, традиционный треугольный пасхальный пирог (символ триединства).(с)

Неимоверные пытки!!!! Проклятый царизм!

Впрочем, продолжим. Далее будет страшнее! Слабонервным не читать.

однажды во время дневной прогулки Парвус неожиданно снова встретил старых друзей: Троцкий и Дейч тоже были здесь! Парвус и Троцкий бросились друг другу в объятия и горячо расцеловались.

Троцкий, ....перечисляет здешние удобства, то есть возможность читать газеты на иностранных языках и французскую литературу. В отличие от Парвуса он хвалит хорошее, по его словам, обращение в тюрьме: вместо того чтобы критически изображать надзирателей, он, скорее, с удовольствием сообщает, что персонал в основном, симпатизирует политическим заключенным, при этом проявляется политический темперамент Троцкого. Он пишет:

«Моя жена могла посещать меня два раза в неделю.

Дежурные охранники закрывали глаза, когда мы обменивались письмами и рукописями.

Один из них, в довольно преклонном возрасте, особенно хорошо обращался с нами. По его просьбе я подарил ему свою книгу с моей фотографией и дарственной надписью».

Если Парвуса чувство одиночества порой приводило в отчаяние, то Троцкий наслаждался тишиной: «В общем, я не могу пожаловаться на мою тюремную жизнь. Она стала хорошей школой для меня. Я покинул крепко запертую камеру Петропавловской крепости с определенной долей сожаления: здесь был такой покой, такая размеренная тишина, что идеально подходило для интеллектуальной работы».(с)

Ужас, просто ужас что творили звери из царской охранки!

А как там с "интеллектуальной работой" и покоем в стране советов?

Когда Влодзимирский и Родос приказали Локтионову лечь животом на пол и принялись поочередно на моих глазах избивать Локтионова резиновыми палками, продолжая требовать от него показаний об антисоветской деятельности.

Избиение продолжалось длительное время с небольшими перерывами. Локтионов от ударов от боли катался по полу и ревел и кричал, что он ни в чем не виноват.

Во время избиения Локтионов лишался сознания и его окачивали водой»(с) Бывший следователь НКВД СССР свидетель Иванов В. Г.

Вот, это по пролетарски!

Лев Емельянович (Эмильевич) Влодзимирский (10 января 1905, Барнаул — 23 декабря 1953) — деятель советских спецслужб, генерал-лейтенант (1945).

Начальник Следственной части ГЭУ НКВД- Следственной части по особо важным делам НКГБ-МГБ-МВД СССР. Входил в ближайшее окружение Л. П. Берии. Вглядитесь в честные глаза этого палача. Это взгляд настоящего коммуниста! Посмертно признан судом фальсификатором и нарушителем законности. Отличался крайней жестокостью при проведении допросов. Верховным судом РФ в Реабилитации - отказано!

И все же Парвуса могли навещать не только его гражданская жена», как он называл в официальных документах свою спутницу жизни, но и друзья. Даже постаревший Каутский постарался приехать в Петербург, верная Роза Люксембург тоже приехала, чтобы нанести визит заключенным товарищам Парвусу и Троцкому.

Не успел Парвус получить на руки приговор, как уже начал сочинять новые прошения. На этот раз в письме, адресованном лично министру внутренних дел, он выразил опасение в отношении своего состояния здоровья.

Придумав себе диагноз: «хроническая атония почек с катаром желудка», якобы болезнь в случае ссылки могла бы лишить его уже в 39-летнем возрасте «научной работоспособности или даже привести к преждевременной смерти».

Поэтому ему бы лучше вместо ссылки разрешить лечение «на целебных минеральных водах в Карлсбаде».

Спустя три дня Екатерина Громан обратилась с еще одним прошением: в нем она просила начальника жандармского управления позволить Парвусу добираться от Красноярска до места назначения за свой счет, «потому что поездка по этапу тюремным транспортом могла бы оказаться очень опасной для его пошатнувшегося здоровья…»

.....

Во время ночевки они великодушно угощали охранников взятыми с собой специально для этой цели напитками — четырнадцать бутылок 95-процентного алкоголя. Таким образом, некоторым из них удалось ночью улизнуть через окно. (с)

Интересно, писали ли из застенков НКВД прошения о лечении на водах в Карслбаде?

Рассказывает будущий маршал советского союза К.А. Мерецков

Кирилл Афанасьевич заявил, что ему жить не хочется и что особисты в НКВД мочились ему на голову.

По свидетельству сослуживца О. Ф. Сувенирова генерал-майора А. И. Корнеева, лично присутствовавшего при разговоре И. Х. Баграмяна и С. К. Тимошенко, последний рассказал, что в личной беседе с Мерецковым на его вопрос о том, почему он себя оговорил, маршал заявил, что над ним издевались, «дубасили», а в случае дачи показаний обещали не трогать семью(с)

Сувениров О. Ф. Трагедия РККА 1937—1938. — М.: ТЕРРА, 1998. — 528 с. — ISBN 5-300-02220-9.

Кири́лл Афана́сьевич Мерецко́в

Ну и как тут не вспомнишь классика:

-------------------

Подытожим, для чего воспользуемся статьей на данную тему д.и.н. С.В. Волкова, в которой он тоже приведет примеры неимоверных страданий узников царизма.

Итак.

При взгляде на реалии имперского периода заметно, что российский ancien regime к самообороне против «врагов внутренних» относился довольно наплевательски, и его карательная практика была сильно ниже нормы, если брать за таковую практику европейских стран.

Власть, казнившая более чем за полтора столетия до начала XX в. всего порядка 60 своих политических противников, вполне заслужила, чтобы последние вовсе её не боялись. При этом политические преступники в то время находились в привилегированном положении по сравнению с уголовными (а не наоборот, как после прихода тех «политических» к власти) — их нельзя было заставлять работать, с ними говорили на «Вы», позволяли всякие недозволенные уголовным вольности.

Чтобы оценить «жестокости царизма» (дело происходит в период самой что ни на есть реакции — при Александре III, в 1890 г.) по отношению к своим противникам стоит, пожалуй, привести свидетельство человека, теплых чувств к нему заведомо не питавшего (изкниги очерков польского публициста Юзефа Мацкевича; автор беседует в 1945 г. в Риме со своим приятелем, тоже поляком и старым революционером). Речь пойдет о Владиславе Студницком.

Владислав Студницкий ненавидел Россию и все русское душою и сердцем. Он не только говорил, но и писал фанатическими общими фразами вещи, иногда (на мой вкус) отвратительные: например, что русские женщины, жены губернаторов, высших чиновников, находившихся в Варшаве, стояли много ниже польских проституток. Я сменил тему и начал расспрашивать его о сибирской ссылке.

Когда его везли сначала по Рижско-Орловской железной дороге, то между Динабургом и Витебском произошел такой случай. Было несколько купе для этапируемых. В каждом купе сидел сыщик в гражданском, а по коридору прохаживался жандармский вахмистр, начальник конвоя. В одном купе со Студницким ехала молодая женщина, тоже по этапу. Перед Витебском к ней начал чересчур приставать сыщик. Студницкий, крохотный, взлохмаченный, сам этапируемый, поднял голос: Сию же минуту вон!

В дверях появилось усатое лицо жандарма: В чем дело?

Вон! Сию же минуту! В Витебске задержать и составить протокол в канцелярии станционной жандармерии!

Вахмистр выгнал сыщика и начал толковать, объясняться, отшучиваться.

Ничего и слышать не хочу. Требую составить протокол!

Ваше благородие, Выше высокоблагородие — просил жандарм, прикладывая волосатую руку к фуражке. Я нашивку потеряю за такое дело. Студницкий наконец дал себе упросить.

— А как тогда кормили, — спросил я, — в пересыльной тюрьме в Бутырках:

— Не знаю.

— Как это?

— Мы за небольшую плату велели приносить нам еду из ресторана. Какой-то суп, котлеты, сладкое. Кухней Студницкий никогда не интересовался. Ел, что дадут и думал о политике.

Когда его привезли в большое село под Минусинском, ссыльный социалист Студницкий вошел в предназначенную ему горницу, увешанную иконами и дешевыми литографиями царских портретов, окинул взором и приказал хозяйке: «Боги могут остаться. Но царей всех отсюда прочь!»

— Ну и что баба ответила?

— Она была славная. Снимает со стен царские портреты, выносит из горницы и ревет: «Уж как они ему, бедному, должно быть, досадили, что он их так ненавидит». Зато обеды готовила, пироги пекла та-а-ак вкусно! — впервые похвалил Студницкий.

— А надзор был?

— А как же? Каждое утро. Но я до поздней ночи писал, а утром спал. Иногда только сквозь сон слышал, как надзирающий тихо стучится к хозяйке и спрашивает: «Его благородие спят ещё?»

— И что вы, пан профессор, делали целыми днями?

— Значит, так. Правительство платило мне на жизнь 8 рублей в месяц. Квартира с полным содержанием стоила 7 рублей. Из дому мне присылали 10 рублей в месяц. Можно было ходить, совершать дальние прогулки, охотиться. Воздух очень здоровый. Но я не охотился. В Минусинске была богатая библиотека. Раз в месяц нанимал тройку, ехал, набирал кучу книг, читал и писал. Там я написал свою книгу о Сибири. Писал статьи в газеты.

— Ну, так у вас была роскошная жизнь! Я бы не задумываясь обменял её на нашу здешнюю, в Италии.

— Ну, что ж... — это означало у Студницкого уклонение от прямого ответа.

Ибо Студницкий, тенденциозный в политическом жонглировании источниками и статистическими данными, в свидетельстве солгать не умел. Если рассказывал, то всегда правду.

Неудивительно, что и во всех конкретных случаях «жестокости» оказываются всегда сильно преувеличенными. Когда же в ходе событий 1905–1907 гг. режим впервые столкнулся с массовым вооруженным терроризмом и вооруженными выступлениями, то если доходило до стрельбы, потери сил правопорядка обычно были большими, чем революционеров, а действия властей — крайне неуверенными.

Например, во время, так называемого «польского кровавого воскресенья» 2 августа 1906 в Варшаве, Лодзи и Плоцке солдат и полиции убито было 39, а инсургентов — 16.

Всего к началу мая 1906 г. террористами было убито 288 и ранено 338 человек, а казнено лишь около 90 террористов. За один 1906 год революционерами было убито 768 и ранено 820 представителей власти, тогда как за все время действия во время революции 1905–1907 гг. военно-полевых судов (которым предавали только лиц, захваченных с оружием в руках на месте преступления), ими было казнено 683 человек.

Подавление внутренних беспорядков во время войны самым суровым образом — практика не только совершенно логичная, но для любой европейской страны вполне обычная. Во Франции в 1914 с началом мировой войны парижских хулиганов, бандитов и т.п. беспокойный элемент, могущий осложнить оборону, вывезли за город и перестреляли;

Можно представить, как бы обошлись с теми (таких, правда во Франции не нашлось), которые вздумали бы «превращать войну империалистическую в войну гражданскую».

(с) д.и.н. С.Волков.

Ну и конечно не забудем о вожде мирового пролетариата, который как известно был всегда на передовой страданий за народ от царских сатрапов.

"Сегодня ровно месяц, как я здесь, и я могу повторить то же самое: и квартирой и столом вполне доволен ..." (с)

(письмо от 20 июня 1897 года). В.И.Ленин из ссылки.

Бараны и котлеты с добавлением горы картофеля, огурцов, кислой капусты, свёклы, а в качестве десерта сибирских ватрушек, очевидно, шли Ленину впрок.

О минеральной воде, прописанной для его желудка швейцарским доктором:

"я и думать забыл и надеюсь, что скоро забуду и её название"

(с) В.И. Ленине (письмо от 20 июня 1897 года).

А четыре месяца спустя в письме к матери он добавляет:

"Здесь тоже все нашли, что я растолстел за лето, загорел и высмотрю совсем сибиряком. Вот что значит охота и деревенская жизнь! Сразу все питерские болести побоку!".(с)

В.И.Ленин

Ленин в ссылке приобрёл столь упитанный вид, что приехавшая в Шушенское в мае 1898 года вместе с Крупской её мать, увидев его, не могла воздержаться от возгласа: "Эк вас разнесло!".

"Он ужасно поздоровел, и вид у него блестящий сравнительно с тем, какой был в Питере", - сообщала Крупская Марии Александровне Ульяновой в письме от 22 мая 1898 года.

Пожив немного в Шушенском, она сама должна была откровенно признать, что их ссылка действительно одно только удовольствие.

"Вообще теперешняя наша жизнь напоминает "форменную" дачную жизнь, только хозяйства своего нет."(с) Н.Крупская

Ну, да кормят нас хорошо, молоком поят вволю, и все мы тут процветаем. я ещё не привыкла к теперешнему здоровому виду Володи, в Питере-то я его привыкла видеть всегда в довольно прихварывающем состоянии" (с)

(письмо от 26 июня 1898 года).

Невыносимые страдания.

Пожалуй, можно и дальше продолжать, но уважаемые читатели уже поняли, что неимоверные лишения, которые якобы испытывали революционеры в царской России, ни в какое сравнение не идут с "гуманизмом" советского строя.

Что кстати большинство революционеров имело возможность лично оценить, попав в лапы к тов. Сталину и компании в процессе бесконечных "чисток" рядов Партии.