Александр Проханов: ода Путину.

Всю эту неделю я следил за перемещениями Путина одним оставшимся глазом. И надо сказать, что я, в общем, восхищен этой динамикой. Потому что перемещение было, действительно, и в горизонтальной плоскости, и в вертикальной плоскости. И он как опытный такой политический скалолаз карабкался на стену, и почти все увидели, что эта стена с зубцами наверху, что она выложена из красных кирпичей. Это была прекрасная атака, штурм этой вершины.

Он не покидал Кремль, действительно, он там всегда оставался. Но в какие-то очень редкие минуты как в свое время товарищ Сталин, он же покидал Кремль несколько раз за время своего правления. И Владимир Владимирович тоже покинул для того, чтобы потом вернуться туда вот таким экстравагантным способом, чтобы все видели его форму, прекрасные бедра, отличные такие крепкие мужские ягодицы. И, конечно, вот эта поразительная пластика... Видимо, он – человек-паук просто, я думаю.

Мне кажется, что у него лицо... Вот, когда он заступал на свои роли президентские, у него лицо было лицом послушника. Оно было такое, кроткое, он тушевался, видно было, что эта роль для него, как бы, в диковину, он не совсем с ней свыкается. Он очень часто опускал глаза.

Потом после того как он блистательно прилетел на истребителе в Грозный, у него появился, видимо, такой, мощный, властный инстинкт, у него стали играть желваки, у него изменилась походка, у него в глазах, в его, в общем, таких, красивых глазах нет-нет, да и сверкнет какая-то секира такая, стальная, победителя. Был период, период терактов, тяжелейший период в его политической судьбе.

Это период, конечно, тяжелый в истории России, но в его. Ему приходилось, вот, переживать очень сильно теракты и гибель «Курска». У него было лицо черное, буквально почернело, обуглился. И было видно, что это все его страшно тронуло. И, может быть, когда он говорил «А что с ней стало?» - «Она утонула», он слегка бравировал. Это, конечно, была бравада – это не был цинизм.

Вы понимаете, внутри он весь горел, он испепелился. Я видел его лицо измученного, испепеленного вот этим ужасным событием и ужасными событиями, состояние. Он, действительно, принимает все это очень близко к сердцу.

Потом, когда он шел после избрания Медведева про брусчатке в Кремле, они шли вместе, вот, как ходят в детском саду, держась, по-моему, за ручку, друг друга держали за ручку, шли по брусчатке.

У него лицо было какое-то милое, лукавое, смешное. Если у Медведева было лицо такого, счастливого победителя, вот такого, ну, настоящего гладиатора, который выиграл страшный бой, победил своего соперника, то у Путина было лицо такое, лукавое, милое. Его можно было по-разному истолковать. Ну, вот, дескать «Ну, немножко погуляй-погуляй, порезвись. Ты уже научился ходить, вот давай, топай дальше».

А сейчас у него лицо, скажу я вам, бывает очень злое. Злое лицо, потому что объявлена охота на Путина – вы же знаете. На Путина объявлена охота. Во-первых, за ним как борзые собаки гонятся либералы. Все наши российские либералы.

Все собаки, все бóрзые, все борзые, все кобели и молодые, и старые, беззубые, спущенные гонятся за Владимиром Владимировичем. К этой травле, конечно, присоединились Штаты и Запад. Такая диффамация, такая диффамационная страсть и такая лютая ненависть...

И когда он лазил на эту стену, мне кажется, у него было сосредоточенное лицо человека, который знает, что эту стену он перелезет.

А зачем ему страховаться? Потому что он давно уже победил гравитацию, ему не страшны падения. Он знает, что такое секрет левитации, он может, по существу, летать, он может летать из одного политического периода в другой. И, вот, если вы спросили, вот это длинное мое эссе говорит о том, что сегодня Путин зол и все его на Селигере же, по-моему, сделанные высказывания говорят о том, что он очень зол. Он очень зол.

Не, ну среди либералов понятно, почему такая ненависть к Путину. Потому что Путин, в общем, как бы, прищучил либералов, вся его политика антилиберальная была. Ну, видимая антилиберальная. На самом деле, Путин придерживается неолиберального экономического курса, при Путине вот этот неолиберализм экономический расцвел беспредельно. И по существу, вот эта неолиберальная экономика, которую патронирует Путин, прихлопнула Россию. Но политически – свободы, права человека, выборы губернаторов, там, однополые браки, гей-парады, там, венчание мужчин в Успенском соборе – вот это все, конечно, ему противопоказано.

И либералы в ужасе от того, что Медведев, посулив им, всколыхнув в них надежду, вот эта медведевская заря – она так быстро иМожет быть, это, действительно, вот, когда в марте вдруг станет мокро и у всех насморк бывает, на носах висят такие, зеленоватые капли, у всех соотечественников. Они надеялись, что вот это комплиментарное отношение к Медведеву побудит его вступить в серьезную схватку со своим прародителем, господином и сувереном.

Но я вам сказал, что у Путина злое выражение лица. И на его месте у меня было б просто свирепое – он еще, все-таки, держит себя в руках. И в состоянии вот этой злобы он, действительно, сказал, что Америка – это такой мировой, всемирный паразит. И тем самым он мстит Америке не за вот эти стухшие доллары, а за то, что там развернута такая чудовищная антипутинская диффамационная кампания с подачи, видимо, Госдепа.

 Неолиберальная экономика – это экономика в свое время... Ну, видимо, этот термин немножко уже устарел, предложенный в свое время Международным валютным фондом, превративший Россию вот в такой, жалкий экономический и финансовый придаток, загнавший Россию в страшные долги, урезавший социальные выплаты, превративший большинство русского населения в бедняков и создавший класс супермиллиардеров, создавший глобальную вот эту огромную финансовую копилку, которая размещена, к сожалению, не в Москве, а на Манхеттене.

Вот что такое неолиберальный курс. И неолибералы – это вот наши, по существу, Чубайс, Кудрин, Гайдар, не к ночи будет помянут. Это все неолиберальные концептуалисты экономически, которые поддерживали и продолжают поддерживать эти тенденции. Господин Ясин, очень уважаемый мной экономист, который, конечно, ничего существенного не сделал для развития русской экономической мысли.

Поэтому Путин – конечно, никакой он не, так скажем, государственник, никакой он не сталинист, никакой он не такой, вот, жесткий антилиберал. Его экономическая модель подразумевает присутствие в ней Кудрина и всего этого проамериканского экономического блока, который высасывает из нас всю национальную энергию экономическую. Но тем не менее, сказав, что Америка – паразит, он сказал правду, действительно. Это такая, горькая правда.

Вот, и то, что он сказал об Америке, и то, что он сказал о Южной Осетии, с одной стороны, это вещи концептуальные и очень насущные. Это стратегические вещи. Это не тот бред о перемене часовых поясов, понимаете, или о переименовании округов, или о том, что свобода лучше, чем несвобода. Вот эти все такие пузыри лексические и политологические, которые все время исходят от Медведева.

Это концептуальные вещи, серьезные, потому что проблема суверенитета, который мы потеряли и отчасти находимся под внешним управлением Америки, - это очень серьезная проблема. Проблема восстановления великих пространств – об этом многие говорят, в том числе ваш покорный слуга, который говорил о Пятой империи как неизбежности, и о том, что Пятая сетевая империя, которая сменит Четвертую, разрушенную советскую империю – она необратима. Но ее построение будет связано с созданием вот этого сетевого союзного государства. Отсюда такая вот надежда у многих русских людей на союз с Белоруссией, и идея присоединения к этому союзу Южной Осетии, крохотной Южной Осетии и крохотной Абхазии – это тенденция, направленная на восстановление пространств.

Конечно, это не Казахстан еще и не Украина еще, но это тенденция. И по существу, война 2008 года, которую Россия провела с Грузией, - это первая имперская война за Пятую империю. Россия опять вернулась в Закавказье, туда, откуда ее с таким позором вышвырнул Ельцин. Поэтому его заявление – оно носит предвыборный характер, и оно апеллирует к национальной гордости русских людей, утративших империю. Это сделано тонко, умно, точно. Вопрос в том, блеф это или не блеф. Можно усомниться в том, что за этими словами есть намерения. Но с другой стороны, ведь, была проведена война, и, ведь, Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии. И вот это заявление после того как отношения с этим регионом бывшего Советского Союза были проверены войной, это заявление я рассматриваю как очень положительное и очень серьезное..