История со счастливым концом

Через три недели лежания в Морозовской нам твердо сказали, что козявка у нас проживет еще от силы пару месяцев. А что именно с ней не так, несмотря на многочисленные ЭЭГ, УЗИ и МРТ, сказать никто не мог. Лечить ее даже не пытались. В реанимацию брать отказывались. И тогда мамин начальник, австриец, сказал, что заплатит за козявкину госпитализацию в Венской университетской клинике.

Я сообщила врачам, что мы козявку везем в Австрию. Меня вызвали к главврачу. Сказали, что везти нельзя. Что козявка умрет в самолете. Я ответила, что повезу. Они сказали, что подадут на меня в суд. Что позвонят в Аэрофлот, сообщат, что мы везем терминального ребенка, пусть нас снимают с рейса. Подавайте в суд, ответила я. Вменяемой оказалась заведующая отделением. Накачала младенца реланиумом, чтоб не было приступов, и дала нам с собой еще один шприц.

Я приехала за козявкой в 4 часа ночи. Муж вынес из отделения кулечек, и мы двинули в аэропорт. В зале отлета выбросили шприц, побоялись, догадаются, что ребенок больной, и таки снимут с рейса. 

А муж мой тогда жутко боялся летать. Ему, чтобы от ужаса не помереть, необходимо было употребить полбутылки коньяку. Ну, он их и употребил, ага. Долетели мы нормально, козявка мирно продрыхла в люльке, муж зеленел, но держался огурцом и даже казался трезвым. В аэропорту взяли такси и поехали в больницу. По дороге решили, что я с козявкой пойду сдаваться, а муж со вторым чемоданом поедет в гостиницу регистрироваться.

Ну, я такая деловая, с ребенком и огромным чемоданом, сдаюсь на милость властей. Через 10 минут нас кладут в палату. И даже анализов не спросили, ни козявочьих, ни наших. А у меня с собой было, есличо. Кладут в палату для недоношенных, потому что там завотделением - друг маминого австрийца. Положили козявку в кроватку. Над кроваткой сразу повесили игрушки. Ну, я давай свой чемодан распаковывать. Кто знает, тот понимает, с собой у больничных мам все на случай атомной войны, тем более тут Австрия, где я тут комбинезончики и бутылки возьму? К козявке тем временем приставили одну нянечку и одну медсестру и подсоединили монитор. И вот эта медсестра мне говорит, пакуйся обратно. Я говорю, как же так? А вдруг она на комбинезончик плюнет, во что ж менять? Медсестра отодвигает дверцу шкафа-купе. Там ряды комбинезончиков. Тут реанимация, говорит мне она. Своего ничего нельзя. Одежку, бутылочки, памперсы, салфетки, еду - все даем мы. 

Ко всему козявочьему приделали штрихкод. К бутылочкам, комбинезонам, монитору, игрушкам, к карте. Штрихкод считывается любым из висящих в каждой палате сканеров, и сразу на экране появляется имя, все данные, история болезни.

Ну ладно, чемодан я застегнула. Оглядываюсь. Вокруг еще 7 кроваток. Наша трехмесячная весом 4200 на их фоне - слон. Козявки, как мне объясняют, весом от 450 граммов. Лежат, дозревают до нужной кондиции в кроватках, никаких барокамер. В каждой кроватке - овечья шкура, сверху лампа греет. Рядом со многими кроватками папы или мамы, держат козявок на груди под лампой. Чтобы козявки точно знали, что вот они, их мамы и (обязательно!) папы - это мне медсестра объяснила.

Она же мне сказала, что 80% этих детей будут, когда вырастут, здоровыми, такая у них статистика. Вон фотографии всех-всех-всех на стенках в коридоре. В комнате - стол, за которым сидят трое врачей, и по няне и медсестре на каждую пару козявок неотлучно. Над кроватками мобили (это такие крутящиеся мызыкальные хрени с игрушками) и мониторы: показывают давление и температуру. У входа флакон с дезинфицирующей жидкостью, как войдешь, надо обязательно помыть руки. Халатов мамам и папам надевать не надо.

 
В 6 вечера медсестра меня стала выпихивать. Сказала, что я могу, конечно, спать на полу, но лучше бы я топала в гостиницу, ибо козявке нужна мама свежая. А уж она, медсестра, тут за всем проследит, и врачи все на месте. Врачи и правда целый день над нами жужжали, а теперь устали жужжать и затихли за столом.

И пошла я в гостиницу. С чемоданом. Прихожу, портье мне сказал, что муж заселился (со вторым чемоданом), номер такой-то. Поднимаюсь на лифте. Стучу. Тишина. Только что-то отдаленно то ли погромыхивает, то ли взревывает. Спускаюсь. Портье говорит, я открою, но, если его там нет, я вас не пущу. Открываем. Полбутылки коньяку, ага? И бессонные ночи в больнице (последние несколько суток он дежурил, пока я объявляла козявку гражданкой рф, прописывала ее без согласия отца к себе, вписывала ее в загран и получала визы, кстати, все мамы могут себе представить эту волшебную картину: героический папа с младенцем в морозовской больнице, в джазе кругом только девочки, так что нам выделили одноместную палату). Храп такой, что стакан на тумбочке подпрыгивает. И то, что мы с портье над ним регочем, его ни чуточки не смущает. Короче, ужинать он не стал

. 
В 7 утра я ринулась обратно. Прибегаю. Лежит моя, весьма довольная, козявка. Целая и невредимая, и, кажется, даже не очень расстроенная отсутствием материально отвественной пары родителей. Вот же тетя прикольная рядом, и чуть чего захочешь, она бегом бежит выполнять. Круто! Только в памперс надудишь, а она уже новый прет. Тут надо сказать, что с начала болезни козявка наша сильно схуднула. Жрать она отказывалась наотрез, и фрисолаку больше 60 граммов за раз в нее было не впихнуть. И вот эта нянечка мне виновато так говорит, вы знаете, я ее покормила, но она больше 260 грамм есть не стала. Это ничего? Или попробуем еще впихнуть?

Скока-скока?! - говорю я фальцетом. 260. Оказалось, они всех заморышей откармливают чудо-питанием Aptamil. Сразу скажу, что за 2 последующие недели наша козявка превратилась во в меру упитанного и очень щекастого слоника, с 4200 она поправилась почти до 7 кг. То есть, если зайти сзади, то щеки из-за ушей видны раньше самих ушей. 

Потом ей делали МРТ и ЭЭГ. На нашем РДКБшном мрт было 6 снимков. Поэтому мы никак не могли понять, почему на мрт в Австрии ребенка забирают на 2 часа. Да потому что там сотни снимков. Диагноз поставили за 2 дня. И тут же назначили лечение. 
Перевели нас в обычную палату, одноместную, в смысле, один родитель и одна козявка, ну, и ванная комната с туалетом. Но монитор не отцепили. Козявка развлекалась тем, что отклеивала от пальца датчик, а потом под оглушительный писк монитора наблюдала за мчащейся по коридору медсестрой. 20 раз в день мчащейся - ни разу за все время пешком не пришла. Козявке медсестра очень нравилась, поэтому ее появлению она всегда ужасно радовалась. То есть, влетает медсестра, - козявка регочет.

Правда, потом они поссорились, потому что медсестра ее с утра искупала в ванночке и, видимо, слегка упустила, потому что когда мы пришли, наше чудовище лежало жутко насупленное и зареванное, медсестра имела виноватый вид, а стены ванной были забрызганы до потолка. Ну ничего, никто не утоп. Просто так положено - каждое утро ребенка купать в детской ванночке.

Еще нас там кормили по меню, можно было выбрать, что ты завтра будешь есть.

И выписали нам лекарство, без которого такие дети не живут. Лекарство это запрещено на территории РФ, как героин. В Австрии и Германии, да почти везде, если у ребенка случится приступ, а у родителей с собой этого лекарства не оказалось, тебя засудят за халатность. В России, если оно у тебя есть, присядешь, как за герыч.

Если бы не мамин начальник, я бы вам эту историю не рассказывала. А если бы в России была хоть одна клиника, где умели бы козявке помочь, то история эта была бы совсем другая.

А правда было бы здорово, если бы я про нашу клинику рассказывала, а не про австрийскую? Тогда бы всяких смешных козявок еще бы тысяч 20 выжило, а не только наша, которой повезло.