Советский политзэк и загранкадр

Давно это было – да и было ли вообще?..

Работал я тогда как советский корреспондент-пропагандист в одной из крупных стран Западной Европы. Рассказывал им, как у нас в СССР всё хорошо, ну а нашим гражданам расписывал, как у них всё плохо.

И вот возвращаюсь я поездом после очередного отпуска на этот скверный Запад, и, еще не добравшись до границы, вышел на какой-то остановке размяться и покурить.

Смотрю, поодаль какой-то странный вагон стоит, ждет, похоже, когда подцепят к нужному поезду. Подхожу из любопытства ближе – ба! да это, кажись, знаменитый «столыпинский» вагон для перевозки зэков – с решетками, с охраной….

А я-то за рубежом то и дело про наших диссидентов читал, как их судят, сажают... Очень уж меня эта тема волновала, даже осторожничать приходилось, чтобы не выдать свои симпатии к этим людям – как же можно советскому загранработнику такое себе позволять?! Ну и, понятно, первым делом подумалось, что и тут, в этом необычном вагонзаке, вполне могут быть политические. Подхожу, взволнованный, еще ближе – и вдруг в окне вагона буквально на какие-то секунды мелькнуло красивое мужественное лицо зэка, сопровождаемого мордоворотом-охранником…

«Ну, этот уж точно не урка и не ворюга, – подумал я. – Это наверняка политзэк, по лицу видно. Но кто? кто?..»  – И всю дорогу к месту моей столь престижной в те времена деятельности меня мучил этот вопрос… Но не только он. Мучила совесть. Вот я, преуспевающий молодой пропагандист, разодетый во все иностранное, жестко контролирующий каждое свое слово в присутствии других, дабы не навредить себе, еду отрабатывать высокое доверие партии и органов – врать, прикидываться, а его, который, может быть, в тысячу раз умнее, образованнее и лучше меня, везут, как скот, в ужасающих условиях на зону – и только потому, что он решился выступить против…

Но, конечно, тут же сработала и защитная реакция.

Ну да, они смельчаки, можно сказать, герои, но не принимает их народ, это же очевидно… К чему тогда этот их бесполезный героизм?!

В сносные, вполне гуманные времена Брежнева создавать какие-то подпольные организации на радость Западу? Это же бессмысленно, да и как-то непатриотично!..

Ну да, Солженицын, Сахаров действительно встряхнули мир своим словом, протестом, но у них было имя, они исполины. А остальные что? Толку-то от их мелкой антисоветчины, каких-то иллюзорных программ?.. Стоило ли ради этого жертвовать свободой, радостями жизни, взваливать такую тяжкую ношу на своих близких?..

Не лучше ли жить, думать, как учили в школе, пишут в газетах, и не бузить, а делать честно свое дело в дозволенных рамках, не творя зла?..

Но кто же все-таки этот зэк с таким благородным, как у советского киногероя, лицом? Так это и оставалось для меня долгие годы загадкой, пока в начале 2000-х я не увидел фото писателя, получившего премию Солженицына за «мужество в поисках правды». Леонид Бородин, ныне, увы, уже покойный. Писатель, поэт, диссидент, ставший впоследствии главным редактором журнала «Москва». Убежденный державник, с молодости вступивший в неравную схватку с государством ради блага самого же государства.

Он ли это был тогда в вагонзаке? По облику, по времени вроде как он. Его как раз этапировали в тот год по второму разу в пермскую колонию строгого режима уже как антисоветчика-рецидивиста. Правда, знающие люди пишут, что окна в «столыпинском» вагоне есть только с одной стороны, где ходят конвойные, а зэки напрочь отгорожены от внешнего мира. Тогда получается, что не мог я узреть там никакого зэка – просто померещилось…

Впрочем, так ли уж это важно? 

Судьба, личность реального Бородина, весь его образ, книжки так и просились в легенду, миф. Не случайно же знаменитый Илья Глазунов написал его портрет еще до второго ареста. Увидел, почувствовал в нем непреклонного, одержимого Россией романтика.

Ну, а впечатлительный бывший загранработник тоже, как видно, повёлся на харизму Бородина и причудливо перенес его в тот случайно увиденный им «столыпинский» вагон.