ИГИЛагерники

коллаж: рисунок - Темур Козаев, фото - Rutube.ru/РБК

ЧП в ростовском следственном изоляторе, где группа ваххабитов вырвалась из камеры и захватила двух сотрудников ФСИН, к счастью, закончилось хорошо – заложники были освобождены, террористы ликвидированы. Теперь хотелось бы услышать ответы на множество вопросов, которые появляются сами собой. Прежде всего как такое вообще могло произойти? И не повторится ли это снова, только с уже другим, печальным исходом?

Ещё четыре года назад «Наша Версия» сообщала : в российских колониях массово образуются исламистские группировки. Причём они стали уже настолько сильны, что бросают вызов не только администрации, но и криминалитету

Как теперь известно, в ночь с 15 на 16 июня шесть заключённых СИЗО-1, сломав оконную решётку, выбрались из камеры. Затем они по канату спустились во внутренний двор, где захватили в заложники младшего инспектора дежурной смены Виктора Кочакова и начальника оперативного управления ГУФСИН по Ростовской области Александра Богму. По некоторым данным, беглецы пытались также пленить ещё одного сотрудника СИЗО, однако он успел закрыть двери, в связи с чем террористы, по сути, оказались заперты внутри тюремного учреждения, несмотря на то что фактически оставались на улице.

Оттуда они выложили в соцсеть видеообращение. Поигрывая ножами и стоя на фоне чёрного флага с символами ИГИЛ**, террористы потребовали предоставить им автомобиль и возможность улететь из России. В противном случае они обещали убить заложников, поскольку-де «Аллах их давно готовил» к джихаду. В троих бородачах опознали ингушей из экстремистской ячейки, готовившей расстрел в Верховном суде Карачаево-Черкесии – в декабре прошлого года их приговорили к 18 годам лишения свободы. Понимая, чего можно ждать от радикалов, церемониться с ними не стали. Вышло будто в каком-то блокбастере: спецназ провёл успешный штурм, в считанные минуты перестреляв террористов. Сходство с кино добавил тот факт, что буквально все этапы произошедшего оказались запечатлены на видео. Поскольку следственный изолятор расположен в самом центре Ростова, выход спецназа снимали и тут же транслировали в эфир толпы зевак. А сам момент побега из камеры сняли на смартфон и выложили в Сеть другие заключённые СИЗО. Согласитесь, звучит нелепо? Ничего, это ещё не самое странное в этой истории.

Зелёная повестка

Начать хотя бы вот с какого момента. Как уже говорилось, трое ликвидированных террористов – Шамиль Акиев, Тамерлан Гиреев и Азамат Цицкиев – ранее уже успели «прославиться». Тогда как про троих других не известно, что они тоже из матёрых исламистов. Зато СМИ сообщают: их Акиев, Гиреев и Цицкиев вроде как завербовали уже в СИЗО. Вот и ещё один сиделец рассказывает, что его пытались приобщить к радикальным идеям, но он не проникся. Если так, то ничего себе выходит картинка – не тюрьма, а вербовочный центр экстремистов!

На самом деле ничего удивительного здесь нет. Ещё четыре года назад «Наша Версия» сообщала в материале «Тюремный джихад»: в российских колониях массово образуются исламистские группировки. Причём они стали уже настолько сильны, что бросают вызов не только администрации, но и криминалитету. Так, в 2017 году в тувинской ИК-1 «законник» Шляпа-младший попытался заставить мусульманскую общину жить «по понятиям» и жестоко за это поплатился. А годом ранее в хакасской колонии № 35 мусульмане устроили бунт, разгромив жилой корпус – так они отреагировали на запрет молиться 5 раз в день.

(скриншот: vk.com/Телеканал «ДОН 24»)

Однако настоящая проблема заключается в том, что зачастую находящиеся в колониях мусульмане группируются вокруг самых радикальных версий ислама. «Ценности зоны, построенной на системе неписаных воровских законов, легко могут быть подменены ценностями религиозного экстремизма: «жить по понятиям» – «жить по шариату», «государство ментовское» – «государство кяферское». Романтизация криминального мира в глазах уголовников легко перекликается с эстетикой и этикой ваххабизма: общие представления о добре и зле, о правильном и плохом, а жизнь «по понятиям» легко подменяется жизнью «по шариату» в фундаменталистском его понимании», – отмечал глава Приволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований политолог Раис Сулейманов. Может быть, он ошибается? Непохоже. В 2019 году ФСБ сообщила о том, что в калмыцкой ИК-2 было вскрыто целое экстремистское подполье. За шесть лет пребывания в колонии его организатор завербовал более 100 человек, причём не только этнических мусульман. Каким образом? В общем-то, всё объяснимо, рассказывают прошедшие зону граждане. Начать хотя бы с того, что мусульманские, или, как их ещё называют, зелёные, камеры в СИЗО сейчас считаются очень привлекательными для попавших под следствие. Просто потому, что там не курят, тогда как в других камерах дым стоит столбом и человеку некурящему находиться в них почти невозможно. В колониях тоже свой уклад. Как уже говорилось, мусульмане не поддерживают воровские порядки. Оттого те, у кого случился конфликт с «блатными», может легко получить защиту у мусульман. Конечно же, их сразу не заставят присягать чёрному знамени. Для начала объяснят, что христиане, согласно Корану, «Ахль аль-китаб», то есть «Люди Писания» и почти что братья. А потом заботой и вниманием, которых так не хватает любому находящемуся за решёткой, сделают так, что человек сам задумается – а может быть, и правда присоединиться к новым братьям?

Тем временем «Ридус» приводит мнение религиоведа Романа Силантьева. Позиции так называемых тюремных джамаатов радикальных исламистов в СИЗО и исправительных колониях с начала спецоперации ВС РФ на Украине резко усилились, утверждает он. Причиной тому стал массовый исход осуждённых на службу в ЧВК «Вагнер». Осуждённых за терроризм и экстремизм, как известно, служить не брали, в связи с чем их доля в общей массе оставшихся зэков стала весомее. «Религиозные экстремисты стали составлять достаточно существенную часть заключённых, начинают концентрироваться. Мы получили очень серьёзный минус – увеличение влияния ваххабитов», – отмечает Силантьев.

Знатоки тюремных порядков высказывают свою версию: не исключено, что радикалам могут намеренно делать поблажки. Ворам и сложенному им укладу нужно было кого-то противопоставить – в этом качестве и могли использовать мусульман-радикалов.

Заигрались с радикалами?

Таким образом, проблема налицо, и вряд ли во ФСИН о ней не знают. Почему же тогда радикалы чувствуют себя вполне уютно? Те же террористы из ростовского СИЗО не выглядели замученными тюремной жизнью: сытые, в пышных бородах. Хотя вроде как должны были содержаться за семью замками, под круглосуточным контролем камер и усиленной охраны.

«Вот какой фокус, – пишет бывший главный аналитик московского управления ФСИН Анна Каретникова. – Раньше слово «террорист» для сотрудников звучало вот так: «ТЕРРОРИСТ».

Это что-то серьёзное было, с чем лучше не шутить, где лучше подсобраться, сосредоточиться. А теперь не так. Теперь на «террористический» учёт абсолютно формально ставят всех с определёнными статьями. И блогеров, которые в интернете действия ВСУ оправдали. И торговцев с рынка, которые друг другу по 100 рублей с карты на карту перечисляли, чисто по торговле, а на конце цепочки кто-нибудь деньги куда-нибудь двоюродному брату в Сирию переводил. Я бесконечно повторяла: не нужно этого делать. Когда у вас в СИЗО 15 человек на учёте – контроль за ними осуществлять реально. Когда вы 300 человек поставили – это уже невозможно. Да никто и не старается на самом деле. Могут оставаться «особо подконтрольные», но это единицы, про кого главк каждый день интересуется. А те, кто действительно может выдать эксцесс, растворяются среди общей массы профучётников. Карточки профучёта у всех одинаковые, поди разберись, где безобидный блогер, а где парень из ИГИЛ*».

Впрочем, есть и иное мнение. Знатоки тюремных порядков высказывают свою версию: не исключено, что радикалам могут намеренно делать поблажки. Для чего? Принцип «разделяй и властвуй» работает на зонах не хуже, чем в политике. Помните, как несколько лет назад было объявлено о начале войны с организованной преступностью? Криминал тогда ломали, что называется, через колено, воров в законе пачками отправляли за решётку. Ворам и сложенному им укладу в местах не столь отдалённых нужно было кого-то противопоставить – в этом качестве и могли использовать мусульман-радикалов. «По слухам, есть лагеря, где преобладают салафиты, живущие своими джамаатами. Они отрицают воровские традиции, не скидываются в общак. Отчасти это на руку сотрудникам колоний, которые покровительствуют отдельным радикально настроенным мусульманам, чтобы вбить клин между заключёнными. В целом сотрудники администрации СИЗО ведут себя с салафитами подчёркнуто корректно, несмотря на зачастую вызывающее поведение со стороны последних», – рассказывал осуждённый за убийство националист Виктор Луковенко.

Кроме того, плотное общение с радикалами – вынужденная, но необходимая часть служб, ведущих оперативную работу внутри СИЗО и колоний. А как ещё вербовать агентуру, узнавать о деятельности экстремистских группировок, готовящихся терактах. В таких случаях вполне может использоваться принцип «ты мне – я тебе». Ты мне о «спящих» членах ячейки – я тебе режим помягче, возможность молиться, носить бороду. Кстати, многие обратили внимание и задались вопросом: а что вообще делал среди ночи в выходной день начальник всей оперативной части ростовского ГУФСИН? Слава богу, живой остался…

Тюремщики не дают ответов

Случившееся – не просто сигнал для ФСИН. Это скорее оглушительная пощёчина, дающая повод задуматься и что-то изменить в своей работе. «У нас есть фашисты, националисты, мы умеем с ними работать. Но с людьми, которые проповедуют агрессивные формы ислама, до конца работать не умеем» – так в 2018 году заявлял первый замдиректора ФСИН Анатолий Рудый. С того момента прошло шесть лет. Пошло ли это время впрок, научились ли работать? Непохоже.

«Ридус» приводит мнение религиоведа Романа Силантьева. Позиции так называемых тюремных джамаатов радикальных исламистов в СИЗО и исправительных колониях с начала спецоперации ВС РФ на Украине резко усилились, утверждает он. Причиной тому стал массовый исход осуждённых на службу в ЧВК «Вагнер».

Пойдём дальше. Сейчас следствие проверяет, не координировались ли действия террористов извне, сообщает ТАСС. Понятно, что если такое и было, то связь с ними держали не с помощью флажков или семафора. То, что чуть ли не в каждой камере есть спрятанный мобильный телефон, давно секрет Полишинеля. Как и то, каким образом они там оказываются. Для сведения: ровно за 10 дней до случившегося суд в Ростове вынес приговор инспектору дежурной службы этого же СИЗО, пытавшемуся пронести обитателям изолятора два мобильника. К слову, за это он получил всего три года условно. Что как бы свидетельствует: наличие у зэков телефонов стало явлением настолько обыденным, что их пронос за преступление уже не считается. Хотя та же Анна Каретникова советует, как можно было бы если не вообще положить конец телефонам в камерах, то хотя бы кратно уменьшить их количество. «Если говорить о вреде телефонов, то давайте говорить и о том, что официальные телефонные звонки близким предоставляются арестованным только с разрешения следователя (позже – суда), и, разумеется, это форма давления и манипуляции. Либо приятные следователю показания – либо никаких звонков домой. Именно поэтому в камерах появляются запрещённые мобильные телефоны: спрос рождает предложение. А по ним уже можно и вымогательством заниматься, и сговариваться о чём-то, и, как выясняется, ещё и в ИГИЛ* запрещённый звонить. Так без этого можно было обойтись – разрешите арестантам звонить близким легально. Вот рынок «запрещёнки» и рухнет. Но нет. Ничего не меняется», – констатирует она. Тут, кстати, можно вспомнить о том, что в своё время выделялись огромные деньги на то, чтобы поставить в колониях и СИЗО «глушилки» сигнала, не позволяющие звонить из камер. При этом ещё много лет назад сообщалось, что в ростовском изоляторе такие тоже вроде бы устанавливались. И что же они, не сработали? Или же их и не было? Учитывая, что в те годы тюремным ведомством руководил Александр Реймер, при котором исчез миллиард рублей при закупках электронных браслетов, ничему не удивишься.

А как можно было не заметить, что осуждённые ломают или подпиливают железную решётку в окне? За один час её не снести, а для того чтобы вовремя заметить такие попытки, у тюремщиков имеются тяжёлые деревянные киянки – ими простукивают стены в поисках подозрительных следов. А флаги и повязки ИГИЛ*? Вряд ли террористы в камере организовали пошивочную мастерскую. Значит, получили с воли? А как же им их передали, если существуют строжайшие протоколы досмотра? В общем, вопросов много, и ответов на них нет.

Как бы то ни было, выводы из случившегося определённо стоит сделать. Сейчас в Ростове работает московская комиссия из ФСИН. О деталях не сообщается, но можно предположить, что местным сотрудникам, причём не только оскандалившегося СИЗО, но и всего тюремного управления, небо теперь кажется с овчинку. Ведь есть одна деталь, о которой почему-то забыли. Именно в ростовских учреждениях ведомства, и в частности в том самом СИЗО-1, содержат пленных военно­служащих ВСУ. Сам собой рождается вопрос: а что, если бы взбунтовались они – обученные и подготовленные, а не тройка самодеятельных исламистов? Да ещё если кто-то из охочих до денег контролёров пронёс бы им телефоны, а то и оружие?..

*«Исламское государство» признано террористической организацией, деятельность которой в России официально запрещена решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года.

«Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират») — официально запрещенная в России международная организация.

«Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана») — официально запрещенная в России международная организация

Дмитрий Злобин