Почему же немецкое нападение на Советский Союз оказалось столь неожиданным?

Здесь, разумеется, нужно сперва уточнить, о какого рода «неожиданности» идет речь.

Готовился ли СССР к возможной «большой войне»? Однозначно да, причем ещё с рубежа 1920-х — 1930-х гг. А во второй половине 1930-х годов руководители СССР и РККА фактически заявляли, что «вторая империалистическая» уже началась.

Этот период уже характеризуется локальными конфликтами (Хасан, Халхин-Гол, Испания, Польский поход и Финская). Постепенно приходит осознание того, с кем именно придется воевать.

Советские танкисты на Халхин-Голе, 1939 год.

Ранее вероятными противниками были и поляки, и японцы, и англо-французы (тут можно вспомнить, что ещё в 1939 — 1940 гг. планы ударов по бакинским нефтепромыслам у последних обсуждались и едва не перешли в формат «практики»).

К 1941 году неизбежность войны советским руководством явно осознавалась. Известен был и противник — гитлеровская Германия и её союзники, сателлиты, «сочувствующие».

Скажу ещё одну вещь: в некотором роде повезло, что к нападению в итоге не присоединились турки и японцы, иначе было бы ещё тяжелее. А вот советские военные подобное развитие событий рассматривали.

Но это всё в «глобально-стратегическом смысле». Так сказать, «общее направление».

А вот то, что война начнется именно 22 июня 1941 года, причем начнется вот так... это предугадать было просто нереально. Не имелось у советской разведки «источников» из среды высшего генералитета вермахта.

Немецкие танки Pz.Kpfw. IV направляются к советско-германской границе, июнь 1941 года.

Зато имелись другие источники, славшие разнообразные возможные «даты нападения», либо просто указывавшие разные примерные сроки. Разумеется, источники эти часто «кормились дезинформацией», которую радушно плодили и плодили нацисты.

Какого рода это была дезинформация? Самая разная, но к примеру.

Нацисты пустили слух, в котором указывалось, что немцы собираются предъявить Советскому Союзу ультиматум.

Эдакий «усиленный польский вариант», требования в стиле: расширение поставок ресурсов, предоставление «коридора» вермахту, дабы тот ударил по британским колониям, «сдача в аренду» некоторых советских западных территорий (например, в Прибалтике).

В той обстановке эти слухи выглядели реалистично. По сути, так немцы поступили с поляками. Потом Гитлер предлагал «помириться» англо-французам. То есть имелся какой-никакой «призрак дипломатии».

Колонна советских солдат направляется на фронт, 23 июня 1941 года. Фотография: Анатолий Гаранин.

И советские агенты писали в Москву о том, что если война и начнется, то начнется с ультиматумов и «борьбы нервов».

Ну а в реальности нацисты не собирались так поступать, видя решение «советской проблемы» в неожиданном нападении, без каких-то дипломатических прологов.

«В разговорах среди офицеров штаба часто называется 20 мая как дата начала войны с СССР. Другие полагают, что выступление намечено на июнь. В тех же кругах заявляют, что вначале Германия предъявит Советскому Союзу ультиматум с требованием более широкого экспорта в Германию и отказа от коммунистической пропаганды...

Предъявлению ультиматума будет предшествовать «война нервов» в целях деморализации Советского Союза...» (с) В. Н. Меркулов (нарком госбезопасности), 14 мая 1941 года. (Секреты Гитлера на столе у Сталина. Разведка и контрразведка о подготовке германской агрессии против СССР. Март-июнь 1941 г. Документы из Центрального архива ФСБ России.).

А теперь представьте, что вот такая «инфа» идет сплошным потоком. Разнообразные слухи, противоречивые данные, много возможных дат нападения и планов противника.

Офицеры 217-й пехотной дивизии вермахта на обсуждении приказов перед нападением на СССР, 20 июня 1941 года.

Ещё одна немецкая уловка была связана с англичанами. Мол, так и так, либо будем высаживаться в британской метрополии, либо «выбивать» бриттов из колоний. Либо то и другое одновременно.

Кстати, англичане из-за этих слухов порядком нервничали.

13 июня 1941 года нацисты опубликовали статью самого Геббельса под названием «Крит как пример», в которой рассказывалось о том, что данная операция являлась лишь «репетицией» грядущей высадки немцев уже в Англии.

К слову, Критская операция — это уже конец мая, 20 — 31. То бишь представьте, вам разведка говорит, что 20 мая немец нападет на СССР... а вместо этого 20-го числа гитлеровские десантники атакуют Крит.

Но это ещё не всё. Опубликованную в Völkischer Beobachter статью Геббельса про Крит и англичан... начали демонстративно «подтирать», уничтожив выпуски газеты, которые не успели продать.

Немецкие парашютисты с группой британских военнопленных во время боев за Крит. Май-июнь 1941 года.

А потом по Германии пустили слухи о том, что «полезший вперед батьки в пекло» Геббельс получил по шапке от самого фюрера. Мол, Гитлер хотел сохранить грядущее вторжение на острова в секрете, а Геббельс «слил инфу».

Над дезинформацией активно работал и Иоахим фон Риббентроп (глава МИД Третьего Рейха). 15 июня 1941 года он разослал своим послам указания: рассказывать итальянцам, венграм и японцам о том, что в конце июня — начале июля грядут переговоры Германии с Советским Союзом.

Конечно же, эта «деза» тоже попала в поле зрения советской агентуры.

Так что именно война в стиле 22 июня (и начавшаяся в этот день) оказалась действительно неожиданной. Вероломное нападение вермахта произошло без каких-то ультиматумов, претензий, переговоров.

Нападению предшествовала «абсолютная тишина» со стороны нацистских официальных представителей. И тонна всевозможных слухов.

Два советских пограничника с собакой в дозоре, 1941 год. Фотография: Семен Фридлянд.

«Германия не предъявляла СССР никаких претензий и не предлагает какого-либо нового, более тесного соглашения, ввиду чего и переговоры на этот предмет не могли иметь место...» (с) «Слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы». Сообщение ТАСС. 14 июня 1941 года.

Необходимо ещё сказать, что Советскому Союзу было крайне выгодно оттянуть начало конфликта, «переложить» его хотя бы на 1942 год. Это доказывают «долгосрочные» планы модернизации Красной Армии.

Как мы помним, её немцы застали буквально «в моменте переодевания». В войска поступала новая техника, её требовалось освоить. Возводились укрепления. Всё это должно было реально «заработать» не ранее 1942 года.

Чисто логически нападение в конце июня выглядит странно, особенно для армии, что не готовилась к зимней войне. А вермахт являлся именно такой армией.

И это если мы забудем о том, что, помимо Балкан и Крита, немцы уже и в Северной Африке воевали.

Май 1941 года.

И, как было сказано выше, орали на всю Унтер-ден-Линден о том, как они скоро пойдут «высаживаться на островах».

Но и это ещё не всё. Проблема в том, что многие советские военачальники того времени все-таки плохо представляли себе «вермахт в действии». Такие красные командиры войну видели как некое «поэтапное мероприятие», в котором все начнется с приграничных столкновений ограниченными силами:

«Я просмотрел недавно книгу Иссерсона «Новые формы борьбы».

Там даются поспешные выводы, базируясь на войне немцев с Польшей, что начального периода войны не будет, что война на сегодня разрешается просто — вторжением готовых сил, как это было проделано немцами в Польше, развернувшими полтора миллиона людей.

Я считаю подобный вывод преждевременным. Он может быть допущен для такого государства, как Польша, которая, зазнавшись, потеряла всякую бдительность...» (с) П. С. Кленов. Начальник штаба Прибалтийского особого военного округа. / Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940 года.

Эшелон с советскими танками КВ-1 и КВ-2, захваченными на перегоне Копычинцы–Гусятин, июль 1941 года.

Вот Польша зазналась, а уж мы то им покажем... Польша и правда зазналась, но ведь и в Красной Армии, обладавшей только опытом локальных конфликтов (причем не обобщенным) и крайне скудной информацией о кампаниях вермахта, самоуверенности явно хватало.

Что позднее безусловно сказалось на морально-психологическом состоянии многих красноармейцев и командиров.

22 июня 1941 года произошло именно то, что все-таки «не ждали в таком виде»: вермахт «навалился» почти всем, что у него имелось. Без ультиматумов, без переговоров и без «приграничных сражений ограниченными силами». Саму точную дату предсказать было нереально.

Что же касается немецких войск у советских границ (а их нельзя было не заметить)... тут тоже закавыка. Считалось, что у вермахта их больше, особенно с учетом завоеванной Франции.

И опять, мимо. Французские танки немцам не очень-то были нужны — слишком медленные, да и запчастей не напасешься. А вот автомашины... вот их да, собирали «со всей Европы» буквально.

«Механизированные» немцы в Литве, конец июня 1941 года.

Поскольку немецкая «механизированная орда», являвшаяся лишь «меньшей частью всего вермахта», на практике очень много внимания уделяла даже не танкам, а моторизованной пехоте и мобильной артиллерии.

А также разведке, саперам и так далее. То бишь это были такие «мобильные армии», способные к автономным боевым действиям. Именно для этого немцам и танки были нужны... в ограниченном количестве.

Тогда как Г. К. Жуков, С. К. Тимошенко и А. М. Василевский ждали 10 тысяч немецких танков и 15 тысяч самолетов люфтваффе.

Ну а в завершение сегодняшних мыслей, хотелось бы ещё упомянуть в очередной раз о том, что сами немцы не знали, когда они нападут. Вернее, сперва собирались это сделать в мае 1941 года как раз.

В такой ситуации, конечно, агрессор в тактическом смысле — «на коне». Может выбирать, когда и как наносить первый удар.

Ну а дальше весь вопрос в том, получится ли этот удар отбить. Художник: А. Каращук.

Переносить сроки нападения. Путать будущую жертву дезой.

Всё это немцы делали. Но ошиблись в одном: СССР не рухнул после первых ударов, Красная Армия не исчезла по результатам «кампании в несколько месяцев».

В этом отношении советское государство оказалось готово выдержать удар, который ранее никто не смог отразить...