«Могила невостребованных прахов»: как в СССР поступали с телами «VIP-репрессированных»

Период правления Сталина вошел в историю страны, как эпоха великих свершений и, в то же время, массовых репрессий. Часто по надуманным приговорам, без суда и следствия были расстреляны сотни тысяч человек.

Трагическую известность получили места массового захоронения расстрелянных – Бутовский полигон, Коммунарка, Сандармох и другие. Одно из таких мест носит название «могила невостребованных прахов» на Донском кладбище в Москве.

О крематории Донского кладбища

В 1919 году В.И. Ленин подписал декрет о предпочтительности кремации, противопоставив ее традиционным похоронам. Бороться против обычая предавать тело умершего земле для большевиков стало делом принципиальным, поскольку из обряда похорон практически невозможно было искоренить религиозную составляющую. Уже через год под заголовком «Крематорий – кафедра безбожия!» в журнале «Революция и церковь» был объявлен конкурс на лучший архитектурный проект первого в Советской России крематория, который решено было разместить на территории Донского кладбища, на месте недостроенной церкви святого преподобного Серафима Саровского и святой благоверной княгини Анны Кашинской.

Крематорий был оборудован двумя печами немецкой фирмы Топф и органом, доставленном из лютеранского храма. Первое испытание состоялось уже в 1926 году. «Огненному кладбищу» посвящали статьи и пропагандистские воззвания, экскурсии на «огненные похороны» были модным развлечением, Троцкий призвал большевиков завещать предать свое тело огню, а не земле, и очень многие последовали этому призыву.

Тем не менее кремация, вопреки ожиданиям большевистской власти, не вытеснила традиционного предания земле.

Однако, очень многие из представителей элиты страны, старые большевики и партийные руководители были действительно преданы огню. Правда, их желание в этом случае в расчет совершенно не принималось. Дело в том, что именно в Донской крематорий в 30-х годах привозили тела расстрелянных из числа, как сказали бы сегодня, «VIP-персон».

Процедура казни и похорон в период репрессий

Несмотря на обилие исследований и сравнительно немалое количество обнародованных архивных документов, сегодня историки могут представить себе процедуру казни и захоронения в период «большого террора» лишь в самых общих чертах.

Особенно плохо обстоит дело с захоронениями. Дело в том, что еще в 1922 году Верховный трибунал ВЦИК издал акт о процедуре захоронения казненных, в котором сказано: «Тело расстрелянного никому выдаче не подлежит, предается [земле] без всяких формальностей и ритуала, в полном одеянии, в коем был расстрелян, на месте приведения приговора или в каком-либо другом пустынном месте, и таким образом, чтобы не было следа могилы…».

С тех пор на протяжении всех 30-х годов эти нормы – хоронить тайно и без возможности затем опознать место захоронения – почти не претерпели изменений.

Впрочем, тайное рано или поздно становится явным. Особенно, когда речь идет о захоронении сотен и сотен трупов. Известно, что тела казненных стали направлять сюда, в Донской крематорий по крайней мере с 1936 года. Расстрелы производились в подвальных помещениях тюрем НКВД, после чего тела складывали в кузов грузовика и везли на Донское кладбище. Все происходило ночью.

Грузовик подгоняли к черному входу в крематорий, прямо к дверям, ведущим в подвалы и к печам, как и было предписано «без всяких формальностей и ритуала».

Сохранились отпечатанные на машинке документы – направления на кремацию – «Примите для немедленного захоронения (кремации) столько-то трупов». На обороте расписка, уже от руки – «принято» или «столько-то трупов принял».

Добротные немецкие печи «Топф» (говорят, печи именно этой фирмы впоследствии использовались в Освенциме и в Бухенвальде) за ночь могли принять до нескольких десятков тел.

Что было после, свидетельствует директор крематория Нестеренко: «…После сжигания пепел расстрелянных участников процессов мною лично закапывался в специально отведенном месте во дворе крематория».

Это «специально отведенное место» получило известность под названием «могила невостребованных прахов №1».

В настоящее место над этим захоронением возведен мемориал в память обо всех безвинно пострадавших жертвах репрессий.

Кто похоронен в «могиле невостребованных прахов»

Документов, свидетельствующих о том, чей именно прах покоится на Донском кладбище, на сегодня не найдено. Но поскольку на многих актах о приведении приговоров в исполнение есть отметка о направлении на кремацию, можно с уверенностью предположить, что речь именно о Донском крематории. Ведь других крематориев в Москве в ту пору не было.

Именно таким образом стало известно, что в могиле №1 находится прах маршалов Тухачевского и Блюхера, командармов Уборевича, Примакова, Корка. Здесь же упокоились писатели Ясенский, Бабель, Кольцов, режиссер Мейерхольд, и многие другие. Судя по всему, здесь же было сожжено тело Ежова, и его прах оказался в одной могиле с прахом его жертв.

Русская Семёрка