Водка из советского таксопарка

Зима 1987 года.

С некоторым затуханием, но продолжается борьба коммунистической партии с пьянством и алкоголизмом.  Провозглашенная устами генсека Горбачева.

Естественно, что славные «органы» не могут оставаться в стороне от этой борьбы и не зарабатывать на этом «показатели».

***

Испокон веков в советских мегаполисах такси было для народа основным источником  крепких спиртных напитков. В неурочное время.

Только тупой и ленивый советский таксист (а таких не было; работа требовала ума и энергии для зарабатывания денег) не возил, запрятав  в машине,  несколько бутылок водки. Продавали  эту водку пассажирам по их просьбам. По двойной-тройной цене и после «фейс-контроля» пассажира. Приглядываться к пассажирам было необходимо. Чтобы не попасть на «подсадного», который провоцирует запрещенную сделку для последующей «сдачи» несчастного таксиста ментам[1].

С  ужесточением «борьбы» усилилась и таксистская конспирация.

Одним из вариантов стала продажа водки прямо в таксопарках. Вернее, не прямо, а очень даже замысловато.

Отныне запас водки ночью хранился в ремонтной зоне таксомоторного предприятия. Алчущий пассажир вступал с водителем такси в предварительное соглашение по  купле-продаже водки. Далее такси ехало к таксопарку. Шофер шел в ремзону с деньгам клиента. Выносил оттуда бутылку, и клиент с нею исчезал. Деньги, даже и помеченные ментами, бесследно исчезали в анналах автопредприятия.

Менты оставались с носом.

***

“На хитрую жопу всегда есть хуй с винтом”.

Эта старая русская пословица аллегорически обозначает вечный приоритет карающих над караемыми. В том числе и правоохранительных органов над правонарушающими гражданами.

Принцип неотвратимости наказания, провозглашенный советским уголовно-процесуальным правом,

Реализуя пословицу, ОБХСС[2] Кировского РУВД вскоре после нового 1987 года проводит сильнейшую операцию, достойную увековечения в диссертациях и монографиях. В ментовских научных учреждениях, конечно, не в нормальных.

В 6-й таксомоторный парк на улице Краснопутиловской внедряется агент! Под видом ночного водителя-загонщика[3].

За пару-тройку ночных смен агент отслеживает схему водочной торговли. Фиксируя узловые точки коммерческого процесса и основных его фигурантов.

В последнюю ночь предпринимается атака.

В одно время в разных местах района несколько подставных «клиентов» обращаются к таксистам по поводу водки. Далее по вышеизложенной схеме. А еще далее – «подставные» сдают ментам приобретенную водку и пишут заявления о только что совершенных сделках.

Под утро доблестные обэхээсники берут штурмом таксопарк. По направлениям, сообщенным загонщиком-«стукачом».

Но опытные рыцари кувалды и отвертки успевают среагировать. Кто нужно -разбегается, что можно – запрятывается поглубже.

Результаты «краснопутиловской битвы», как обычно и бывает, оказываются скромны. Ими становятся два ящика изъятой «Русской» водки. И задрипанный слесарь ремзоны.

Задержанный работает слесарем всего неделю, снятый с шоферской должности в наказание за какое-то локальное прегрешение. Он-то и не успевает по неопытности увильнуть от ментов.

Материал по данной операции достается мне.

Возбуждаю дело по 154-й статье за спекуляцию. Расследую и заканчиваю. Обвиняемый бедолага-слесарь идет по делу в полном признании. Под стражу мною не берется. И в суде получает какое-то мелкое условное наказание.

Слава Богу.

Но не в этом главная соль сего рассказа.

***

Два ящика с вещественными доказательствами, водкой “Русская” в количестве 40 бутылок, хранятся у меня в кабинете в железном шкафу для хранения  ценных предметов. Ключ от шкафа я тщательно прячу в кабинете.

Дело происходит, как и многие другие, в здании 14-го отделения милиции на Ленинском проспекте.

Со дня водворения водки в шкаф ко мне тянутся делегации оперативных работников. С предложениями оперативно уничтожить мерзкий напиток.

Я отказываю оферентам[4]. Мне все-таки страшновато всю ее, родимую, уничтожить. Ибо в Кировском суде народ тоже  пьющий. И любой судья, получив  данное дело, может водочку с меня потребовать. И даже обязан  это сделать.

Моей  непреклонности хватает дня на три.

Далее я начинаю идти на компромиссы. И выдаю-таки операм водку. Но в долг. С условием возврата такой же точно.

Возвращают.

Поначалу…

Вечер. Поздний вечер.

Стрельнинская квартира. Телефонный звонок. Опера из четырнадцатого. Несколько радостных голосов, и все пьяные.

-  Михалыч! Отец родной!! Еб твою мать!!! Хули ты там, блядь, спишь?! Давай, лети сюда, мы, блядь, тут…. – подробно описывается событие, в связи с которым происходит текущая пьянка. Что-то типа «мы тут вот чего-то приняли малость, да еще немного…»

- Вы, распиздяи хуевы, еб вашу мать, посмотрите на часы!

Полдвенадцатого уже.

- Хуйня, Михалыч, а не время, блядь! Ты сам можешь, блядь, не ехать. Ты скажи, где, блядь,  у тебя ключ от шкафа с водкой, блядь?

- Какая вам, козлам винторогим, еще водка? Идите спать!

- Михалыч, дорогой, блядь, не еби мозги, нам выпить надо. Мы же, блядь, всегда тебе, блядь, все отдаем.

Чувствую, что убеждения тут бессильны. И уже готов оперов ублажить. Но…

- А в кабинет-то ко мне вы как попадете? В дежурке от него ключа нет, все у меня.

В трубке слышится веселое и дружелюбное ржание.

- Ну, Михалыч! Ну, ебаный же в рот!! Мы же, блядь, о-пе-ра!!! О-пе-ра, блядь, а не хуй собачий. Да мы уже из твоего, блядь, кабинета и звоним. Вскрыли, блядь, кое-как. Ты нам только, блядь, про ключик от шкафа скажи. Нам его, железного, блядь, ломать жалко.

Против такого высшего ментовского пилотажа я бессилен. Называю место хранения ключа. Требую, чтобы брали не более литра водки. И чтобы через два дня положили две таких же бутылки на место.

Условия с восторгом принимаются. И связь заканчивается.

 Через два дня честнейшие опера возвращают долг. Приносят и ставят мне на стол литр водки… “пшеничной”,… четырьмя бутылками емкостью по 0,25 литра. Так называемыми «чекушками».

Объясняю любезным сослуживцам уровень их интеллекта и мою любовь к их родственникам. А также прочитываю краткую лекцию по уголовному процессу. Из которой следует, что водка едина по сортам только в желудках оперов-алкоголиков. В уголовном же деле она должна присутствовать только в том виде, в каком зафиксирована в процессуальных документах.

Парни озадачиваются. И неспроста. Ибо время в стране – время тотального дефицита. Достать водку сложно. А достать в нужное время нужный «брэнд» – еще сложнее.

Но до чего же я люблю и уважаю этих людей!

За их смекалку и расторопность.

Еще через день мне в кабинет доставляются… вырезанные из фольги заготовки водочных пробок, как их еще называют, «бескозырок[5]». Явно фабричного, а  не кустарного производства. Желтого цвета, как и положено на бутылках «Русской» водки.

Водка из «чекушек» переливается в пустые полулитровые бутылки с необходимыми этикетками[6], хранящиеся в том же шкафу.  После чего сосуды закрываются «родными» пробками путем завальцовки последних пишущим узлом от шариковой ручки.

Проблема решена.

А у меня происходит психологический слом. Я подавлен уровнем профессиональной квалификации и величием душ оперской братии.

И в течение последующих дней  с оперсоставом четырнадцатого отделения мы выпиваем все два ящика вещдоков. Вместе с парой вышеозначенных бутылок «ручной работы». Безвозвратно.

Мне везет. Дело попадает к непьющей судье. И вопрос об исчезнувшей водке умирает естественной смертью.

***

Так что главная соль рассказа не в горбачевских потугах на борьбу с пьянством.

А во внутренней ментовской честности, оперативном таланте и дружеской взаимопомощи.