Самоубийство – это грех или крик о помощи?

Мне на глаза попалась цифра: каждый год в мире кончают жизнь самоубийством 1 100 000 человек.

Это по официальным данным. По неофициальным – в четыре раза больше.

Каждый год с лица планеты исчезает огромный город. Население этого города умирает не от старости, не от болезни, даже не от несчастного случая – каждый год население огромного города добровольно, по собственному выбору, уходит в небытие.

Самоубийство во все времена считалось тяжелым грехом, было порицаемо обществом, преследовалось государством, проклиналось религией. Человек не по своей воле пришел в этот мир, говорил Сократ, поэтому у него нет права устраниться от собственного жребия. Разум дан человеку для того, дополнял его Платон, чтобы мужественно пройти по жизни, полной страданий. Никто не сможет избежать смерти, но приходит она в урочный час, и добровольный уход из жизни есть не что иное, как проявление трусости и малодушия. В этом солидарны все великие мыслители.

Я не нашел для себя ответ – сильным или слабым нужно быть, чтобы решиться убить себя. Сильным – потому что это больно и страшно, этому препятствует инстинкт самосохранения. И слабым – потому что иногда продолжать жить намного труднее.

Во все времена государство принимало суровые меры против самоубийства. В Древнем мире суицид приравнивали к преступлению, у семьи совершившего его конфисковывали имущество, разрушали дом. Трупы самоубийц распинали, запрещали предавать земле, выставляли на всеобщее обозрение.

С приходом христианства покончивших с собой перестали считать людьми. Они не люди – они самоубийцы, и гореть им вечно в геенне огненной. Выбравшим смерть отказывали в праве покоиться рядом с остальными, их хоронили за оградой кладбища, часто – на перекрестке, иногда – вбив в сердце осиновый кол.

Почти до конца 19 века в Америке тех, кто совершил неудачную попытку суицида, приговаривали в 20 годам лишения свободы. В Англии государство довершало дело тех, кто пытался, но не смог покончить с собой, а уголовным преступлением попытка самоубийства там перестала быть только в 1961 году.

Постепенно суицид начали считать не преступлением, а психическим заболеванием. Может быть, тем, кто остался жить, легче думать, что ушедшие добровольно в иной мир были больны, чем признать свою ответственность за их поступок. Но чаще всего в самоубийствах не виноват никто. Видимая причина самоубийства, будь то неразделенная любовь, семейные неурядицы, утрата работы или денег – всего лишь последняя соломинка, возложенная на спину груженого осла, после которой его хребет не выдержал и сломался.

Нигде в мире нет памятников, установленных самоубийству. Суицид – это преступление, грех, болезнь, это то, о чем не принято говорить вслух и чему не следует искать оправдания. И в то же время это несбывшиеся надежды, растоптанная вера, не услышанный крик о помощи. Это вызов судьбе, богам и обществу. Это и есть общество, его больная часть.

По мнению экспертов, случаев самоубийств гораздо больше, чем принято считать. Передозировки лекарств, аварии на дорогах, в которых гибнет один человек, падения с высоты и многие другие несчастные случаи являются суицидом. Смерть от алкоголя и наркотиков – все тот же завуалированный суицид, когда смысла жить дальше нет, а умирать страшно.

По статистике наибольшее число самоубийств совершается зимой и осенью, в вечернее время.

Я смотрю в окно. Тихо падает снег. В доме напротив в окнах зажегся свет. И, может быть, именно в эту минуту кто-то там, за безликими стеклами, завешанными плотными шторами, принял окончательное решение покинуть этот мир.

Я уважаю любой выбор, сделанный человеком. Уважаю, даже не соглашаясь с этим выбором. И все же… Послушай, если единственный урок, который ты извлек из этой жизни заключается в том, что жизнь – полное дерьмо, не стоящее того, чтобы жить, то это совсем не тот урок, за которым ты пришел в этот мир. За черной полосой обязательно будет белая. Не сегодня, не завтра, но обязательно будет.