Победа на Чёрном море. Способ быстро разгромить Украину есть

Спутниковое фото от 25 апреля. Ударные корабли ЧФ (кроме МРК «Циклон» и не принятого ещё в боевой состав МРК «Туча») стоят в базе. Никаких задач в ходе идущей войны флот не выполняет. 

Военная обстановка на Чёрном море окончательно стабилизировалась. Флот стоит в базах, отбивается от украинских ракетных ударов, Украина свободно вывозит по морю свою продукцию, и нет никаких явных предпосылок к переменам. Но это неправильно. 

Если мы не хотим, чтобы эта война затянулась ещё на долгие годы, Украину нужно разбить. И начать можно с того, чтобы изменить обстановку на море, тем более что устойчивость Украины в критической степени зависит от экспорта сельхозпродукции, в степени куда большей, чем у нас принято думать. 

Власть сельскохозяйственных олигархов на Украине велика, и что они сделают, если продолжение существования их бизнеса потребует капитуляции Украины – вопрос открытый. И такое изменение обстановки вполне по силам России даже в её нынешнем состоянии. 

Прежде чем двигаться дальше, бросим взгляд на оперативную обстановку на Чёрном море в конце апреля 2024 года и дадим ей оценку.

Не война на море, апрель 2024

На текущий момент ВМФ России никаких наступательных военных действий на море не проводит. В результате этой пассивности морские коммуникации Украины открыты, в её порты беспрепятственно следуют иностранные суда, вывозящие оттуда продукцию её сельского хозяйства. Это позволяет Украине получать дополнительные денежные средства из-за рубежа и финансировать с их помощью ведение войны.

Цитата:

После прекращения действия зерновой сделки Украина экспортировала через временные коридоры по Черному морю более 22 млн т различных грузов, по ним прошли более 700 судов. Об этом в Facebook (принадлежит Meta, которая признана в РФ экстремистской и запрещена) сообщил министр развития общин, территорий и инфраструктуры Украины Александр Кубраков. 

С начала работы черноморского временного коридора было экспортировано более 22 млн т грузов различной номенклатуры, с августа им воспользовались более 700 судов, написал министр. Проход кораблей осуществляется из трех портов – Черноморск, Южный и Одесса, напомнил чиновник. По словам Кубракова, периодически портовая инфраструктура подвергается атакам.

Надо понимать, что деньги за продажу этих товаров используются потом для убийства наших солдат и гражданских лиц.

Второй проблемой является то, что эти суда, идущие в украинские порты, представителями России не досматриваются. 

В итоге мы точно не можем сказать, что в них везут. Вполне возможно, что морские торговые пути используются для доставки на Украину оружия и боеприпасов. 

Ночь 2 мая 2024. Очередь в Рени, а в Одессу и Черноморск вроде как никто не идёт, но там все причалы заняты грузовыми судами. Если нейтрализовать Рени, то весь трафик пойдёт в Одессу, Черноморск и порт «Южный».

Ранее РИА Новости со ссылкой на украинских чиновников сообщали о возобновлении морских контейнерных перевозок через Одессу.

ВМФ пробовал досматривать идущие на Украину суда, но эта практика, хоть и оказалась вполне успешной, быстро была свёрнута.

Не имея никаких боевых задач, ЧФ держит свои корабли в базах, где они систематически подвергаются ракетным ударам, а при переходах их атакуют безэкипажные катера (БЭК) со взрывчаткой. Последние потопили три тактических единицы за два месяца – ракетный катер «Ивановец», десантный корабль «Цезарь Кунников» и патрульный корабль «Сергей Котов».

На текущий момент корабли в базах более-менее защищены от атак БЭК, от ракет защищены существенно хуже, и главная проблема в том, что такой образ действий полностью отдаёт инициативу противнику, который имеет неограниченное количество попыток уничтожить тот или иной корабль Черноморского флота с помощью ракетного оружия. Вопрос успеха этих попыток – это просто вопрос времени, и не более.

При этом противник не атакует гражданские суда, идущие из Новороссийска, Азова и других российских портов на Чёрном море в Босфор и далее. Средства для такой атаки у противника есть, однако они не используются против торговых судов.

Возможно, мы имеем дело с позорной сделкой – в обмен на неприкосновенность российского судового трафика, Россия не атакует трафик украинский. Великие державы так себя не ведут, конечно же.

Трудно сказать, существует ли такая сделка на самом деле, и далее спекулировать на эту тему смысла нет, но факты налицо.

Почему всё перечисленное плохо и неправильно?

Потому, что подобное попустительство поддерживает усилия вооружённых сил Украины (ВСУ) по оказанию сопротивления нашим войскам, помогает режиму Зеленского вести войну против России, убеждает соседние страны в трусости политического руководства России, или даже её населения, стимулирует приток добровольцев в ВСУ, увеличивает наши военные потери и способствует регулярной гибели от рук ВСУ гражданских лиц, в том числе женщин и детей.

Для чего в принципе нужен флот в неядерной войне? Для того, чтобы наша страна могла использовать море в своих целях, а противник не мог, вообще.

Чтобы наши торговые суда ходили куда угодно, а у противника стояли запертые в портах. Чтобы наши боевые корабли атаковали берег противника везде, где это необходимо, а противник не имел возможности выйти в море или вообще остался бы без флота.

Чтобы мы имели возможность высаживать десанты любого масштаба где угодно, а противник не мог этому помешать никаким способом. Чтобы, высадив десант, его можно было бы спокойно снабжать с моря, опираясь на защищённые морские коммуникации, а противник не мог бы этому воспрепятствовать. Это азы любой военно-морской стратегии, применительно к войне без использования ядерного оружия.

Действия Черноморского флота прямо противоположны этим простым и понятным целям.

Это можно и нужно исправить.

Направление главного удара

Единственной достойной целью для ЧФ является полное изгнание Украины с Чёрного моря. Выражаться оно должно в лишении Украины доступа к морским коммуникациям. Те маршруты, по которым идёт трафик на Украину и из неё, должны быть пресечены, и это нанесёт Украине очень серьёзный экономический урон.

Если когда-нибудь политические ограничения, наложенные на морские операции, будут сняты, то именно этой цели должен будет достичь Черноморский флот.

Но как?

Если объявить блокаду (оставим пока юридические тонкости этого акта – у нас не война, а СВО, а блокада – это акт войны, но с этим можно что-то решить), то потом эту блокаду надо обеспечить силой.

И вот тут, на первый взгляд, появляются сложности на концептуальном уровне выбора способа действий.

Вариант с нанесением ракетных ударов по нейтральным судам отпадает сразу – от России отвернутся даже её доброжелатели, и возникнет риск появления у Украины новых союзников. Это неприемлемо.

Вариант с высадкой морской пехоты на суда, идущие на Украину, и их арестом отпадает тоже, и вот по какой причине – Россия сама экстремально зависит от морской торговли. Её «теневой» флот танкеров и балкеров ходит по всему миру. Сил для защиты этого трафика ВМФ не имеет даже близко.

Если ЧФ начнёт захватывать в море нейтральные суда, идущие на Украину, то западные страны, в целях недопущения морской блокады Украины, смогут начать охоту на наши суда во всём мире. У них, в отличие от нас, силы для этого есть. Это делает невозможным использование для блокады надводных кораблей в качестве главного средства обеспечения блокады, их использование возможно только как вспомогательных средств.

Пресечение морских коммуникаций Украины должно быть мгновенным, таким, чтобы быть достигнутым сразу, одномоментно, чтобы после этого любое давление на отечественное судоходство оказалось бы бессмысленным – просто потому, что это не приведёт к снятию блокады с Украины, а все риски, свойственные силовым действиям против России, останутся.

Единственным способом достичь такого эффекта является проведение минных постановок в основных портах Украины, и полное разрушение порта Рени на Дунае, мины в котором ставить крайне затруднительно и опасно в силу его расположения – рядом румынская территория, воды румынского Дуная и румынские суда.

Единственным способом быстро и массированно выставить мины в портах Украины является их постановка с воздуха, которую должна сделать авиация.

Наиболее близким примером того, что нужно сделать являются американские минные постановки во Вьетнамских портах в 1972 году.

Операция «Карманные деньги» (Pocket money) началась 8 мая 1972 года с авианалёта американской палубной авиации на порт Хайфон. Всего за 4 дня американцы, используя в качестве средства постановки мин палубные штурмовики А-6 и А-7, выставили в основных портах Северного Вьетнама около 11 тысяч мин. Судоходство в Северный Вьетнам было почти полностью остановлено, а времени на какие-либо приготовления для защиты своих гаваней американцы вьетнамцам не оставили.

Картина Роберта Бэйли (Robert Baley) посвящённая первому налёту на Хайфон. Достоверность хромает, в операции Pocket money штурмовики А-4 не участвовали. Но суть произошедшего художник уловил и показал хорошо.

Что могло сделать руководство Демократической республики Вьетнам (ДРВ), или Китая, или СССР за эти четыре дня? Ничего.

Имела ли хоть какой-то смысл гипотетическая акция возмездия против США?

Нет, что бы и кто ни сделал, а мины уже были поставлены, порты уже были блокированы. Именно такой эффект должен быть целью ЧФ на Чёрном море, как только предполагаемые политические ограничения на морскую войну будут сняты.

Мгновенная блокада, чтобы потом ответные меры против российского судоходства со стороны Запада уже не имели смысла. Встаёт, однако, вопрос – каким способом минировать. ПВО Украины существенно сильнее, чем ПВО ДРВ в 1972 году. Так просто залететь в порт и сбросить мины может не получиться, нужна «длинная рука». И здесь нам опять нужно взять пример с американцев.

Следом за появлением управляемых с помощью спутниковой навигации бомб семейства JDAM, ВМС и ВВС США приняли на вооружение семейство управляемых таким же образом авиационных планирующих мин Quickstrike (перевод – «быстрый удар»). На текущий момент в семействе 4 типа мин. Три из них – Mk 62, Mk 63, и Mk 64 – переоборудованные авиационные бомбы калибра 500, 1 000 и 2 000 фунтов, а последняя –Mk 65, тоже 2 000-фунтовая мина специальной конструкции, полученная не путём переоборудования бомб.

Такие мины могут быть сброшены их в нескольких десятках километров от цели, снижая риск поражения носителя средствами ПВО, а точность их наведения позволяет сразу установить мины «по карте», точно на тех точках, на которых они должны стоять в задуманном минном заграждении.

Планирующая морская мина Quickstrike-ER (ER – extended range, увеличенная дальность). Обратите внимание на модуль планирования с крыльями.

В России негласно велись некоторые работы по подобной тематике, однако об их результатах никаких открытых данных нет. Тем не менее общеизвестным фактом является серийное производство и регулярное боевое применение Универсальных модулей планирования и коррекции – УМПК – для фугасных авиабомб (ФАБ) калибра 250, 500 и 1 500 кг и, по сообщениям некоторых СМИ, ещё и для ФАБ-3000, калибром 3000 кг.

ФАБ-1500 с УМПК. Фото: Минобороны РФ

Общеизвестным является и то, что в СССР и России на вооружении состоят авиационные морские мины разных типов.

Таким образом, вырисовывается следующая схема – необходимо доработать какой-то из типов мин на вооружении под применение с УМПК, сформировать оперативную группу авиации для проведения операции по минированию украинских портов и затем провести эту операцию, используя в качестве мин авиационные морские мины с УМПК.

Минный арсенал

Тема минного оружия является одной из самых закрытых в нашей стране. Поэтому ниже будет предложено не готовое техническое решение, а демонстрация подхода к его разработке. В силу того, что прилегающая к Одессе, Очакову и портам западнее часть Чёрного моря мелководна, имеет смысл рассматривать только донные мины.

После окончания Великой Отечественной войны для морской авиации было разработано много различных донных мин, способом постановки которых был их сброс с самолёта. Так как нам нужно использовать мины с УМПК, то рассматриваем прежде всего беспарашютные мины.

Среди них можно привести в пример:

– УДМ. Донная мина, масса 1 412 кг, длина 2,2 метра, диаметра 0,6 м, близка по габаритам к ФАБ-1500, беспарашютная. Год принятия на вооружение – 1969. Эта мина перекрывает полностью все потребности задачи минирования портов Украины по своим тактико-техническим характеристикам.

– УДМ-3. Мина донная, состоит на вооружении, данных о ТТХ в открытом доступе нет. Известно, что она беспарашютная. Год принятия на вооружение – 1990.

В силу малых глубин имеет смысл рассмотреть применение в наступательных целях и авиационных противодесантных мин, например, противодесантной мины АДПМ. Предельной глубиной постановки является 30 метров, что для северо-западной части Чёрного моря вполне нормально, а совместное применение с УМПК позволит не промахнуться и уложить мину точно туда, куда надо.

На фото – экспортный вариант УДМ, источник фото указан на самом снимке. Эта мина – один из главных кандидатов на применение на Украине.

В первом приближении необходимо дооснастить беспарашютную мину модулем УМПК и испытать её, естественно, в полной секретности. Мины имеют специфическую форму носовой части, которая даёт им возможность войти в воду на большой вертикальной и горизонтальной скоростях, эта специфическая форма видна на многих фото. Такая форма корпуса задаёт строгие требования к тому, как УМПК доставит мину к цели, например, в части ориентации её корпуса при входе в воду.

Сброс мины из отсека вооружения противолодочного самолёта Ил-38Н Морской авиации Тихоокеанского флота. Кадр из видео Миноборбоны РФ. Западные источники утверждают, что эта мина без стабилизатора – УДМ-3. Проверить это неспециалисту нельзя.

Ещё одним значимым вопросом, который можно прояснить только на испытаниях, является то, как крылья УМПК повлияют на погружение мины – не только воздух создаёт подъёмную силу, крылья будут продолжать работать и в толще воды тоже, и этот вопрос надо исследовать. В идеале, конечно, разработать какой-то новый модуль, который бы отсоединялся от мины перед попаданием в воду, но в наших реалиях это малореально, надо работать с тем, что есть. Хотя, возможно, нам повезёт, и крылья просто отломаются от удара о воду. В любом случае, нужны испытания.

Последним вопросом является аэродинамика мины

Морская авиация в вопросах применения минного оружия ментально застряла где-то в конце 50-х годов прошлого века. Смотрим на видео Минобороны постановку мин с воздуха (именно отсюда взята картинка выше).

Полная аналогия со Второй мировой. И никакого сравнения с американцами, которые используют для минирования современные реактивные ударные самолёты. Сами мины тоже имеют специфическую форму, и не понятно до конца, как она повлияет на поведение самолёта в воздухе.

Нам будет нужно подвешивать эти же мины не под тихоходный Ил-38 (не может быть и речи о том, чтобы рисковать нашими последними противолодочными самолётами в атаке на Украину), у которого она в отсеке вооружения и на аэродинамику самолёта не влияет никак, а под Су-30СМ морской авиации, её же Су-24М, или, если масса мины с УМПК вместе окажется слишком большой для таких самолётов, то с Су-34 ВКС, которые эти мины поднимут точно, минимум две за вылет.

Варианты боевой нагрузки Су-30СМ. Видно, что полуторатонные бомбы он поднимает. Но возможность нести тяжёлые мины с УМПК этим самолётом всё же требует проверки.

Необходимо будет тщательно и осторожно отработать применение наших специфических мин именно с тактических ударных самолётов. С учётом того, как они повлияют на поведение машины в воздухе. Возможно, придётся оснащать мины лёгкими обтекателями, или быстро создать систему сброса этих обтекателей перед входом мины в воду. Точные ответы дадут испытания. Если всё получится как надо, то останется только выделить для операции нужное количество мин. И здесь встаёт последний важный вопрос.

Никто, кроме лиц с соответствующим уровнем допуска не знает количество тех или иных мин, имеющихся у ВМФ. И это, наверное, правильно. Но мы вполне можем предположить, что беспарашютных мин, готовых к боевому применению здесь и сейчас может не хватить. Тогда придётся «сращивать» с УПМК ещё и парашютные мины.

Это будет не самая простая инженерная задача. При отделении большинства парашютных мин от самолёта вытяжной стропой вводится в действие стабилизирующий/тормозной парашют, который замедляет падение мины, а затем на заданной высоте специальным прибором вводится в действие основной парашют, снижающий скорость приводнения мины до штатной. Низкая скорость приводнения критична для этих мин. Примеры парашютных авиационных мин из советского прошлого:

– АМД 4 – 500, донная мина, масса 500 кг, примерный массогабаритный аналог ФАБ-500, парашютная, год принятия на вооружение 1950;

– АМД-4-1000, донная мина, масса 1 000 кг, парашютная, год принятия на вооружение 1951;

– АМД-2М, донная мина, масса 1 150 кг, в габаритах ФАБ-1500, парашютная, год принятия на вооружение 1954;

– «Серпей», донная мина, масса 1 300 кг, в габаритах ФАБ-1500, парашютная, год принятия на вооружение 1957;

– УДМ-2, донная мина, масса 1 500 кг, в габаритах ФАБ-1500, парашютная, год принятия на вооружение 1979. Предположительно, до сих пор на вооружении.

В дальнейшем был принят на вооружение ряд других мин, устанавливаемых при помощи парашютов.

Сделать так, чтобы такая мина работала с УМПК, можно, но сложно, придётся переделывать парашютную систему, но при недостатке беспарашютных мин выбора не будет, надо применять то, что есть. Но это будет последняя техническая проблема.

Потом – расчёт потребного наряда сил, формирование группировки, учения, боевое слаживание – где-то подальше от Черноморского ТВД. И начинать.

Примерный облик операции

Существуют разные варианты проведения операции.

Будет ли необходимость вовлекать в неё ВКС и использовать их Су-34, зависит от того, выдержат ли балочные держатели Су-24М и Су-30СМ морской авиации наши мины с УМПК. Если выдержат, то можно выполнить задачу почти полностью силами флота, от других видов ВС понадобятся только БЛА. Если нет, то нужны будут самолёты ВКС, и именно с ними надо будет отрабатывать проведение операции.

Необходимо будет пытаться отследить момент, когда ВСУ узнают о подготовке какой-то воздушной операции, и сразу же попытаться вбросить информацию о планируемом массированном бомбовом ударе по тому портовому городу, порт которого планируется блокировать.

После этого операция должна начаться незамедлительно, чтобы не дать противнику сконцентрировать средства ПВО.

В первой волне необходимо пустить БЛА-камикадзе «Герань-2». Российские войска уже давно используют вариант этого БЛА, существенно отличный от иранского. По утверждениям украинских источников, на этих БЛА размещается аппаратура обнаружения радиолокационного излучения, а сами они перед ударом по цели зачастую барражируют над интересующим российское командование районом, провоцируя украинцев на включение РЛС на излучение. ВСУ же РЛС не включают, опасаясь ракетного удара по проявившим себя позициям.

Необходимо доработать «Герань-2» путём установки на неё не только аппаратуры обнаружения, но и головки самонаведения, способной навестись на работающую РЛС. Часть БЛА в первой волне должны быть такими – технически это быстро решаемый вопрос.

ВСУ предсказуемо не включат РЛС на излучение.

В этот момент в зону действия их ПВО должна пойти вторая волна – самолёты-мишени, применяемые в ПВО для обучения расчётов зенитно-ракетных комплексов. Не существует способа отличить такие самолёты от пилотируемых, и с них можно даже пустить радиообмен в записи или через ретранслятор на борту.

Цель их применения – показать, что на город идёт авиация (что, при успехе дезинформационных действий с нашей стороны, покажется им реалистичным, ведь они и будут ждать авианалёта), и всё-таки заставить их РЛС работать на излучение.

Это не МиГ-21 стоит в Киевском авиамузее, а беспилотный самолёт мишень М21, для подготовки расчётов ЗРК. ПВО до сих пор сбивает подобные мишени, просто на базе других самолётов. Фото: авиару.рф

В этот момент, пользуясь данными от БЛА «Герань-2», по выявленным позициям РЛС ПВО наносятся удары с помощью ПКР «Оникс» наземного базирования (носитель – ПУ ПКРК «Бастион») и, возможно, «Циркон», а также с идущими сразу за мишенями истребителей или фронтовых бомбардировщиков, вооружённых противорадиолокационными ракетами Х-31П. Если окажется возможным оснастить часть «Гераней» противорадиолокационной ГСН, то часть РЛС смогут уничтожить они.

Также можно совместить налёт с ударом крылатыми ракетами, чтобы гарантированно заставить ПВО Украины обнаружить себя. Целью этих действий должно стать подавление ПВО – расчёты ЗРК ВСУ должны или выключить РЛС и попытаться сменить позицию, или быть уничтоженными. В любом случае, нужно, чтобы какое-то время ПВО не могла вести огонь.

И в этот момент главная ударная авиагруппа и должна выйти на рубежи отцепа мин с УМПК, которые подавленная ПВО не успеет сбить после их отделения от самолёта.

Естественно, всё вышеперечисленное не догма, при реальном планировании налёта какие-то действия могут выполняться иначе, чем описано, но логика в целом должна быть именно такая – первая волна беспилотная, разведывательно-ударная, потом вторая – мишени, провоцирующие все РЛС на включение, и, возможно, крылатые ракеты, третья – подавление ПВО и последняя – сама постановка мин.

При этом подобный план будет работать, даже если применение авиационных мин с УПМК окажется невозможным – тогда самолёты последней волны должны идти над морем на сверхмалых высотах и сбрасывать мины без УМПК, как делали американцы во Вьетнаме. Такие самолёты, как Су-24М морской авиации (если они ещё останутся в строю к тому моменту) и Ту-22М3 ВКС, отлично приспособлены для решения таких задач и могут выполнить их с приемлемым риском (при условии подавления ПВО).

Такие операции нужно провести против порта «Южный», Одессы и Черноморска. Также, хотя Украина сама заминировала вход в Днепровско-бугский лиман, можно, если это будет признано необходимым, «продублировать» украинские минные постановки своими – при возможности применять УМПК отцеп мин будет выполняться в российском воздушном пространстве. Это нужно, чтобы остался заблокированным Николаев. В силу близкого расположения портов Одессы и Черноморска друг к другу, их можно заминировать в один налёт.

Су-30СМ морской авиации – наиболее вероятный кандидат в носители морских мин для предполагаемой операции. Фото: Aviapressphoto.com

Закрывая вопрос с минированием, необходимо по возможности уничтожить и личный состав ВМСУ, способный провести работы по разминированию (включая траление) и те материальные средства, которые могут быть для этого использованы, что требует сбора информации обо всём этом ещё на этапе планирования операции.

Инструментом уничтожения этих людей и средств могут быть малогабаритные авиационные крылатые ракеты или БЛА «Герань-2» или и то и другое. После операции нужно будет отслеживать попытки ВМСУ тралить мины и своевременно их пресекать.

Последним остаётся порт Рени на Дунае. Будучи удалён на более чем 100 километров от моря и находясь буквально на границе с Румынией, этот порт не подлежит минированию, его нужно разрушить крылатыми ракетами.

Суммарный залп надводных кораблей ЧФ – носителей КР «Калибр» составляет 56 ракет. Суммарный залп Каспийской флотилии – 32 ракеты. В сумме 88. Этого хватит для нанесения этому порту критического ущерба и превращения его в обесточенный причал без работающих кранов, электричества и т. д. Часть ракет может быть использована не против порта, а против энергетической инфраструктуры, без которой порт останется без электричества, и по строительно-монтажным предприятиям в регионе, которым можно будет поручить ремонт сооружений порта.

Российское командование почему-то не любит массированные удары. «Визитной» карточкой планирования ракетных атак давно стали «уколы», когда несколько десятков ракет «размазываются» по нескольким целям, превращая удар в тренировку для украинской ПВО. Это неправильно, этого не должно быть, и удар по Рени должен быть спланирован, исходя из здоровых принципов.

Конечно, порт можно будет использовать и после этого, порты без ядерного оружия уничтожаются очень плохо.

Но, во-первых, объёмы перевалки грузов упадут в разы.

А во-вторых, профилактические ракетные удары малых масштабов в дальнейшем сделают использование порта в значимых для Украины масштабах невозможным, а редкие случайные перевозки Украине не помогут, а России не повредят. Проведение подобной операции надолго отрежет Украину от мировой торговли, нанесёт тяжелейший удар по её экономике и сельскому хозяйству, по её агробизнесу и серьёзно подорвёт возможность вести войну дальше.

Ответные действия Украины и как им противодействовать

Очевидным образом, в ответ на такие действия Украина немедленно приступит к атакам против отечественного торгового трафика, используя для этого своё единственное средство большой дальности – безэкипажные катера.

И именно в защите этого трафика и будет состоять главная задача ВМФ. От украинских противокорабельных ракет Черноморский флот потерял на ходу в море ракетный крейсер «Москва» и спасательный буксир «Василий Бех». Три тактических единицы было потеряно от украинских БЭК – ракетный катер «Ивановец», большой десантный корабль «Цезарь Кунников» и патрульный корабль «Сергей Котов». И ПКР, и БЭК могут представлять ещё большую опасность для невооруженных торговых судов.

Однако применить ПКР против торгового судоходства Украина не может – дальности не хватит, ни «Гарпунам», ни «Нептунам», если они ещё есть. Остаётся только одно – массированные атаки торгового трафика с помощью БЭК, как в море, так и в базе.

Прежде, чем двигаться дальше, нужно сделать специальную оговорку насчёт безэкипажных катеров со взрывчаткой.

Безэкипажные катера бесполезны против нормально вооруженного и подготовленного флота, какой-то ущерб они смогли нанести только ВМФ России, и совсем не потому, что безэкипажный катер – это какое-то сверхоружие, а потому, что это ВМФ России. Для примера – попытки йеменских хуситов использовать безэкипажные катера-камикадзе против кораблей США и их союзников закончились ничем – как это и должно было быть.

Меры по борьбе с этой угрозой понятны, и на флоте не применяются лишь потому, что флотские начальники не могут победить отечественную военную бюрократию. Флот формально в СВО не участвует, поэтому взять и смонтировать на корабле новую систему вооружения без прохождения всех требуемых нормативными актами процедур невозможно с юридической точки зрения – командующий, отдавший такой приказ, может оказаться в местах лишения свободы. Простой пример – на строящийся корабль нельзя установить дополнительный пулемёт, так как он не предусмотрен проектной документацией. Таких примеров очень много.

Если бы флот был признан участвующим в СВО, всё было бы проще, для СВО действует особый порядок военных поставок, доработок и т. д. Но что имеем, то имеем.

А с соблюдением процедур сейчас, в принципе, нельзя сделать ничего – мощь отечественной бюрократии достигла того, что все процессы в стране, кроме управляемых вручную с самого верха, остановлены намертво, любое действие, даже нужное, чревато уголовным делом. Единственное, что может делать «околовоенный» чиновник, чтобы не сесть – усиленно бездействовать, ища для каждого данного ему указания нормативный акт, не дающий это указание выполнить.

На сегодня такой акт может быть найден в любом случае, и чиновник останется на свободе. Об этом есть две хорошие статьи М. Климова «Наши «Войны Пентагона». Реалии отечественных военных НИОКР» и «Наши «Войны Пентагона»-2. Хаос опытно-конструкторских работ», которые доходчиво объясняют, почему у нас до сих пор нет на кораблях пулемётных модулей со стабилизированным наведением и многоканальной прицельной системой, которые способны эффективно уничтожать безэкипажные катера в больших количествах.

Однако это положение дел не вечно, простое признание Черноморского флота объединением, участвующим в СВО, ломает этот порочный порядок сразу же, и эффективная защита от БЭК появится на кораблях за считанные месяцы.

Технический разбор мер по защите от БЭК был сделан автором в статье в журнале «Обозрение армии и флота».

Как защитить торговые суда от гипотетических атак со стороны Украины?

Ответ известен более ста лет – необходимо будет перейти от свободного трафика к системе конвоев, в которых надводные корабли защитили бы торговые суда от БЭК. Сделали бы то, для чего, помимо всего прочего, существует флот.

Как боевой корабль может защититься от БЭК, было описано выше, и так же точно отряд кораблей конвоя может и должен защитить транспортные суда конвоя от этой угрозы. Грамотное применение совместно с надводными кораблями вертолётов морской авиации и БЛА сделает успешную атаку торгового судна почти невозможной.

Что до обороны баз, то патрулирование акваторий с помощью морской авиации и БЛА, грамотное применение боновых заграждений и тех же тяжёлых пулемётов, как на кораблях и судах, так и на пирсах, может свести риск атаки в базе к нолю.

Обеспечение блокады

Остаётся последний вопрос. Обеспечение блокады силой.

Помимо недопущения траления, о котором было сказано выше, необходимо будет пресечь следующие гипотетически возможные действия:

– Судоходство в разрушенный порт Рени и из него.

– Проход судна к незаминированному украинскому берегу и выгрузку любого груза или на баржу, пришедшую из незаминированной гавани, или на плавучий причал, или, если позволяет глубина моря у берега, конструкция и осадка судна – на необорудованный берег.

– Проход к минным заграждениям судов с гидроакустическим оборудованием и необитаемыми подводными аппаратами. Это нужно, чтобы не допустить разминирования извне.

– Действия малых лодок и катеров ВМСУ и ГУР в открытом море.

Это сделает блокаду полной.

Выполнение этих задач невозможно без надводных кораблей – именно с помощью надводных кораблей обеспечивается непрерывный контроль акватории с физическим присутствием в ней.

А действовать этим кораблям, в отличие от тех, которые будут защищать судоходство от украинских БЭК, придётся внутри зоны поражения украинских противокорабельных ракетных комплексов.

И вот тут у нас начинаются проблемы.

Теоретически, военные корабли специально строятся так, чтобы идущие на них ракеты сбивать. Но в условиях России военно-морское строительство приняло весьма специфические формы. Большинство кораблей, которые флот получал в период между 2009 (первый год, когда на флот пошли большие деньги) и сегодняшним днём, сбивать ПКР или вообще не способны технически, или способны только чудом. Это не было ошибкой – заказ кораблей, непригодных для ведения боя, на мой взгляд, конструктивно был осознанной политикой Главкомата, Генштаба и Минобороны в целом.

Итог этого такой – при всех расходах на флот на Черноморском флоте сейчас только три корабля, технически способных сбивать маловысотные ПКР – фрегаты «Адмирал Макаров» и «Адмирал Эссен» проекта 11356, и МРК «Циклон» проекта 22800, известного под шифром «Каракурт». Этих сил на полноценное обеспечение блокады не хватит, и какие-то лазейки Украина в море себе оставит.

Ну и вторая проблема – в случае эскалации и вступления в войну третьих стран, чего нельзя исключать, флот буквально голый – кораблей, способных не просто пускать ракеты по наземной цели или стрелять из пушки, во флоте почти нет.

Есть ли выход?

Есть.

Необходимо экстренно форсировать постройку и принятие в боевой состав ВМФ с переводом на ЧФ малых ракетных кораблей проекта 22800 «Каракурт».

Корабли для войны

В своё время автор критиковал саму концепцию МРК. Надо сказать, что эта критика не стала неправильной – корабль должен быть многоцелевым, одна подлодка на ТВД ставит выживаемость МРК без противолодочного прикрытия под вопрос. Да и размерения понадобятся побольше, чтобы можно было применять оружие на качке.

Но это – теория, а есть практика, и она состоит в следующем – мы ведём войну, в том числе и на море, и нам очень сильно не хватает кораблей.

И здесь спасением флота и средством дать ему инструмент для ведения наступательных действий должны стать именно МРК «Каракурт» – просто потому, что ничего другого подходящего для этой задачи у страны нет. А «Каракурты» – есть, их можно производить и переводить на Чёрном море, минуя турецкие проливы, по внутренним водным путям. И с главными угрозами эти корабли справляются – «Циклон» и до этого сбивал ракеты, и не «Нептуны», а Storm Shadow, причём в залпе, сразу пару, а однотипный «Аскольд», ещё до его поражения украинскими крылатыми ракетами у заводской причальной стенки, расправился с атакующим его безэкипажным катером.

В отличие от всего, что сейчас может быть построено в Крыму или Зеленодольске, «Каракурты» могут действовать в условиях непрерывных ракетных атак со стороны противника, и они это доказали.

МРК «Одинцово», корабль проекта 22800 с «Панцирем-М». Фото: Минобороны РФ

При этом у нашего текущего противника нет подлодок, и неспособность «Каракуртов» от них защищаться пока не критична.

Корабли могут строиться в Крыму, Зеленодольске или переводиться по внутренним водным путям (с «заваленной» мачтой) с северо-запада России.

Корабль почти не зависит от импортных комплектующих, у него российская, знакомая на флоте ГЭУ, в рамках того, не совсем правильного тактико-технического задания, которое выдал заказчик, они построены просто идеально, а пример завода «Пелла» (до спровоцированного там Минобороны погрома) показал, что даже в современной России эти корабли при грамотной организации производства можно строить быстрее, чем корабли аналогичного класса в СССР.

Его боевые возможности несоизмеримо выше, чем у аналога – МРК проекта 21631 «Буян-М», и также выше модернизационный потенциал.

А главное – у него более чем достойная ПВО, именно это важно в случае ЧФ.

Единственным минусом является ограниченная применимость РЛС «Панциря-М» в плохую погоду, но вот летом на ЧФ она как раз почти всегда хорошая, а кроме того, погоду над морем зачастую можно предсказывать. Так что этот недостаток сводится к нолю за счёт организационных мер.

Естественно, для операций на Чёрном море нужны только «Каракурты» с «Панцирем-М».

Отряд из одного фрегата проекта 11356, трёх «Каракуртов» и пары патрульных кораблей, с вертолётами и морскими пехотинцами для досмотра подозрительных судов, смогут находиться на расстоянии 140–150 километров от украинского берега так долго, насколько хватит автономности, и если хорошо отработать ПВО отряда до начала блокадных действий, то шансы Украины поразить любой из кораблей в отряде крайне сомнительны. А это значит, что блокада будет обеспечена.

Вопрос, однако, в том, что «Каракуртов» мало.

На текущий момент в составе Черноморского флота находится один такой корабль – «Циклон». В полном соответствии с российскими военно-морскими традициями корабль используется как неподвижная система ПВО ВМБ «Севастополь».

«Аскольд» поврежден крылатыми ракетами, и неизвестно, можно ли его восстановить или нет. Повреждения крайне тяжёлые. Кстати, по этому кораблю должно быть как минимум два уголовных дела, одно по поводу того, как его принимали, второе по поводу того, какие приказы получил экипаж в день поражения корабля.

В обоих случаях несколько более здоровое отношение ответственных лиц к своим обязанностям позволило бы кораблю быть сейчас в строю.

Два следующих корабля «Амур» и «Туча», по сообщения СМИ, достраиваются на плаву, и достройка находится в завершающей стадии. Отсутствие кораблей на иностранных спутниковых фотографиях может свидетельствовать об их переводе на Каспий для завершения всех работ по достройке и испытаний в безопасной акватории, эти корабли сдаются в этом году.

«Тайфун» будет спущен на воду на Зеленодольском заводе в мае 2024, сдача планируется на 2025 год.

Таким образом, если ЧФ не понесёт потерь, то к концу года у него будет три «Каракурта», а в следующем году – четыре. Это неприемлемо медленно.

Если Россия реально захочет одержать победу в войне с Украиной, а командование ВМФ – победу в борьбе на море, то усиление надводных сил ЧФ нужно срочно ускорить.

Первое, что для этого нужно сделать – резко ускорить постройку и сдачу «Тучи», «Амура» и «Тайфуна» – как правило, на российских судостроительных заводах есть масса организационных проблем, а финансирование со стороны Минобороны часто идёт с перебоями. То есть резервы для ускорения производства есть почти всегда.

Второе, что нужно сделать – перевод МРК «Одинцово» (изначально – «Шквал») на Чёрное море. Это потребует всего нескольких дней подготовки.

Подготовка к блокаде портов Украины займёт намного больше времени, так что перевод корабля даже и за это время логичен и имеет смысл. «Циклон», «Амур», «Туча» и «Одинцово» вместе с двумя фрегатами уже дают возможность действовать требуемым образом, с «Тайфуном» это станет ещё проще. А если бы удалось плюсом к перечисленным кораблям быстро отремонтировать «Аскольд», то вопрос с присутствием у украинского побережья был бы полностью закрыт.

Вне связи с задачей по разгрому Украины, нужно решить вопрос с тремя кораблями, «зависшими» на «Пелле».

Минобороны требует от «Пеллы» строить корабли по проекту с «Панцирем-М», но по цене корабля без «Панциря-М». В связи с отказом завода от таких условий, Минобороны подало на «Пеллу» в суд. Строительство кораблей остановлено. Более того, оно, даже если суд встанет на сторону МО, не возобновится.

Минобороны просто рубит серию кораблей и уничтожает одного из лучших подрядчиков по формальному поводу. По уму, спецслужбам давно пора заинтересоваться мотивацией ответственных лиц министерства.

Эта ситуация ненормальна и должна быть исправлена как можно быстрее – и в случае затягивания СВО ещё на несколько лет, и в случае её эскалации и распространения на другие театры военных действий, эти корабли очень сильно понадобятся.

Арест замминистра обороны Т. Иванова, хоть никак с кораблестроением и не связан, но зато даёт пусть и призрачную, но всё-таки надежду на необходимые кадровые подвижки в МО, а назначение на пост Главкома ВМФ адмирала А. Моисеева – надежду на то, что со стороны флота начнут формироваться здравые запросы к ГШ и центральному аппарату Минобороны, в том числе в части кораблестроения.

Будем ждать.

Заключение

На мой взгляд, слабость, проявленная российским руководством в принятии военных решений, и слабость Вооружённых Сил России, показанная в СВО, создают на Западе опасные для нас иллюзии о способности НАТО разбить Россию в войне без неприемлемо высоких потерь.

Именно по этой причине западные страны без всякого страха о последствиях поставляют Украине оружие и помогают организовывать атаки российской территории. Именно поэтому отставные польские генералы и политики уже замахиваются на Калининград. Именно поэтому прибалтийские политики завуалировано намекают на то, что у нашей страны нет права на существование. И да, следующим шагом будет лишение права на существование всех нас.

Слабость провоцирует агрессию, это биологическая особенность человека, в том числе западного человека.

Наша страна должна прекратить вести себя как слабая. Нужно нанести Украине решающее поражение, а одной из его составляющих должно стать изгнание Украины из мировой торговли.

У России есть все инструменты для этого – от авиационных мин и морской авиации до недостроенных МРК у достроечных стенок.

Нужно начать их использовать.

• Александр Тимохин

52Наши новостные кана