7 апреля день поминовения святейшего патриарха Московского и Всея Руси Тихона

7 апреля день поминовения святейшего патриарха Московского и Всея Руси Тихона, умершего в день Благовещения Пресвятой Богородицы в 1925 году.
«Мы умоляем вас, не мстите за себя, возлюбленные, не губите в крови отмщение и свою душу», - взывал он к верующим в смутные для России послереволюционные времена.

Будущий святитель родился 19 января 1865 года в семье священника. В крещении Василий. Дети в семье не были избалованы. Выполняли любую работу по дому: и полы мыли, и за скотиной ходили; все могли своими руками делать. В возрасте 13 лет покидает родительский дом: поступает в семинарию. Василий был доброго нрава, скромный и приветливый, учеба давалась ему легко, и он с радостью помогал однокурсникам. Ребята прозвали его архиереем. В академии к нему пришло новое прозвище - Патриарх, которое оказалось пророческим. В 26 лет он принимает постриг с именем Тихон.

Ректор духовной семинарии, архимандрит, епископ Люблинский. При переводе с этой кафедры рыдающие люди живой преградой легли на рельсы перед его поездом; его очень любили. Затем рыдала православная Америка, где его до сих пор величают Апостолом Православия. Затем Ярославская кафедра, потом Виленская и Литовская. Везде стяжал он любовь людскую.

Незадолго до своей кончины святой Иоанн Кронштадтский в одной из бесед со святителем Тихоном сказал ему: «Теперь, Владыко, садитесь Вы на мое место, а я пойду отдохну». Спустя несколько лет пророчество старца сбылось, когда митрополит Московский Тихон жребием был избран Патриархом. Это было очень непростое патриаршество: время было лютое, принятие непростых решений было неизбежностью. «Пусть имя мое погибнет в истории, только бы Церкви была польза», — говорил Святитель.

Он молился за Отечество и народ со слезами: «Господи, сыны Российские оставили Завет Твой, разрушили жертвенники Твои, стреляли по храмовым и Кремлевским святыням, избивали священников Твоих...»
Аресты, покушения... Всё претерпел Святейший.

19 января 1918 года патриарх Тихон издал своё знаменитое «Воззвание», которое, в частности, гласило:

Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей — загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей земной.

Властью, данною Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите ещё имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной.

Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение: «Измите злаго от вас самех» (1Кор. 5:13).

Хотя в общественном сознании закрепилось мнение, что анафема была изречена на большевиков, последние не названы явно; патриарх осудил тех, кто:
гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово, и вместо любви христианской всюду сеют семена злобы, ненависти и братоубийственной брани. Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до Нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чём не повинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только разве в том, что честно исполнили свой долг перед Родиной. И всё это совершается не только под покровом ночной темноты, но и въявь, при дневном свете, с неслыханной доселе дерзостью и беспощадной жестокостью, без всякого суда и с попранием всякого права и законности совершается в наши дни во всех почти городах и весях нашей отчизны: и в столицах, и на отдалённых окраинах.

Всё сие преисполняет сердце Наше глубокою болезненной скорбью и вынуждает Нас обратиться к таковым извергам рода человеческого с грозным словом обличения и прещения по завету св. апостола: «Согрешающих же пред всеми обличай, да и прочии страх имут» (1Тим. 5:20).

Более определёнен адресат его «Обращения к Совету Народных Комиссаров» от 13/26 октября 1918 года:

«Все, взявшие меч, мечем погибнут» (Мф. 26:52)

21 июля 1918 года в слове, сказанном по Евангелии в Казанском соборе на Красной площади, осудил убийство Николая II и то, что «Исполнительный комитет одобрил это и признал законным».

Урожай 1919 и в особенности 1920 годов во многих регионах страны был плохим; начался голод, усугубившийся политикой большевистского правительства (реквизиция зерна у крестьян по продразвёрстке).

Всероссийский центральный исполнительный комитет 23 февраля 1922 года (н. ст.) опубликовал декрет, в котором постановлял местным Советам «изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий, по описям и договорам все драгоценные предметы из золота, серебра и камней. В тот же день была издана специальная инструкция о порядке изъятия церковных ценностей, предусматривавшая точные условия производства работ по изъятию.
В связи с декретом о изъятии ценностей патриарх Тихон обратился к верующим с Воззванием от 15 (28) февраля 1922 года:

Мы нашли возможным разрешить церковно-приходским Советам и общинам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления, о чём и оповестили.

Но вслед за этим, после резких выпадов в правительственных газетах по отношению к духовным руководителям Церкви, 10 (23) февраля ВЦИК, для оказания помощи голодающим, постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и прочие богослужебные церковные предметы. С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства, и Мы священным Нашим долгом почли выяснить взгляд Церкви на этот акт, а также оповестить о сем верных духовных чад Наших. Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, не освящённых и не имеющих богослужебного употребления. Но Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство — миряне отлучением от Неё, священнослужители — извержением из сана (73-е правило Апостольское, 10-е правило Двукратного Вселенского Собора).

Послание Патриарха было разослано епархиальным архиереям с предложением довести его до сведения каждого прихода.

В марте в ряде мест произошли события, связанные с изъятием ценностей, особенно в Шуе (Шуйское дело). В связи с последними 19 марта 1922 года председатель Совнаркома Владимир Ленин составил секретное письмо. Письмо квалифицировало события в Шуе как лишь одно из проявлений общего плана сопротивления декрету Советской власти со стороны «влиятельнейшей группы черносотенного духовенства».

На заседании Политбюро 22 марта 1922 года по предложению Ленина, был принят план Льва Троцкого по разгрому церковной организации: арест Синода и Патриарха («примерно через 10—15 дней»), печать должна была «взять бешеный тон», надлежало «приступить к изъятию во всей стране, совершенно не занимаясь церквами, не имеющими сколько-нибудь значительных ценностей». В марте начались допросы патриарха Тихона: его вызвали в ГПУ на Лубянку, где ему дали под расписку прочесть официальное уведомление, что правительство «требует от гражданина Беллавина как от ответственного руководителя всей иерархии определённого и публичного определения своего отношения к контрреволюционному заговору, во главе коего стоит подчинённая ему иерархия».

5 мая 1922 года Патриарх был вызван в суд на процесс московского духовенства. Суд вынес частное определение о привлечении гражданина Беллавина к уголовной ответственности. После этого Патриарх находился под арестом в бывших казначейских покоях Донского монастыря, в полной изоляции от внешнего мира. Судя по многочисленным публикациям в советской прессе весной 1923 года писем от граждан, требовавших сурово покарать «людоеда» Тихона, власти готовились к расправе над Патриархом. В газете «Известия» от 6 апреля 1923 года появилось сообщение: «11 апреля судебная коллегия Верховного суда начинает слушать дело бывш. патриарха Тихона и его ближайших приспешников. Номер от 11 апреля содержал краткое извещение: «Процесс бывш. патриарха Тихона откладывается на некоторое время. О дне начал процесса будет объявлено особо».

12 апреля Политбюро приняло решение: «Поручить Секретариату ЦК вести дело Тихона со всею строгостью, соответствующей объёму колоссальной вины, совершённой Тихоном», что означало указание суду на необходимость вынесения смертного приговора; 19 апреля Тихон был под стражей препровождён во внутреннюю тюрьму ГПУ, где проходили допросы; 8 мая он был перемещён в ранее занимаемый им дом в Донском монастыре (продолжая находиться под стражей) — для того, чтобы туда могли прибыть делегаты обновленческого Собора, проходившего с конца апреля, с объявлением о лишении его сана и монашества.

15 мая депутация обновленцев была принята председателем ВЦИК Михаилом Калининым, и на следующий день было объявлено об учреждении нового Высшего церковного управления (ВЦУ). Последнее полностью состояло из сторонников обновленчества; первым его руководителем стал епископ Антонин (Грановский), возведённый в сан митрополита. На следующий день власти, чтобы облегчить обновленцам задачу овладения властью, перевезли патриарха Тихона в Донской монастырь в Москве, где он находился в строгой изоляции. К концу 1922 года обновленцы смогли занять две трети из 30 тысяч действовавших в то время храмов. Так начался так называемый обновленческий раскол, который до определённого времени поддерживался органами государственной власти РСФСР и СССР. Церковная структура («староцерковники»), возглавляемая патриархом Тихоном, оказалась вне закона.

Второй Поместный всероссийский собор (первый обновленческий), открывшийся 29 апреля 1923 года в Москве, в храме Христа Спасителя, высказался в поддержку советской власти и 3 мая вынес решение о лишении сана «бывшего патриарха Тихона», а также лишении его монашества:

Священный Собор Православной Церкви 1923 года осуждает контр-революционную борьбу и её методы — методы человеконенавистничества. В особенности Собор 1923 года скорбит об анафематствовании Советской власти и всех, её признающих. Собор объявляет анафематствование не имеющим никакой силы. Собор 1923 года осуждает всех тех, кто шёл этим путём и других вёл за собой. И прежде всего это касается ответственного руководителя всей церковной жизнию — Патриарха Тихона, так как патриарх Тихон вместо подлинного служения Христу служил контрреволюции и этим, как лицо, которое должно правильно вести всю церковную жизнь, ввёл в заблуждение широкие церковные массы, то Собор считает Тихона отступником от подлинных заветов Христа и предателем Церкви. На основании церковных канонов сим объявляет его лишённым сана и монашества и возвращённым в первобытное мирское положение. Отныне патриарх Тихон — мирянин Василий Беллавин.

4 мая 1923 года, согласно сообщению «Известий», постановление Собора было вручено лично Тихону.

25 июня было принято постановление об освобождении Тихона, и 26 июня ему была предоставлена свобода в организации деятельности «Патриаршей» церкви. Большинство исследователей склонны видеть основную причину отмены готовившегося судебного процесса в уступке правительства в ответ на ноту Керзона (известна как ультиматум Керзона), вручённую НКИД 8 мая от имени правительства Великобритании.

По своём освобождении 26 июня 1923 года, 1 июля Тихон издал специальное послание, а 15 июля того же года сделал с амвона собора Донского монастыря публичное заявление о своём возвращении к церковному управлению всею Российскою церковью и признании ничтожными всех действий обновленческого ВЦУ и ВЦС.

Бывший тогда председателем Московского епархиального совета Василий Виноградов (впоследствии протопресвитер РПЦЗ), будучи в эмиграции, свидетельствовал в своей книге:

«Покаянное заявление» Патриарха, напечатанное в советских газетах, не произвело на верующий народ ни малейшего впечатления. Без малейшей пропаганды весь верующий народ, как один человек, каким-то чудом Божиим, так формулировал своё отношение к этому «покаянному заявлению»: «Это Патриарх написал не для нас, а для большевиков». «Собор» же 1923 г. ни на один момент не имел для верующего народа ни малейшего авторитета: все хорошо понимали, что вся затея этого «собора» просто проделка Советской власти, никакой церковной значимости не имеющая. В результате своего просчёта Советская власть очутилась перед совершенно неожиданным для неё фактом: подавляющая масса верующего народа открыто приняла освобождённого Патриарха как своего единственного законного главу и руководителя, и Патриарх предстал пред глазами Советской власти не как возглавитель какой-то незначительной кучки верующих, а в полном ореоле фактического духовного вождя верующих народных масс.

Освобождение из-под стражи и в особенности то обстоятельство, что Тихон начал совершать богослужения, на которые стекались большие массы народа, вызвали обеспокоенность в среде обновленческого руководства. Под опубликованным 6 июля 1923 года материалом «Новое воззвание Тихона» (содержал извлечение из послания мирянам, якобы выпущенного «бывшим патриархом Тихоном», в котором вновь выражалась его «провинность перед народом и Советской властью» и осуждались действия «проживающих в России и за границей злоумных противников» её) была помещена подборка мнений обновленческих деятелей, которые выражали мысль, что теперь Тихон должен признать также и законность постановления «II-го поместного всеросс. собора» (то есть своё низложение), а новый председатель ВЦС митрополит Одесский Евдоким (Мещерский) комментировал:

В бытность мою в Москве на всероссийском церковном соборе в кулуарах высказывалось предположение о том, что Тихон в значительной мере обезврежен. Однако мы не полагали, что Верховный суд проявит такое гуманное отношение к ярому врагу Советской власти. Для остатков «тихоновщины» освобождение Тихона, в смысле усиления реакционной части церкви, значения иметь не может.

9 декабря 1924 года при попытке разбойного нападения на дом патриарха в Донском монастыре был убит Яков Полозов — весьма близкий патриарху человек, бывший его келейником с 1902 года. Это произвело на патриарха гнетущее впечатление; он настоял, несмотря на сопротивление властей, на том, чтобы Полозов был похоронен на территории Нового Донского кладбища (могила вскоре была перенесена по инициативе родственников с территории Нового Донского кладбища к внешней стороне южной стены Малого Донского собора ввиду начавшегося строительства Донского крематория).

13 января 1925 года переехал в клинику Бакуниных (Остоженка, 19); но продолжал регулярно совершать богослужения в московских храмах. Последнее богослужение — хиротония епископа Сергия (Никольского) в храме Большое Вознесение 23 марта (5 апреля) 1925 года, за два дня до смерти.

28 февраля 1925 года патриарх Тихон обратился в НКВД с новым ходатайством о регистрации Священного синода. Ходатайство удовлетворено не было.

25 марта (7 апреля) 1925 года, в праздник Благовещения, патриарх скончался на 61-м году жизни — по официальным данным, от сердечной недостаточности, хотя существует версия о его отравлении. За несколько часов до смерти он произнёс: «Теперь я усну… крепко и надолго. Ночь будет длинная, тёмная-тёмная».

Чин погребения был совершён 30 марта (12 апреля) 1925 года, в Вербное воскресенье, в Донском монастыре; участвовали 56 архиереев и до 500 священников, пели хоры Чеснокова и Астафьева. Был похоронен с внутренней стороны южной стены трапезной Малого Донского собора. В день погребения патриарха Тихона состоялось совещание собравшихся на его отпевание архипастырей, на котором обязанности патриаршего местоблюстителя возложены были на митрополита Крутицкого Петра (Полянского).

15 апреля «Правда» и «Известия» опубликовали «Предсмертное завещание» от имени покойного патриарха, якобы подписанное им в день своей смерти (существует в разных редакциях, которые готовились в ведомстве Евгения Тучкова); вопрос о его подлинности, которая сразу же была поставлена под сомнение, до конца не разрешён.