Долой "уродливых истуканов". Как советская власть с памятниками воевала

 Товарищи! С этого чугунного кресла на вас глядит засилье веков, тяжелый железный режим, который перековывал нашу свободу в цепи!

Рыжеватый молодой человек в распахнутой тужурке смотрелся нелепо на коленях бронзовой статуи Александра III около Храма Христа Спасителя. Держась одной рукой за императорский скипетр, другой он размахивал большим красным полотнищем, которое в отсутствие ветра никак не хотело трепетать, а лишь норовило запутаться в ногах оратора.

— Долой железного истукана! Он проповедовал рабство и держал Россию в кандалах... товарищи!

Столь необычное зрелище почему-то не вызывало особого ажиотажа. Около массивного постамента стояло несколько десятков человек, которые задрав головы вверх, ловили слова молодого человека. А остальная Москва жила своей жизнью, не обращая внимания ни на бронзового самодержца, ни на пламенную речь.

Открытие памятника Александру III в Москве, 1912 год/ © Public Domain

Суд над бронзовым Столыпиным

Сразу после Октябрьской революции молодая советская власть решила, что в стране необходимо уничтожить все памятники "царям и их слугам". Решение возникло не просто так. В течение всего 1917 года в Москве и Петрограде царила эйфория вседозволенности. Демонстративно сжигались имперские флаги, уничтожались гербы с двуглавыми орлами, разбивались небольшого размера лепные императорские бюсты.

Однако несмотря на атмосферу вседозволенности, крупные архитектурные формы народ не трогал. Исключением можно назвать лишь снос памятника Столыпину в Киеве. К его демонтажу революционеры подошли довольно креативно — соорудили деревянную раму, напоминавшую виселицу, и организовали "народный суд". На него пришло несколько тысяч горожан, а процессу постарались придать вид настоящего судилища. То есть у памятника имелся "адвокат", был "обвинитель" и "присяжные". Прошедший в игровой форме митинг закончился закономерно — на шею фигуры Столыпина набросили железные цепи, а потом под восторженные крики толпы сдернули с постамента.

Демонтаж памятника П. Столыпину в Киеве, 1917 год/ © Public Domain

Этот снос был чистой воды самодеятельностью, а вот на государственном уровне советская власть стала демонтировать царские памятники с весны 1918 года, издав соответствующий Указ. Логика понятна — уничтожался монумент, а значит и стирался образ "кровопийцы" из народной памяти.

Убрать царей

Первым снесенным монументом стал крест на месте убийства московского генерал-губернатора, великого князя Сергея Александровича. Он стоял в Кремле, который только-только стал резиденцией большевистского правительства. И, быть может, крест и уцелел бы, поскольку никому не мешал, да и символизма в нем было не так много. Однако он попался на глаза Ленину во время первомайского субботника по очистке территории Кремля. Владимир Солоухин в романе "Последняя ступень" приводит фрагмент из воспоминаний коменданта Павла Малькова:

Ленин, Свердлов, Аванесов, Смидович, другие члены ВЦИК и Совнаркома и сотрудники немногочисленного правительственного аппарата впряглись в веревки, налегли, дернули – и памятник рухнул на булыжник.

Пример был подан — снос столичных "царей и их слуг" стартовал. Первым демонтированным памятником реальному человеку стал конный монумент генералу Скобелеву на Тверской площади. Фигуру утащили на переплавку, а гранитный постамент какое-то время использовали в качестве трибуны.

Памятник генералу Скобелеву в Москве, 1912 год/ © Public Domain

На склоне Кремлевского холма (сейчас Боровицкий холм) располагался памятник Александру II. Причем, это была целая монументальная группа — вокруг статуи тянулась арочная галерея, а на ее сводах находилось 33 мозаики с изображением русских самодержцев. Снести инсталляцию за один раз не получилось. Сам-то памятник демонтировали довольно быстро, а вот остатки галереи закончили сносить только в 1928 году.

Демонтаж памятника Александру II в Москве, весна 1918 года/ © Public Domain

Следующим крупным памятником стала бронзовая фигура Александра III около храма Христа Спасителя. Пламенная речь рыжего оратора на ее коленях была только "артподготовкой". Потом власти провели митинг по сносу и создали комиссию по определению художественной ценности.

Непосредственно к демонтажу приступили летом 1918-го. А поскольку памятник был массивным, да еще и располагался на фигурном постаменте, то потребовался целый проект по его сносу. Поэтому работы растянулись вплоть до конца года. Последней с постамента убрали ногу самодержца в сапоге.

Снос памятника Александру III в Москве, лето 1918 года/ © Public Domain

Кстати, о комиссии. Неверно думать, что она признавала каждый из памятников как не имеющий художественной ценности. Были и положительные заключения, спасавшие каменные и бронзовые фигуры от дробления и переплавки. Особенно в этом плане повезло Петрограду, где уцелел "Медный всадник" и фигура Николая I работы Клодта. Последнюю признали не просто ценной, а уникальной, так как монумент не имел себе равных и считался шедевром инженерной мысли.

А вот основателю города великому Петру повезло чуть меньше. Да, непревзойденный "Медный всадник" остался стоять. А вот Царь-плотник и Царь, спасающий утопающих (оба монумента располагались на Адмиралтейской набережной) отправились на переплавку.

По всей стране

Эстафета сноса постепенно перекинулась на всю Россию. Где-то большевистский указ выполняли рьяно, где-то сносили один монумент "для галочки", а где-то и вовсе саботировали. Костроме в этом плане не повезло — "под раздачу" попал памятник царю Михаилу Федоровичу и спасшему его Ивану Сусанину. И царя, и крестьянина безжалостно скинули с постамента, который еще 10 лет использовали в качестве трибуны для митингов.

Памятник Михаилу Федоровичу и Ивану Сусанину в Костроме/ ©Public Domain

А в подмосковной Верее не только снесли бронзовый памятник герою Отечественной войны 1812 года генералу Дорохову, но еще и разворошили его могилу в поисках орденов и наградного оружия. Сабля в гробу оказалась боевой, а не наградной, но вот нательный крест и перстень добыть осквернителям все же удалось. После этого останки скинули с обрыва в реку, а сам памятник сначала обстреляли, а затем отправили на завод.

Такая же судьба постигла памятники Екатерине II в Екатеринодаре и Симферополе, памятники Николаю I и Александру II в Киеве, Елизавете Петровне и Алесандру I в Петрограде.

Новым временам — новые фигуры

Большевистский декрет предполагал не только снос "царских истуканов", но и установку новых революционных памятников. Вот только над скульпторами довлели сроки, поэтому первый советский монументализм получался откровенно кургузым и держался на постаментах недолго. Скульптуры отливали из бетона, а он не выдерживал перепад температур.

Открытие памятника Робеспьеру в Москве/ © Public Domain

По этой причине всего полгода простоял памятник Робеспьеру в Александровском саду. В одно зимнее утро горожане не обнаружили его на месте. В газетах написали, что героя Французской революции подорвали контрреволюционеры, на деле же все было прозаичней. Робеспьер, поскольку был целиком бетонный, не выдержал испытание декабрьскими морозами и просто развалился на части. В тот же день его убрали.

А вот робеспьеровского друга Жоржа Жака Дантона ждала другая судьба. Памятник ему установили на площади Революции в Москве и представлял он собой большую уродливую квадратную голову на постаменте. Учитывая, что Дантона в конце концов обезглавили на гильотине, в этом памятнике был какой-то жуткий символизм. Голова вначале пугала москвичей, а потом над ней принялись шутить и сравнивать с говорящей головой из пушкинской поэмы "Руслан и Людмила". В конце концов власти решили не смущать горожан и по-тихому демонтировали памятник.

Снесли и скульптуру "Двое в ванной", которую открывал лично Ленин. Столь фривольное название получил монумент К. Марксу и Ф. Энгельсу все на той же площади Революции за обрезанные по пояс фигуры и тесноту их расположения относительно друг друга. Вместо пропагандирования идей коммунизма памятник стал их дискредитировать, поэтому простоял весьма недолго.

Такая же история ждала и советский памятник Иуде Искариоту, установленный в волжском Свияжске. Хотя по поводу его есть большие сомнения — история увековечивания памяти библейского персонажа выглядит уж чересчур фантастично