Вопрос о смертной казни должен решаться на холодную голову

На модерации Отложенный


Теракт в «Крокус Сити» – второй по количеству жертв в России после Беслана и первая трагедия подобного масштаба на памяти нынешнего поколения – породил, а точнее, возродил в российском обществе дискуссии по целому ряду тем. По либерализации оружейного законодательства (чтобы россиянам разрешали носить короткостволы), по ужесточению миграционных норм – и, конечно же, по вопросу снятия моратория на смертную казнь.

Напомним, что эта высшая мера наказания присутствует в российском законодательстве – согласно ст. 59 УК она применяется за особо тяжкие преступления. Но в 1999 году был внесен временный мораторий на ее исполнение, а в 2009 году Конституционный суд окончательно принял решение о запрете вынесения и исполнения смертных приговоров. Формально потому, что такие обязательства Россия взяла на себя в рамках международных договоров (это было условие для вступления в Совет Европы). Однако сейчас Россия из Совета Европы вышла, а значит, никто не мешает смертную казнь вернуть.

И ряд политиков предлагает вернуть. «Мораторий, который мы установили на смертную казнь в связи со вступлением в Совет Европы в 1996 году, должен быть прерван», – считает глава ЛДПР Леонид Слуцкий. А лидер «Справедливой России» Сергей Миронов предлагает ввести смертную казнь для террористов, проведя для этого референдум.


Да, формально референдум не нужен. «У нас и в Конституции, и в уголовном законодательстве никто смертную казнь не отменял, – пояснил спикер Госдумы Вячеслав Володин. – Есть решение Конституционного суда, который отложил вынесение такого приговора. Поэтому не надо никаких референдумов, достаточно решения КС». Однако всем понятно, что такие неоднозначные решения должны приниматься только в том случае, если их поддерживает население страны. Поэтому, собственно, руководитель фракции «Единая Россия» в Госдуме Владимир Васильев заявлял, что вопрос будет глубоко проработан.

В то же время значительная часть россиян настаивает на том, что смертную казнь возвращать рано. Приводятся аргументы – о несовершенстве российской судебной системы (несправедливо посаженного всегда можно выпустить из тюрьмы, а казненного возродить нельзя), о гуманистической составляющей (убийство – всегда плохо, каким бы оно ни было), а также о том, что пожизненное без права на освобождение является куда более страшным наказанием, чем смерть.

На первый взгляд, эти аргументы уступают тем, что выдвигают сторонники смертной казни. И выглядят бледно по отношению к справедливой ярости в отношении террористов, расстрелявших мирных людей в «Крокусе». Здесь не работают сомнения в их виновности – сами террористы были без масок, даже снимали свои преступления на телефон, поэтому никакой судебной ошибки быть не может. И тем более их не должны содержать те, кто людьми являются, ведь заключенные на пожизненном сроке содержатся за счет налогоплательщиков. В том числе и родственников жертв.

Однако при всем этом объективно аргументы «за» уступают аргументам «против» по одной простой причине: первые основаны на эмоциях и потому ситуативные, а вторые – на логике, а отсюда и объективные.

Все трактаты по государственному управлению и все советы мудрых людей говорят о том, что решения должны приниматься не в гневе, а строго на трезвую голову – особенно те решения, отменить которые будет очень непросто. Решения о войне, о мести – и о смерти. Неслучайно российский президент сразу осадил всех тех, кто сгоряча стал раскручивать национальный вопрос. «Никому не удастся посеять ядовитые семена розни, панику и разлад в наше многонациональное общество», – заявил Владимир Путин.

И если мы так же трезво подойдем к вопросу снятия моратория на смертную казнь, то выясним, что даже после теракта в «Крокусе» никаких оснований для возвращения «вышки» не появилось. Судебная система не модернизирована. Шанс судебной ошибки не сведен к околонулевому минимуму. Воскрешать людей так и не научились.


А если кто-то продолжает утверждать, что общество не должно содержать нелюдей на пожизненном, так тут есть иные решения. «У нас есть колонии, которые начинают выходить на самообеспечение, в частности «Черный дельфин». В этой колонии много производств: деревообработка, металлообработка, – напоминает член Совета по правам человека при президенте РФ Ева Меркачева. – Можно думать в этом направлении, чтобы они все максимально работали и покрывали расходы на свое содержание».