Алкоголизация советской страны

В России в конце XIX века употребляли менее 3 литров алкоголя на душу населения в год, что вдвое ниже среднеевропейского уровня того времени. В 1914 г. в царской России на душу населения приходилось 4,7 литра алкоголя, что тоже, в общем-то, немного (рост потребления связан с урбанизацией России, ростом доходов населения и развитием торговли на селе, что делало алкоголь доступным для ранее не пивших групп населения).

Чернышевский, предтеча большевиков, неоднократно говорил: «Вот однажды напьётся русский народ – и свергнет гнёт царского режима» (цитата вольная, так как подобное повторялось им неоднократно). В период между февралём и октябрём 1917 г. большевики и анархисты, привлекая на свою сторону маргинализованные слои населения и

В дни октябрьского переворота и последовавший за ними период хаоса в Петрограде винные погромы достигли такого масштаба, что новая власть была вынуждена принять меры для их прекращения, так как они стали угрожать уже её существованию (Википедия, ст. «Сухой закон»).

После революции большевистская власть подтвердила «сухой закон», принятый царским правительством. Однако «сухой закон» после 1917 г. разительно отличался от дореволюционного – своим повсеместным неисполнением. Беспробудно пьянствовала Красная армия, большевистские чиновники, сотрудники ВЧК. «Революционные» матросы - ударная сила большевизма - стали таковой под воздействием алкоголя и наркотиков: они весной 1917 г. изобрели т. н. «балтийский чай» - адскую смесь спирта с кокаином, под воздействием которой с человека слетал весь налёт цивилизованности и он превращался в бешеного зверя. О том, что представляли собой эти «революционеры», пишет И. Бунин в «Окаянных днях»: «Говорят, матросы, присланные к нам из Петербурга, совсем осатанели от пьянства, от кокаина, от своеволия. Пьяные, врываются к заключенным в чрезвычайке без приказов начальства и убивают кого попало.



Недавно кинулись убивать какую-то женщину с ребенком. Она молила, чтобы её пощадили ради ребенка, но матросы крикнули: «Не беспокойся, дадим и ему маслинку!» — и застрелили и его (запись в дневнике, 10 июня 1919)». В алкогольное безумие вовлекалось всё население страны, и власти совершенно не боролись с этим злом. Что понятно: для уголовной и полууголовной шпаны, ставшей опорой советской власти, пьянство, запрещённое «кровавым царским режимом», было естественным состоянием, и лишить её этой радости было бы для РКП(б) политическим самоубийством.

После разгрома 13-й армии комиссия Наркомвоенмора докладывает в Москву: 13-я армия потерпела поражение потому, что она вся, «от главкома [командарм И. Уборевич – прим. авт.] до последнего обозника» была пьяна. Естественно, что врангелевцы, получая от разведки сведения о столь жалком состоянии противника, решились на наступление. И оно оказалось успешным: так, 4 тыс. белой пехоты… окружили и уничтожили конную группу Д. Жлобы - 12 тыс. красной конницы, что было бы в принципе невозможно, будь красные конники трезвы.

Поражение Красной армии в 1920 г. под Варшавой также было в огромной степени связано с повальным пьянством и связанным с ним падением дисциплины. Нарушение перемирия между частями Народно-революционной армией Дальневосточной Республики и японскими войсками в 1920 г. (т. н. «Николаевский инцидент») был связан в основном с тем, что НРА ДВР совершенно разложилась от пьянства, а николаевский гарнизон, спровоцировавший возобновление военных действий, возглавлял алкоголик и наркоман Я. Тряпицын и его жена (по совместительству – начальник штаба), полинаркоманка Н. Лебедева.

1923-м году было отобрано по СССР при обысках 54 000 самогонных аппаратов, а в 1924 г. – 74 000 аппаратов (а всех обнаруженных случаев самогонокурения было в 1924 году 275 000) [совершенно необъяснимо, почему не были конфискованы ВСЕ обнаруженные самогонные аппараты – прим. авт.]. Самогон гонят не только дома, в риге, на гумне, но и в лесах, чтобы укрыться от любопытного глаза соседа или от зоркого глаза милиции. Предполагается, что в 1925 году в работе находилось не менее одного миллиона аппаратов [то есть количество изъятых самогонных аппаратов не превышало 7,4%, что ярко свидетельствует о реальной «борьбе» власти с самогоноварением – прим. авт.]… 75% рабочих пропивают 13% своего жалованья; 16% рабочих пропивают всё жалованье» (Н. Тяпугин «Народные заблуждения и научная правда об алкоголе», М., 1926).

Пьянство влекло за собою половую распущенность. В среде молодых рабочих росло число добрачных связей, в которые зачастую вступали несовершеннолетние. По петроградским данным 1923 г., половой жизнью жили почти 63% девушек в возрасте от 14 до 18 лет и 47% юношей из рабочей среды. Связи, как правило, носили кратковременный характер и мотивировались любовью 87% женщин и лишь 35% мужчин (по данным московских социологов). Циничное отношение к женщине в основном порождалось пьянством.

К такому заключению пришла, в частности, комиссия ЦК ВЛКСМ, присланная в 1929 г. в Ленинград для изучения случаев нетоварищеского отношения к девушкам. Комиссия выявила факты грубого обращения, изнасилования, принуждения к сожительству, многожёнства. Непременным спутником пьянства являлось хулиганское поведение молодых рабочих. Пьяные драки, хождение «стенка на стенку» были нередки в 20-е гг. даже в таких крупных городах, как Ленинград» (Б. Коган, М. Лебединский «Быт рабочей молодежи». М., 1929. С. 98).

Потребление водки резко возросло. В Ленинграде, например, в 1924-1925 гг. её было выпито 617 тыс. вёдер, а в 1927-1928 гг. - уже 2063 тыс. вёдер. В стране увеличилась смертность в результате отравления спиртным: с 2,6 случаев на 100 тыс. чел. в 1922 г. до 44 - в 1928 г. Возросло и число лиц, страдавших алкогольными психозами. В 1922 г. они составляли 2% всех зарегистрированных душевнобольных, а в 1927 г. - уже почти 19%.

Весь советский период народы СССР пили всё больше и больше.

Что неудивительно: «Пьянство в стране «свободы», «счастья» и «прогресса» достигло чудовищных размеров, до пределов всеобщего какого-то безумия. Потеряв Бога, заглушив совесть, не имея в перспективе ничего идейного, радужного, радостного, не зная ни цели, ни смысла жизни, в чувстве бессмыслия, какого-то тупоумия, чтобы себя хоть чем-нибудь развеселить, советский человек кидается в пьянство, чтобы хоть на время, пока есть деньги на вино, залить вином тяжесть рабской жизни» (Н.Тяпугин «Народные заблуждения и научная правда об алкоголе», М., 1926).

«Идея снабжать армию не только снарядами и портянками, но и крепкими напитками пришла в голову наркома Климента Ворошилова в январе 1940 года.

В итоге за 2,5 месяца финской кампании, если верить докладу начальника тыла Красной армии генерала Андрея Хрулёва, войска «употребили» 10057500 литров водки и 88800 литров коньяка. Войну с финнами мы проиграли» («100 грамм на грудь», «Русский курьер», №574).

То есть вместо того, чтобы снабдить замерзавшую армию тёплой одеждой и горячей пищей, её спаивали.

В июле 1941 г. никаких морозов, естественно, не было, но советская власть вновь решила «подбодрить» армию водкой. Очевидно, в Кремле считали, что солдаты способны подняться в атаку «За Родину, за Сталина» только будучи пьяными.

Старшина шел по траншее с кружкой, и кто хотел, наливал себе. Выпивали в первую очередь молодые. И потом лезли прямо под пули и погибали» («100 грамм на грудь», «Русский курьер», №574).

После войны пьянство окончательно стало обязательным ритуалом жизни советского человека, своего рода сакральным действом. Пьянство стало условием принятия человека обществом как «своего». Устроился на работу, уходишь в отпуск, приехал на отдых, празднуешь день рожденья – «проставляйся».

А «назавтра» наступало страшное. Каждые праздники 1 мая, 9 мая и 7 ноября уносили тысячи жизней – Новосибирский обком КПСС в 1983 г. докладывал, что в области каждый такой праздник приводил к гибели 1300 человек, т.е. 500 на 1 миллион жителей. Если общесоюзная статистика коррелируется с новосибирской, каждый общегосударственный праздник в СССР в то время уносил жизни примерно 140 тысяч человек, а если учитывать, что народы Средней Азии пили меньше, чем славянские народы, а за пределами Сибири потребление спиртного на душу населения тоже было всё-таки меньше, можно предположить, что количество жертв праздников приближалось к 100 тысячам. Праздников было 4 в год – Новый год, 1 мая, День победы, 7 ноября – вот и посчитаем…

В 1960 г. государственная продажа алкоголя составляла 4,6 л на человека, а официально зарегистрированное потребление – 9,8 л., но можно сделать вывод, что реальная цифра была ещё выше. В 1970-е годы к 11 часам утра – времени начала продажи спиртного – у магазинов от Калининграда до Анадыря выстраивались очереди страждущих. Небольшие предприятия и особенно стройки после этого часа практически не работали. В начале 1980-х алкоголь начали продавать после 14:00, но это мало помогло – работники магазинов вовсю торговали «из-под полы», а таксисты продавали водку вообще круглосуточно.

По данным Комиссии Политбюро ЦК КПСС по борьбе с пьянством и её главы М. Соломенцева за апрель 1984 г. в Советском Союзе насчитывалось 25 млн. пьяниц. Однако один из инициаторов антиалкогольной кампании, академик Ф. Углов, считал, что их количество достигает 37-40 млн., т.е. каждый седьмой житель СССР был алкоголиком. «За 11 пятилетку, до указа Правительства о борьбе с пьянством и алкоголизмом, продажа алкоголя дала казне нашей страны 169 миллиардов, т.е. 33 миллиарда «пьяных» рублей в год.

За это мы расплатились жизнью 5 миллионов человек, переломав их в опоях, пьяных драках, болезнях, других лабиринтах алкоголизации общества. Кроме того, унесла в виде разных убытков 600 миллиардов рублей, т.е. по 120 миллиардов рублей в год» (П. Шихирев «Жить без алкоголя», Москва, Наука, 1988 г.).

Бюджет получал от продажи винно-водочных изделий около 50 млрд. руб. в год. Но потери от употребления алкоголя (прогулы, болезни, травмы, брак) составляли более 175 млрд.!

Антиалкогольные кампании 1918, 1928, 1958 и 1972 гг. носили чисто формальный характер и ни малейшего эффекта не имели.

16 мая 1985 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения», который подкреплял эту борьбу административными и уголовными наказаниями.

«Усиление самогоноварения привело к дефициту в розничной продаже сырья для самогона - сахара, а следом - дешёвых конфет, томатной пасты, гороха, круп и пр., что привело к росту общественного недовольства. Существовавший и ранее теневой рынок кустарного алкоголя получил в эти годы значительное развитие - водка пополнила перечень товаров, которые нужно было «доставать». Немыслимых размеров достигла спекуляция алкоголем, даже продукция крупных ЛВЗ полностью скупалась спекулянтами, которые получали 100-200% прибыли в день (!).

До революции общества трезвости эффективно работали потому, что их деятельность развивалась в условиях быстрого роста экономики и зримого во всех слоях населения повышения качества жизни.

Уменьшение продаж алкоголя обрушило внутреннюю торговлю в СССР, спрятав её огромный сегмент в «тень». Ежегодный розничный товарооборот сократился на 16 млрд. рублей. Бюджет потерял 25 млрд. рублей и фактически рухнул. А в 1986 г. рухнули в три раза мировые цены на нефть и другие сырьевые товары, так что СССР за два года лишился доходов как от внутренней, так и от внешней торговли. Началась стремительная агония советской власти.

Наряду с алкоголизмом в СССР процветала и наркомания. Средняя Азия и Казахстан, Кавказ и Закавказье, Крым и вся Южная Сибирь с Дальним Востоком – от Алтая до Приморья – были наполнены наркоманами. В Подмосковье и даже в самой Москве - во дворах - растили опийный мак.

Советская власть началась с кошмарного кровавого пьяного бунта в октябре 1917 г. – и он определил всю дальнейшую жизнь советского народа. Повальное пьянство сделало советскую жизнь нищей, тоскливой и убогой, советскую экономику – принципиально неконкурентоспособной, потери в войне – чудовищными.

При этом пьянство давало возможность советским людям даже не забываться, а постоянно жить в алкогольном тумане и не замечать мерзостей окружающей жизни – так советская власть цинично и жестоко длила своё существование.