Об иммиграции, валютном курсе и инвестициях

Продолжим перечисление ключевых позиций, которые откровенно изложили руководители экспертной группы №1 в рамках разработки Стратегии 2020 на брифинге, состоявшемся 18 июня.

Владимир Александрович Мау не в первый раз уверенно заявляет, что экономический рост предполагает рост населения. На самом деле это глубоко ошибочное представление, основанное на формуле экстенсивного развития. Экономический рост возможен не только за счет количества рабочих рук, но и при увеличении производительности труда. В свою очередь это предполагает мотивацию индивидуальной производительности труда, оплату труда, новую, более совершенную эффективную логистику управления общественным производством и, конечно же, обновление производственного аппарата. Но ни об одном из перечисленных факторов ни Мау, ни Кузьминов не говорят. Речь идёт исключительно о росте населения, и под этим лозунгом утверждается, что необходима массовая иммиграция в Россию – озвучиваются предположительные расчёты: несколько десятков миллионов приезжих. Совершенно притом очевидно, что иммиграция в Россию возможна только в виде низкоквалифицированной рабочей силы, условно – землекопов и официантов в рестораны. И причем тут экономический рост?

Владимир Александрович справедливо отмечает, что уязвимость экономики чрезвычайно высока, потому что Стабилизационный фонд израсходован, у России нет резервов. Перспективу он видит только в следующей развилке: «или сильный рост долга, или надежда, упование, молитва о том, что цены на нефть должны держаться на уровне 200 долларов за баррель на протяжении десяти лет». Удивительно, но никакой альтернативы подобной экономике не предлагается. Основные опасности сегодняшней экономики, в которой бюджет балансируется за счет экспорта сырья, а также альтернатива в виде внутренних источников роста и капитализированного развития даже не обсуждаются. Совершенно не затрагивается проблема дефицита инвестиций, постоянные утверждения, что мы ждем, ждали, ждем и будем ждать внешних иностранных инвестиций, никак не видоизменяются. При этом опять идет разговор о некоем инвестиционном климате…

Итак, Владимир Александрович утверждает: «Мы должны отказаться от политики сдерживания и укрепления валютного курса рубля по той простой причине, что низкий валютный курс был существенным фактором поддержки внутренней конкурентоспособности, когда это было 20-30% от паритета покупательной способности». И буквально тут же звучит прямо противоположное утверждение: «Альтернативная политика – это подавление инфляции и согласие на укрепление курса».

Укреплять курс или не укреплять - понять невозможно, потому что утверждения противоположны.

Зато становится отчасти понятно, что снижение процентных ставок кредитного механизма страны зависит от подавления инфляции. Как, правда, давить инфляцию – неясно. Тем не менее, известно, что в России инфляция имеет природу инвестиционного дефицита. Спрос, который все время пытаются подавить сжатием денежной массы до 30-40% ВВП, не так уж и велик. Причина российской инфляции - создание дефицита инвестиций и, соответственно, сокращение предложения товаров и услуг.

При этом руководители экспертной группы ни слова не говорят о росте коэффициента валовых накоплений, о том, что государство ушло из кредитной деятельности… Федеральный бюджет вкладывает в инвестиционный баланс не более 5-6%. Основное инвестирование осуществляется за счет собственных средств предприятия. Кредитоваться при этом внутри страны бизнес не может, его выдавливают за рубеж - в условия политического давления и управления страной извне. Что касается коэффициента валовых накоплений, то в России он равен 17%. В Китае – порядка 47%. Об этом удивительном явлении – ни слова. Но зато опять говорится о «windfall money» (вообще в речи господина Мау англицизмов достаточно много), о деньгах, падающих с неба. Либералы диагностируют у России так называемую «голландскую болезнь»: дешевые деньги, оказывается, шли в Россию каким-то немереным потоком от экспорта, и их нужно было выводить в Стабилизационный фонд. Затем почему-то оказалось, что их нужно сжечь в режиме компенсации дефицита бюджета в условиях кризиса 2008-2009 года.

Как ни странно все это выдается за целесообразную эффективную стратегию. Но неизменно встаёт простой детский вопрос: если в стране не хватает инвестиций, о какой такой «голландской болезни», о каких таких лишних и ненужных деньгах в стране можно вообще вести речь? Какие же лёгкие деньги стабилизовались в Стабилизационном фонде, не позволяли осуществлять развитие экономическое, препятствовали подавлению инфляции?

Такова на сегодня Стратегия развития России. А если вспомнить цитату Кузьминова о том, что не следует писать эту Стратегию заново, то менять её никто не собирается.

С.С.Сулакшин, д.полит.н, д.физ.-мат.н.