Через год после землетрясения в Турции: Трещина проходит через всю стену

«Немо до сих пор живет в своем первом доме», — говорит Буньямин, бросая в маленький аквариум крошки корма для своих золотых рыбок. 9-летний мальчик уже год живет со своей семьей в приюте. Он смог спасти своего любимого Немо, когда семья покинула свою квартиру в подвале в ночь на 6 февраля 2023 года, когда земля тряслась почти минуту.

Буньямин живет со своим старшим братом Хусейном и его родителями в контейнерной деревне в центре портового города Искендерун на юге Турции. Но теперь власти хотят, чтобы они переехали обратно в свой старый дом: якобы ущерб несерьезный.

Для Буньямина это ужасная идея. Он боится, что может произойти еще одно землетрясение и что на этот раз дом рухнет, как и многие здания год назад. «Если мы будем в подвале, у нас нет шансов выжить», — серьезно говорит он. «Весь дом упадет на нас, так что нам будет лучше здесь, в контейнере».

Его мама Мехпаре разделяет опасения сына. В течение нескольких месяцев она писала властям или пыталась лично заявить о том, что больше не может вернуться в свою старую квартиру со своей семьей: «Как только я вхожу в дом, все возвращается обратно. Мы были там несколько раз в течение дня, чтобы что-то вытащить», — говорит миниатюрная женщина. «Мы быстро входили и выходили. Если бы нам сказали, что мы должны убраться отсюда, я бы поставила палатку в парке, но не заходила бы в дом».

Около полумиллиона человек в пострадавшем регионе до сих пор живут в лагерях, потому что, как и их семьи, они боятся возвращаться в свои дома или потому что их дом разрушен или серьезно поврежден. Многие люди по-прежнему зависят от поддержки, часто организованной за счет частных пожертвований.

Через три дня после землетрясения президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что хочет завершить восстановление в течение года. Сейчас, спустя год, Эрдоган совершает поездку по региону, открывая первые новые поселения.

То же самое можно сказать и об Антакье, городе, который пострадал больше всего и где до сих пор можно увидеть ужасную картину разрушений. По словам правительственных чиновников, по всей провинции должно быть завершено строительство 20 000 квартир, но необходимо во много раз больше. Но на этом история не заканчивается, говорит Бузе Церен Гюль, один из архитекторов, работающих над реконструкцией: «Я думаю, что пройдет десять лет, прежде чем мы снова сможем назвать это место Антакьей ».

Но снести все и поставить на месте что-то новое – значит стереть историю города. «Здесь, в Антакье, были мечети, церкви, синагоги, некоторые из них находились на улице», — говорит Бузе, описывая свой родной город. Это было место, где жили вместе разные люди. И это моя главная цель: снова создать это сосуществование».

Сама Бьюз потеряла под завалами бабушку и тетю и с тех пор ставит под сомнение всю свою строительную отрасль: «Конечно, здание может быть повреждено, возможно, серьезно. Но это не должно было привести к гибели стольких людей». Неудачное строительство, а также серьезные ошибки в строительном контроле способствовали катастрофе.

Однако до сих пор к суду привлекались только частные лица, а не представители государства. Строительный сектор является важнейшей опорой турецкой экономики и, следовательно, президента Эрдогана. С годами этот сектор неудержимо рос, отмечают наблюдатели.

Подрядчики, имеющие тесные связи с высшими политическими кругами: это не редкость. Кроме того, по всей стране наблюдается распространение незаконных построек, структурно продвигаемых политиками через так называемые строительные амнистии. Они существовали еще до правительства Эрдогана. Они легализовали незаконно построенные дома или надстройки постфактум, часто до выборов, чтобы завоевать голоса избирателей, последний раз в 2018 году.

Это одна из причин, по которой семья 9-летнего Буньямина с подозрением относится к структуре своего дома, многоквартирного дома на окраине Искендеруна. После землетрясения во внешней стене видны большие трещины, они были заполнены цементом.

Отец Буньямина, Мустафа, стоит перед ним и качает головой. «Все трещины здесь, которые уже закрашены снаружи, до сих пор видны в нашей квартире. Трещина здесь проходит через всю стену». Государственные эксперты недавно завершили свое заключение: дом не поврежден и, следовательно, пригоден для проживания.

Некоторые из соседей с верхних этажей переехали обратно. Буньямин и его семья до сих пор не могут себе этого представить. Причина этого становится еще яснее, когда вы входите в подвальную квартиру: повсюду большие трещины, некоторые из них длиной в метры. Семья не знает, в какой степени были повреждены несущие столбы, но недоверие преобладает. «Я боюсь, просто боюсь», — тихо говорит Буньямин, и слезы наворачиваются на глаза его родителей.

Незадолго до землетрясения они расплатились за трехкомнатную квартиру, а теперь хотят ее продать. «У меня здесь ничего не ремонтировали, — объясняет Мустафа. «Если я собираюсь продать это кому-то, я должен делать это с чистой совестью. Человек, должно быть, все это видел».

Избавятся ли от квартиры – под вопросом. Мустафа, однако, считает, что найдется достаточно людей, которые купят ее, отремонтируют все поверхностно, а затем сдадут в аренду.

Семья хотела бы уехать из Искендеруна – отец до сих пор ищет работу. Слишком многое напоминает о землетрясении, в том числе о работах по сносу зданий, говорит мать Буньямин Мехпаре. «И нет конца повторным толчкам, они не дают нам все это забыть».