Мальчиши-плохиши

Продолжаем рассказывать о пенитенциарной системе России. На очереди воспитательные колонии для несовершеннолетних. Их 13 на всю страну, однако контингент там сложнейший, каждый второй – душегуб. Уголовная ответственность у нас наступает с 14 лет.

ВК в пригороде Петербурга Колпино. Фото автора

Последние несколько лет широко обсуждается подростковое криминальное движение АУЕ* (запрещено в РФ, признано экстремистской организацией), хотя представители Следственного комитета как-то заявляли, что такой организации в реале не существует. А потом ее все же признали экстремисткой через Верховный суд РФ. Понятно, сейчас много разговоров вокруг главного сериала прошлого года «Слово пацана», там речь идет хоть и о конце 1980-х, но все равно про тот вечный возраст, когда хочется доказать свою самостоятельность - он всегда в пределах пубертатного периода. В хорошем случае некоторые никогда не взрослеют. Так вот, в воспитательные колонии (ВК) попадают несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет. Уголовная ответственность в РФ наступает с 14, хотя в некоторых странах куда ранее. К примеру во Франции – с 13 лет.

Сажают в последнюю очередь

Отметим сразу главный тренд последних двадцати лет – колонии для подростков неумолимо сокращаются, как и количество осужденных. К примеру, в 1997 году в воспитательно-трудовых (трудовыми перестали быть в нулевые) колониях России находилась 21 тысяча человек. В 2007 году – уже 16 тысяч. Сейчас всего 13 (две из них девчачьи) ВК, а осужденных там находится около тысячи человек, по последним данным конца прошлого года - 976. Несмотря на то, что у нас принято ругать пенитенциарную систему страны, и порой за дело (одни швабры чего стоят), но положительные моменты имеются, нельзя их не отметить. Еще в конце 90-х общая численность следственно-арестованных и осужденных в России достигала почти миллиона человек! Сейчас вдвое меньше. Достигнуто это было путем гуманизации правосудия: во-первых, на этапе следствия стал активно применяться домашний арест (про этот вид ограничения свободы мы еще напишем в следующих статьях, он любопытный), во-вторых, в разы выросло число условных сроков, в-третьих – заработал институт условно-досрочного освобождения.

Если в 90-е вопрос по УДО решала администрация колонии (тут есть варианты – личная неприязнь, требование взятки и т.п.), то с нулевых решение принимал и принимает только суд. И, так получилось, что случаи УДО тут же выросли в разы. Вспоминается разговор с бывшим первым замом прокурора Санкт-Петербурга, потом министром юстиции РФ (к этому ведомству относится ФСИН России) Александром Коноваловым – он настаивал, что осужденные за легкие статьи вообще не должны попадать за решетку, потому что «понабираються всего нехорошего», и, конечно, это в первую очередь касалось подростков. В последние лет двадцать их сажают в последнюю очередь. Это либо убийство, либо несколько – четыре-пять-шесть условных сроков до реальной посадки. Сейчас разберем на примерах. Будет и жесть.

Не для слабонервных

Корреспондент «Нашей версии» четыре раза бывал в ВК в пригороде Петербурга Колпино. Численность осужденных – от 67 до 82 человек в разное время, разные годы. Но это опять-таки немного – в 1990-е там было до тысячи персон. Присутствовал весь «цвет» Северо-Запада и просто севера – парни от Питера до Нарьян-Мара и Мурманска. Начальник колонии давал листать личные дела. Да... Тут не для слабонервных. Почти половина сидели за убийства, зачастую очень жестокие, сопряженные с изнасилованиями, садизмом. Мальчиши-плохиши производят впечатление внешне – многие качки, лица пропитые, некоторые с воровскими звездами. Совсем страха не знают? Это пока непонятное поколение для тех, кому больше 40 лет. Я с ними немало общался – нет общих ценностей. И что они вообще не ценят, так это человеческую жизнь. И по большому счету ничего с ними уже не сделать, точнее, не «усовершенствовать». Причем, как рассказывали сотрудники ВК, самое страшное, что большинство убийств совершается без всякой мотивации. Просто захотелось и все. И это притом, что суд у нас к подросткам гуманен, как уже упоминали, - чтобы угодить за решетку, надо постараться. Или убить, или накопить 4-5-6 условных судимостей. Что, подчеркивают сотрудники, к ним поступает такой отмороженный юный спецконтингент - вина общества, а не пенитенциарной системы. И это правда. Поэтому в данном случае, прежде чем совершенствовать уголовно-исполнительную систему, надо не допускать такой ситуации, когда до трети «колонистов» просто не умеют писать. Сказывается и колоссальное социальное неравенство: когда одни дети становятся золотой молодежью, другие не имеют в этой жизни шансов устроиться. Шанс им дает только криминал.

«Петухи» и бунты

Сейчас про самую неприятную вещь. Не секрет, что «опущенные», они же «петухи», появляются в первую очередь в ВК. Рассказываем.

Конечно, к подросткам отношение особое – у них и лучше питание (кефир дают, да бананы), и мягче режим. И образование обязательное. Воспитательные колонии постоянно посещают различные правозащитники, к ним, воспитанникам, особое внимание у прокуратуры по надзору. Однако не забывают о юных уголовниках и их старшие товарищи – и готовят себе смену. В то время как взрослые спецучреждения стремительно «краснеют» (красные зоны – там, где свои порядки устанавливает администрация, а не «черный ход», то есть, блатные. Есть и смешанные зоны – «красно-черные», в основном, в Сибири), на малолетке по-прежнему остаются все формы воровского закона и неписанных лагерных понятий. Кроме того, новая формация уголовников по отмороженности даст фору опытным сидельцам. Считается, что жизнь в воспитательной колонии гораздо комфортнее в бытовом плане, чем на взрослой зоне. Но одновременно - что нравы на малолетке куда беспредельнее, чем на взросляке. Парадокс, но и то и другое – правда.

Материальный быт у зеков-подростков на уровне. Хуже дела обстоят в межличностном общении. Даже не криминальные молодые люди склонны к дедовщине (если посмотреть на армию, да и на другие институты государства), а тут в одном месте собираются ребята от 14 до 21 лет (те, кого оставили до этого возраста за хорошее поведение, либо за что-то другое). Разница в возрасте и силе очень велика. Что, конечно, провоцирует дедовщину. Отличаются подростковые колонии и тем, что, в отличие от большинства взрослых, там по-прежнему сохранилась так называемая «прописка». Причем весьма жестокая. После которой многие тут же зачисляются в «чуханы». Деление по мастям также неукоснительно соблюдается. Кроме того, большинство «петухов» выходит как раз из воспитательных колоний. Взрослые зеки «опускают» все реже и реже, и по очевидным причинам – насильников, педофилов. На малолетке же – за любой косяк, а то и без оного. Не понравится кто-то старшему, и все. А «опускание» по беспределу ничем участи «петуху» не облегчит. К тому же в ВК «опускание» как раз, как правило, происходит по взрослому, не символически (облить мочой), а через насильственный половой акт. Сильно отличает от взрослых зон малолетку и то, что здесь очень силен «актив», но и блатная масть также очень сильна.

Во взрослых спецучреждениях эти две полярные группы заключенных стараются разводить – отсюда и получаются «красные» и «черные» колонии, где-то одни правят бал, где-то другие. Есть и еще одно преимущество у «красных» - они старше. «Черноходов» (и у совсем юных зеков может быть несколько «ходок») отправляют на взросляк сразу по истечении 18 лет. А вот «активисты» задерживаются до 21 года. Естественно, «красные», да еще и при, как минимум, моральной поддержке администрации, частенько мочат «черных» (не путать с иностранцами).

В 2007 году в питерских «Крестах» (еще старых) взбунтовались полтора десятка малолеток, которые выступили в том числе с требованиями смягчения режима в изоляторе (для взрослых авторитетов), и с требованием свободного общения со взрослыми осужденными (читай, с блатной элитой). По данным УФСИН по Петербургу, подростки были науськаны на эту акцию старшими товарищами, которые хотели привлечь внимание к «Крестам» и добиться смягчения режима пребывания. В том числе предполагалось, что малолетки выступят и как пушечное мясо. Они избили двух надзирателей, и к ним вполне могла быть применена сила. А вот ее, за исключением крайних случаев, по закону как раз в тюрьмах применять нельзя (теоретически исключены все спецсредства – дубинки, наручники, но то теоретически). Понимал это и начальник питерского главка ФСИН, генерал внутренней службы Владимир Маленчук, он тогда рассказывал автору: «Если бы я приказал ввести в СИЗО спецназ, то потом бы все мировые телеканалы с превеликим удовольствием транслировали бы эти кадры с комментарием, что, мол, в России избивают детей. Именно такой резонанс и хотели получить взрослые авторитетные сидельцы. Подростков же они просто использовали. Впрочем, и те – не в обиде. Они доказали приверженность блатному движению, и, возможно, их ждет хорошая карьера на этой нелегкой стезе. В принципе, понятно, что зажимаемое сейчас блатное движение готовит себе из малолеток смену. Это жизненно необходимо для «черного хода». За счет этого, за счет смены он сумел выжить в хрущевские времена, когда воров нещадно ломали. Сейчас происходит нечто подобное. Психологи, которые работают в подростковых спецучреждениях, говорили мне, что воровская идея крайне популярна среди подростков. Они находятся в возрасте романтических представлений о жизни, и как Том Сойер мечтал стать пиратом, так и они хотят быть джентльменами удачи. Тянет на подвиги молодежь всегда, только в последнее время, как правило, на криминальные. При общей популярности в стране криминальной культуры это совсем неудивительно. К тому же при нынешнем уровне жизни в провинции. Подростки смотрят телевизор, где показывается исключительно красивая жизнь. Где рулят бандиты. Как ее достичь, красивую-то жизнь? Выбирают самый простой путь».

Что получается... Количество осужденных подростков неуклонно снижается, что, конечно, хорошо. Но делается это искусственным путем, попахивает показухой. Потому что как раз безнаказанность порождает рецидив и вседозволенность. На этот счет беседовали с начальником ВК в Колпино, не буду называть его имени, потому что говорил резкие вещи: «Я Макаренко, конечно, изучал, надо было понять, как работать с такими волчатами. Их надо воспитывать, как предписано казенными нормативными документами, но кто пойдет работать с ними? В Питере вообще беда, есть же работы и профессии попрестижней. Потому с кадрами беда на эту зарплату. А парни уже лихие, раз попали при всей лояльности судов к нам. Фильмы им ставил советские – разные, но добрые, следил за реакцией. «Доживем до понедельника» нравилась лента, кстати. Но толку без повседневной работы психологов, воспитателей... Рецидив у подростков самый высокий из спецконтингента – около 80%. Связываю это еще и с тем, что большинство – детдомовцы, им привычна жизнь в изоляции и за казенный счет. Ничего другого просто не видели, перестроиться сложно».

Спецшколы

А что бывает с теми подростками, которые совершили преступление до 14 лет? Сейчас слово «спецшкола» уже больше ассоциируется со школой, скажем, с углубленным изучением иностранного языка. Раньше у этого слова было всем понятное значение – это фактически тюрьма для самых-самых юных, хоть и не являющаяся таковой юридически. Они работают и сейчас. Официально это заведение называется «учебно-воспитательное учреждение закрытого типа». То есть интернат. Туда попадают подростки 11-14 лет, совершившие преступные деяния. Автор разговаривал с осужденным, который отбывал наказание в колонии для несовершеннолетних, а до этого провел полтора года в спецшколе. Он поведал, что сбежать из этого места проще простого, и давали деру ребята каждую неделю. Кроме того, как рассказывают педагоги этих закрытых заведений, многие и многие их «постояльцы» не умеют читать и писать вовсе. А потому учебный процесс с ними построить практически невозможно. По статистике, 88% выпускников спецшкол впоследствии попадают в тюрьму. С одним из таких, Антоном Вярей, я разговаривал, когда он уже пребывал в СИЗО №6 Петербурга. В спецшколу он угодил в тринадцатилетнем возрасте за бытовое убийство. Выйдя из спецшколы, держался год, а потом за разбой угодил уже на «воспитательную» зону. Говорил, что вот там, в спецшколе, дедовщина самая жесткая: «Паханы всем рулили, издевались, глумились, сотрудники особо не вмешивались». В принципе, спецшкола, хоть и не является учреждением, относящемся к тюремной системе, по факту, таковым, безусловно, является. Корреспонденту «Нашей версии» рассказывала бывшая учительница такого спецучреждения: «Уже там дети получают базовые зарешеточные знания: собирается там и общак, есть свои авторитеты и «обиженные». Когда в таком нежном возрасте что-то закладывается в голову, то это уж на всю жизнь. Если с «понятиями» в спецшколах все нормально, то вот с охраной таких заведений – все очень плохо. Работают педагогами почти одни женщины, да и не расстраиваются они особо побегам – все равно средств на всех детей не хватает. В нынешнем виде спецшколы и детские дома-интернаты могут даже больше травмировать психику ребенка, чем улица с ее жестокими законами выживания».

Кстати, колонии для подростков (с разными названиями, конечно) из руководителей государства посещали только двое – Петр Первый Романов и Дмитрий Медведев. 11 февраля 2009 года президент РФ https://www.vesti.ru/article/2260978 посетил колонию для несовершеннолетних преступников в Вологде, она такая крупнейшая в своем роде. Главное, показали, что в рамках нацпроекта школьники с уголовной статьей имеют доступ в интернет.

Справка

СИЗО, где содержатся следственно-арестованные подростки, специализированных нет, изоляторы находятся при взрослых. Интересно про девушек до 18 лет. Сейчас для них колоний всего две, в Томске и Старом Осколе, а контингент составляет около одной сотни. И опять-таки, попасть на реальный срок надо умудриться – обычно обходится условками, поэтому сидящие подростки женского пола, в основном, убийцы.

*Криминальное движение АУЕ («Арестантский уклад един» или «Арестантское уголовное единство») (запрещена в РФ, признано экстремистской организацией)

Евгений Колесников