Отец в форме советского морского офицера

     “Весь в золоте”- говорили о нем дома мудрые соседи. Он любил свою Форму, по возможности ходил с кортиком. Сам гладил (ах, извините, - отпаривал) штаны: о!, эта технология достойна дифирамбов!

    Ходило несколько модификаций эмоционально насыщенных, часто повторяемых анекдотов на тему,  каким образом неопытная женщина выгладила форменные брюки. А уж сколько ухищренй в технологии чистки форменных медных пуговиц, придании необходимой геометрии деталям Формы, достижении бархоткой  лакового блеска обуви! И все это - на полном серьезе.

     Что касается  рубашек, - это доверялось жене. Каждый день (а в жару и чаще) менялись пристегиваемые воротничок с манжетами, которые должны быть идеально белыми, точнее с легким синеватым оттенком,  и жестко открахмаленными, чтобы стоять колом - тут жена отработала свое know-how , очень им гордилась, ревностно держала  в секрете и в дальнейшем совершенствовала всю жизнь.

Воротничок, так или иначе, соприкасался с телом и для меня  осталось загадкой, как он не натирал шею.

     В Форме помимо  обязательных уставных и неписанных норм  (фасон брюк, способ шнуровки ботинок, расположение знаков различий с точностью до миллиметра) допускалось и некоторое своеволие. И здесь Он был во всеоружии. По общему мнению, его мундир был безупречно элегантным.

И сегодня кажется мне, что странный избыток металла в офицерской форме не столько демонстрировал единство ее с оружием, сколько служил для священного устрашения подчиненных.

Петр Новыш. Санкт-Петербург