Конечная цель

У кампании по стигматизации России, которая на Западе приобрела уже вполне устойчивое состояние, есть ряд побочных эффектов, которые присущи любой устойчивой системе.

Первый эффект — созданы механизмы устойчивых обратных связей. Любая попытка усомниться в созданном образе зла либо проваливается, либо очень быстро и очень легко создается ситуация, которая может трактоваться однозначно и стигматизирует уже сомневающегося в этом образе. 

Второй эффект — в массовом сознании «Россия» и «режим Путина» есть величины тождественные, а любое сомнение легко опровергается аргументом «ну за него же голосует 80 процентов населения, значит — аналогия вполне уместна». Здесь же появляется следствие в виде идеи коллективной ответственности за преступления режима с той же аргументацией. Вопрос о том, что "выборы" при диктатуре - это декорация, западное сознание просто не воспринимает, для него фальсификация голосования есть нечто немыслимое, а потому несуществующее в природе.

Третий эффект — западные элиты, которые, безусловно, более рациональны, чем массы, тем не менее приобретают индуцированный их собственной пропагандой нарратив и тоже начинают иррационально верить во всё то, что их же пропаганда и строит вокруг образа России.

Есть и другие эффекты, но эти в данном случае являются основными.

Поэтому задача создания вокруг России максимально более плотного кордона и санитарной зоны Западом в целом не обсуждается, но есть разногласия (и очень серьезные) по поводу режима, который должен быть установлен на этом кордоне снаружи и внутри него.

Идея демонтажа России поддерживается частью западных элит, так называемой «партией войны». Списывать со счетов ее нельзя, хотя на данном этапе она явно проиграла. Малейшая ошибка противостоящей ей «партии мира» - и она снова возникнет. (В скобках скажу, что мне совершенно не нравятся эти термины — партия мира и партия войны, но это условные наименования, их просто не стоит понимать буквально).

Партия мира вначале "выстрелила" в марте-апреле 2022 года, когда на щит была поднята Буча и были сорваны Стамбульские договоренности. С трудом, но удалось привести ситуацию обратно к ней, и теперь вопрос о необходимости перемирия стучится в окно. Он еще не решен — собственно, здесь и пролегает фронт между партиями мира и войны, но пока всё идёт именно к необходимости заключения перемирия. США поставили союзников и Украину перед фактом завершения своей помощи, и хотя по инерции она всё ещё поступает (в первую очередь потому что часть программ «долгоиграющие» - вроде поставки танков и самолетов, а также отдельных видов ракетного вооружения и ПВО. Решения уже приняты, и поставки идут и сейчас), в общем, вдруг оказалось, что ни о каком не то что наступлении речь не идет, но возникает проблема обороны.

Здесь, кстати, нужно понимать, что на самом деле у Украины незадействовано достаточно много сил. Оценочно до половины ВСУ вообще не принимает участия в боевых действиях, они находятся на востоке и севере страны, так как угроза вторжения остается. Даже в самые критические моменты наступления на юге эти части не трогали, так как ответный ход российских войск в виде удара на севере или востоке Украины был бы тогда буквально неминуем.

Однако в целом людские ресурсы у ВСУ исчерпываются, а потому заявка на полмиллиона новых солдат объективна. Опять же, стоит учитывать, что особой бережности по отношению к солдатам нет ни у одной, ни у другой стороны. Один менталитет и одна школа, их генералы в этом смысле не сильно отличаются от наших.

Поэтому вопрос перемирия — это, скорее, уже вопрос времени. Причем чем позже, тем на более тяжелых условиях Киев будет его заключать.

Возникает вопрос — в чем резон «партии мира»? При том, что кретинов там нет, и угрозу они понимают: если дать победить Кремлю на Украине, он все равно не остановится. Да, следующим раундом станет переключение террора внутрь страны, но затем возникнет настоятельная необходимость освободить еще какие-нибудь исконные территории. У Кремля, в сущности, нет другой стратегии. Развитие экономики для него уже невозможно, проекта развития у него нет, управление распадается, поэтому удерживать власть можно только экстремальными методами — либо военными, либо карательными.

Возникает вопрос — для чего тогда перемирие, если партия мира прекрасно понимает, что следующая серия неизбежна?

А вот поэтому оно, перемирие, и требуется. Украина должна стать капканом, который будет держать лапу хищника. Интересы Украины, понятно, никого не трогают, она в данном случае просто инструмент. Перемирие означает, что возникнут те же самые Минские соглашения (и неважно, как они будут называться), состояние «ни войны, ни мира». Кремль будет вынужден держать на Украине и по периметру ее границы практически всю боеспособную армию, а значит — ее нельзя будет задействовать где-то еще. И если вдруг такая идея придет в голову, перемирие немедленно сменится обострением, которое будет продолжаться ровно столько, сколько потребуется понять, что из капкана не выйти.

Никто никакого мира с Кремлем заключать не станет, никакие санкции не снимет, все ограничения останутся и, скорее всего, будут только усилены. В глобальной политике это будет означать, что военный союз между Китаем и Россией не будет иметь никакого значения — у Кремля не будет армии для заключения такого союза, а китайцам без этого он и не нужен. Более того — угроза диверсий на очень уязвимом Транссибе сделает идею сухопутного маршрута, как альтернативы «Одному поясу» весьма призрачной. Севморпуть так же бесперспективен, так как в него нужно вложить колоссальные средства, которых у России нет и уже не будет. Без инфраструктуры и надежной обороны СМП не станет привлекательным для китайцев настолько, что они согласятся с такой торговой позицией Кремля.

Слишком большие интересы теперь завязаны на будущем перемирии, чтобы оно не состоялось. Причем не мир, четко фиксирующий ситуацию, а именно перемирие, создающее пространство рисков и решений.

Это задача, которую сейчас весьма методично и без особых изысков решает западная партия мира. На этом пути есть свои препятствия и проблемы — в частности, очевидное нежелание Зеленского принимать этот план, так как он ставит крест на нем, и неизвестно — только ли фигурально. Есть интересы сугубо шкурного свойства со всех сторон этого конфликта, так как никогда генералы и капитаны военного бизнеса не жили так хорошо, как сейчас. И они совершенно не понимают, почему этот праздник жизни должен заканчиваться.