Европейские лидеры торгуют Украиной

Современное положение Европы внутри и вовне таково, что начало переговоров о принятии Украины или Молдавии в ЕС уже не может ей серьезно навредить. Однако при том ничтожном количестве карт, которым располагает «объединенная Европа», даже такой хлипкий ресурс может рассматриваться главами ее ведущих государств в качестве небольшого внешнеполитического актива.

Поэтому саммит Европейского союза, запланированный на 14-15 декабря, может принять какое угодно решение. Оно в любом случае будет частью отношений ЕС с его крупными партнерами на международной арене – США, Россией или Китаем, но никак не касается его собственного развития во благо граждан. Последнее, собственно говоря, уже давно вообще не является целью европейских политиков, для которых личные перспективы мало связаны с будущим возглавляемых ими государств.

На повестке дискуссии руководителей стран ЕС будут два основных вопроса, связанных с военно-политическим кризисом вокруг Украины. Во-первых, одобрение программы выделения Киеву средств в размере порядка 50 млрд евро макрофинансовой помощи, которая отправится на военные и прочие расходы. Во-вторых, начало переговоров о вступлении в Евросоюз с властями в Киеве и Кишиневе. Официально по обоим вопросам главную оппозицию положительным решениям представляет Венгрия. В действительности, все намного сложнее, а основным собеседником Европы являются здесь ее союзники в США. Потому что для самих европейцев выделить средства Киеву или начать с ним переговоры по поводу присоединения к ЕС большой проблемы не составляет.

Начать, видимо, надо с того, что 50 млрд евро – это не настолько колоссальная сумма, чтобы самой по себе быть поводом для дискуссий. Для примера: это в 12 раз меньше, чем только первая заявленная часть фонда ЕС, созданного в 2020 году с целью поддержки тех государств и секторов экономики, которые в наибольшей степени пострадали от пандемии коронавируса.

Мы неплохо знаем, как в ЕС умеют тратить свои деньги, и нет сомнений, что средства, которые не пойдут на военные расходы, будут разделены между европейскими компаниями и различным консалтингом, предоставляющим услуги украинскому правительству. Самой украинской экономике достанется в случае выделения средств совсем немного. Тем более, что все предлагается растянуть на несколько лет, что позволит остановить расходы при изменении политических обстоятельств.

Поэтому главный вопрос для стран Евросоюза касается того, что собираются или не собираются давать украинским властям американцы. В Европе справедливо воспринимают конфликт с Россией по поводу Украины, как дело США. Германские или французские власти готовы помогать Киеву оружием и деньгами, но не питают иллюзий по поводу того, кому принадлежит его лояльность. В Берлине, Париже или Риме понимают, что европейские ставки на Украине уже давно проиграны, а им приходится платить за режим, обслуживающий интересы США и в меньше степени Великобритании.

Сейчас в США ситуация является неопределенной: разгорается борьба между основными политическими силами. Судьба масштабов будущей помощи украинским властям зависит от внутриполитических обстоятельств, где в центре находится подготовка к президентским выборам 2024 года. Поэтому на первый план выходят вопросы внутреннего значения, в первую очередь иммиграционная политика.

Поездки эмиссаров из Киева в Вашингтон не принесли им осязаемых результатов: все более очевидно, насколько их проблемы далеки от того, что в реальности волнует американский истеблишмент. И если для Киева это означает серьезное разочарование после всех обещаний, которые ему были даны ранее, то для Европы замедление американской помощи означает возможность поторговаться с Вашингтоном.

Несмотря на то, что антироссийский настрой является доминирующим в европейских политических кругах, никто в ЕС, кроме Польши и бывших республик Советской Прибалтики, не рассматривает конфликт с Россией, как свое личное дело. И пока в США не могут принять решение о дальнейшей помощи Киеву, у крупнейших стран Евросоюза нет оснований спешить с решениями по поводу направления на Украину собственных средств. Открыто об этом, само собой, никто в Германии или Франции говорить не собирается. В этом смысле присутствие в Евросоюзе такой страны, как Венгрия, им только помогает: на неуступчивость Будапешта можно списать все что угодно.

Есть все основания думать, что европейцы будут тянуть с конкретными решениями ровно до тех пор, пока США не определятся со своим дальнейшим поведением. В крайнем случае на саммите Евросоюза подтвердят свою приверженность поддержке киевского режима, а конкретные параметры финансовой помощи оставят на дальнейшее согласование.

Вопрос о начале переговоров с Киевом и Кишиневом о вступлении в ЕС также выглядит со стороны, как предмет ожесточенных дебатов. При этом позиция большинства стран Западной Европы исходит из того, что начало переговоров совершенно не обязательно означает их завершение в сколько-нибудь обозримой перспективе. В Евросоюзе есть опыт бесконечного процесса подготовки к вступлению Турции, который продолжается уже несколько десятилетий. Поэтому в Германии или Франции также могут считать объявление о запуске переговорного процесса совершенно не обязывающим решением. Но оно может рассматриваться там именно в контексте отношений с США, Россией и Китаем.

Если речь идет о первом случае, то в Брюсселе и европейских столицах будут преподносить свое положительное решение, как важный шаг навстречу пожеланиям Вашингтона. Для отношений с Москвой заявление о переговорах с Киевом и Кишиневом также видится в Европе исключительно с политической точки зрения: оно может, как считают в Европе, дать Евросоюзу козыри для будущего торга. Также в ЕС думают, что это покажет серьезность их намерений Китаю, внимательно наблюдающему за развитием конфликта в Восточной Европе. В любом случае вопрос о будущем Украины и Молдавии является здесь третьестепенным. Вступление в Евросоюз уже давно не является гарантией получения тех благ, которыми пользуются его основные государства.

Да и в целом никто уже не знает сравнительно точно, как будет выглядеть «объединенная Европа» в перспективе 20-30 лет. Европейские политики давно понимают необходимость задуматься о путях сохранения своего объединения в меняющихся международных условиях. Но делать это всерьез они не в состоянии: слишком велика неопределенность внутри самих стран Евросоюза, непонятны перспективы его экономического развития и отношений с США. Та европейская интеграция, которую мы знаем по достижениям 1990–2000-х годов, уже давно в прошлом. Что придет ей на смену сейчас – непонятно даже в общих чертах. Многие в Европе вполне готовы увидеть ее настолько рыхлой и политически раздробленной, что даже формальное членство Украины и Молдавии не станет особенной проблемой. 

Что самое главное – европейские государственные деятели вообще не могут сейчас принимать обдуманные решения стратегического характера. Переход отношений с Россией в военно-техническую фазу и перестройка всего мирового порядка лишают их этой способности – остаются только тактические решения.

Европейский союз был создан в исключительно тепличных условиях холодной войны и особенно активно развивался после ее завершения, когда для него были самые благоприятные условия. В настоящее время ничего от этого не осталось. Единственное, что остается его правящим кругам – это маневрировать, торговаться с внешними партнерами и совершенно не задумываться о будущем.