Все понимают, что всех прослушивают

Все понимают, что всех прослушивают

Распечатать19 июля 2011, 12:13 Россия спецслужбы

МОСКВА

В Британии произошел громкий скандал вокруг прослушивания телефонных сообщений сотрудниками таблоида News of the World. В результате газета была закрыта, а руководство отправлено в отставку.

Как обстоят дела с прослушкой в России? Об этом в утреннем эфире «Вестей ФМ» рассказал Александр Хинштейн, журналист и депутат Госдумы.

Соловьев: Саша, итак, личность Березовского, личность российских руководителей того времени, система принятия решений предстает совершенно в ином виде. Скажи, пожалуйста, а вот что можно и что нельзя, что гласит закон на эту тему?

Хинштейн: Закон на эту тему гласит просто: любая оперативно-розыскная деятельность (прослушивание телефонных переговоров есть именно оперативно-розыскная деятельность, причем, нарушающая конституционные права граждан) разрешена только государственному органу, специальной службе — субъекту оперативной деятельности, только на основании судебного решения. Поэтому то, что сегодня прослушивание телефонных переговоров, контроль за выходом в Интернет, тем, чем ты пользуешься на компьютере, наружка, сбор материала и прочее, то, что сегодня, к сожалению, имеет широкое распространение по всей стране в целом, — все это вне закона. У нас есть в Уголовном кодексе соответствующая статья: 137, 138 — это статьи, которые устанавливают ответственность за нарушение тайны телефонных переговоров — незаконное вмешательство в личную жизнь. Но, как показывает судебная статистика, по этим составам практически не возбуждается уголовных дел. В год проходит, дай бог, одно-два. Таким образом, явление есть, все это знают, все это понимают, но наказание не следует.

Соловьев: А наказание не следует почему?

Хинштейн: По нескольким причинам: во-первых, потому что достаточно сложно доказать. Для того чтобы возбудить дело по этой статье, недостаточно, скажем, найти у кого-то незаконно сделанные записи. Для этого нужно доказательно установить, что эти записи незаконно сделаны конкретным лицом. А лицо скажет, что я, собственно, нашел эту запись. Так, как это делают, кстати говоря, журналисты, так, как делал всегда я, потому что, когда меня приглашали на различные допросы или опросы и задавали вопрос, а откуда у вас те или иные материалы, я либо отказывался от объяснений в соответствии с Законом «О печати», либо говорил о том, что пришли по почте.

Соловьев: Саша, а есть ли какие-то ограничения? Например, то, что имеет отношение к политике, мы предаем огласке, а то, что касается личной жизни, здоровья, безопасности, — этого нельзя?

Хинштейн: Нет, я думаю, что поскольку сама по себе эта деятельность достаточно аморальна, то говорить о каких-то моральных принципах не приходится. Огласке предается все то, что выгодно, и то, что играет на выполнение поставленной задачи, ну скажем, по дискредитации того или иного человека.

Соловьев: Как ты считаешь, эта технология по-прежнему работает?

Хинштейн: Она работает, но меньше, чем прежде, безусловно, потому что общество к этому привыкло, и сегодня никого этим не удивишь. Все понимают, что всех прослушивают. Я могу сказать, что я, например, нисколько не сомневаюсь и не просто не сомневаюсь, а знаю и в этом неоднократно убеждался, что мои телефоны находятся на контроле. Я думаю, что и ваши тоже.

Соловьев: Да, конечно.

Хинштейн: Причем первый раз мне было очень неприятно, когда я впервые прочитал сводки своих телефонных переговоров и сводки наружного наблюдения за собой. Как ни странно, этим занималось даже не государственное учреждение, а служба безопасности крупного олигарха — господина Гусинского. Дело в том, что был в свое время скандал со службой безопасности «Мост», он произошел примерно тогда же, когда и скандал с «Атоном». И выяснилось, что «Мост» шпионил тоже за большим количеством людей, хотя они работали в принципе в одном и том же направлении, в том числе почему-то в число объектов разработки попал и я. Дело было возбуждено, оно находилось в Главной военной прокуратуре, и коллеги мне любезно показали, что там есть про меня. Было странное первоначальное ощущение, я почувствовал себя свиной тушей в мясном ряду. Но потом это чувство притупилось, я сегодня твердо осознаю, что любое общественно-значимое лицо, мало-мальски заметный человек должен морально быть готовым к тому, что он постоянно находится под колпаком, что он живет в стеклянном доме, за стеклянной витриной.

Соловьев: Проблема в том, что сейчас это можно легко все фальсифицировать.

Хинштейн: И это тоже непростая проблема.

Соловьев: Первая новость всегда появляется, потом говорят: опровержение мелким шрифтом.

Хинштейн: Ну, конечно, более того, я уверен, что мы сейчас с вами разговариваем по телефону, одновременно с этим наш с вами диалог скрупулезно фиксируется техническими средствами.

Соловьев: Конечно, на радио было бы странно, если бы этого не было.

Хинштейн: Тем более, я сейчас нахожусь как раз в Нижегородской области…

Соловьев: Где Вас сильно любят в последнее время почему-то. Люди-то как раз относятся хорошо.

Хинштейн: Я надеюсь на это. Мне хочется верить. Да, к сожалению, элита, руководство области вряд ли испытывают ко мне большую любовь и будут делать все возможное для того, чтобы помешать мне стать депутатом, по крайней мере, от Нижегородской области.

Соловьев: Глупость какая.

Хинштейн: Поэтому я знаю о том, что и телефоны на контроле. Я многократно в этом убеждался. И наружка работает. Собственно, скрывать нам нечего, пусть себя тешат.