Некоторые воспоминания о быте в советской Армении

Что можно считать культовым достижением советской Армении, так это городское кладбище. В отличие от российских аналогов оно удивительно эклектично и мажорно, если не легкомысленно. Едва ли не каждая семья городских старожилов в Степановане имела свои участки, на которых возведены разнообразные постройки в виде надгробий, открытых или полностью остекленных витражей, одни из которых не предназначены для посещений, а другие явно довольно часто посещались, имели постоянную встроенную мебель, оборудование для трапез, многочисленные разнообразные светильники, а то и электрификацию. Эпитафии и памятные фотографии, в отличие от православных аналогов, полны оптимизма и запредельного, добродушного юмора. На  многочисленных прижизненных фотографиях покойные частенько засняты с бокалом вина, в крутом подпитии, а на памятниках  высечены мудрые изречения, или отдельные детали, мягко говоря, весьма спорного этического и даже частенько эротического содержания. Иногда складывалось впечатление, что родственники покойных соревнуются друг с другом в шаловливом юморе и благодушии. На всякий случай надписи повсеместно поясняли, что избранную форму памяти выбрал сам покойный, указания которого нарушить никак не допустимо. Кладбище очень обихожено, чисто, богато качественным камнем, стеклом и нержавеющим металлом.

Чрезвычайно доверительно и открыто сторонним посетителям, которые чаще по-доброму смеялись, чем печалились о безвозвратности. Не мыслим никакой отечественный кладбищный вандализм. Не видно межмогильных свалок. Все направлено против безысходного трагизма. Церковь почему-то не сумела наложить свою серую руку на эту вольность. Она вообще почему-то и в Армении , и в Грузии и  не злая. И этому можно только позавидовать.

Дети  в семьях степанаванской элиты обязательно учились музыке. Преимущественно на фортепьяно.

Много раз встречал скромных юношей-художников  очень тонко, требовательно, самобытно, благоговейно, а иногда и фанатично относящихся к изобразительному искусству. Непонятна для меня их постоянная боль – где достать хорошие краски. У нас такая публика была обычно хипповатая, протестная, склонная к наркоте. Но степанаванская молодежь почти единогласно исповедывала: «Если бы в нашей среде вдруг появился хиппи, мы  в первый же день избили бы его до полусмерти». Поэтому нарушать армянину некоторые табу своего экстерьера было просто опасно. Но такое культурологическое единство не противоречило (как и в русской среде, в отличие, скажем, от грузинской или еврейской) обостренной классовой неприязни, которую, правда, не принято было выносить за национальные границы.

Петр Новыш. Санкт-Петербург